аппарата факсимильную ленту и вручил ее Трентону. Он даже и предположить не мог, какое впечатление произведет на инспектора ЦРУ этот скрученный в трубку листок бумаги. На лице Трентона выступили красные пятна, а глаза вспыхнули мстительным огнем. Не отрывая взгляда от текста полученного сообщения, он спросил у дежурного коменданта:
– Какие корабли сейчас находятся на внешнем рейде?
– Эсминец «Роуэл», фрегаты… – начал перечислять по памяти комендант, но Трентон перебил его:
– Вызовите в штаб адмирала, немедленно! Подготовьте приказ о перехвате для командира эсминца и сообщите на аэродром, чтобы для меня держали дежурный вертолет! Да, и пусть вертолет будет побольше, я полечу вместе с морскими пехотинцами!
Спустя десять минут составленный дежурным комендантом и подписанный командующим базой приказ был передан командиру эсминца «Роуэл» Майклу Дженингсу. А еще через десять минут с аэродрома военной базы вылетел береговой противолодочный вертолет. На его борту, помимо экипажа, находился капитан первого ранга Трентон и отделение морских пехотинцев под командованием старшего сержанта Браена. На всякий случай Трентон захватил с собой оригинал переданного Дженингсу приказа, на котором собственноручно расписался адмирал Мак-Коуэл.
Через двадцать минут полета вертолет опустился на взлетную площадку эсминца «Роуэл». Спустившись по вертолетному трапу, Трентон увидел перед собой Майкла Дженингса, в числе других офицеров из команды эсминца встречающего его на палубе своего корабля. Дженингс протянул Трентону руку для приветствия и изумленно спросил:
– Что за странный приказ, Джон? Задержать гражданское судно? И на каком основании? Русские будут здорово возмущены.
Вместо ответа Трентон вынул из кармана сложенный вчетверо листок факсимильной ленты с ответом, полученным из управления береговой охраны, и, развернув его, сунул в руки командиру эсминца.
– Российский сухогруз «Владимир Серов», вышедший сегодня ночью из Ньюпорт-Ньюса, проходя по Чесапикскому заливу, в 06.25 застопорил ход и лег в дрейф. Находился в дрейфе ровно двадцать минут, затем продолжил движение прежним курсом! – кратко пересказал Трентон содержание полученного отчета.
– Гм, – Майкл Дженингс задумчиво почесал подбородок. – Мне, конечно, известно, что при проходе фарватера судно не должно застопоривать ход. Но, согласись, нарушение морского устава не дает нам права задерживать российский сухогруз.
– Мне наплевать на устав! – воскликнул Трентон и выхватил листок из рук командира эсминца. – Мне нужны русские боевые пловцы, которых принял на борт сухогруз, когда лежал в дрейфе! Да-да, Майкл! Сегодня на рассвете с базы Норфолк скрылись проникшие туда ночью русские морские диверсанты. У них как раз хватило времени, чтобы, проплыв через бухту, к шести двадцати пяти оказаться в заливе, где их и подобрал российский сухогруз. Но им не удастся сбежать! Ты, Майкл, остановишь русское судно, а мои парни, – он кивнул на выгрузившихся из вертолета морских пехотинцев, – вытащат их оттуда!
На этот раз командир эсминца ничего не ответил, лишь утвердительно кивнул головой и направился обратно в капитанскую рубку. Трентон последовал за ним. Морские пехотинцы остались на вертолетной площадке.
Капитан сухогруза вошел в свою каюту, которую предоставил двум поднятым на борт аквалангистам. Он не знал, кто они, не знал их воинских званий и фамилий, только имена: Данил и Стас, которые они сами ему и назвали. Аквалангисты выглядели крайне измученными и, выпив по паре стаканов крепко заваренного горячего чая, сразу уснули. Однако, когда капитан спустя час осторожно вошел в каюту, оба мгновенно открыли глаза и внимательно посмотрели на него.
– У нас, ребята, похоже, возникли проблемы, – произнес капитан, отвечая на вопросительные взгляды своих гостей. – С американского военного корабля по радио получен приказ: застопорить ход, лечь в дрейф и приготовить судно к досмотру… Как я понимаю, американцы загоношились по вашу душу? – добавил он после короткой паузы. Оба аквалангиста утвердительно кивнули.
– Ничего, парни, прорвемся, – улыбнулся капитан. – Через пяток миль начинаются нейтральные воды, там они нас не достанут. Не та юрисдикция. Так что отдыхайте и ничего не бойтесь. – Капитан шагнул к выходу, но на пороге каюты остановился и, повернувшись к своим гостям, внезапно сказал: – Мне эта Америка уже самому вот где сидит, – для большей наглядности он чиркнул себя ладонью по горлу, после чего вышел и закрыл за собой дверь.
Но боевые пловцы отнюдь не разделяли искренней убежденности капитана сухогруза о том, что нейтральные воды заставят американских военных отказаться от своих намерений. Бизяев откинул одеяло и вскочил с койки. Он был в матросской тельняшке, тренировочных штанах и шерстяных носках, которые нашли для него матросы.
– Что будем делать, Стас? – взволнованно спросил Данил.
Станислав неторопливо поднялся и, усевшись на койку, сказал:
– Давай-ка еще по стакану чая.
Данил несколько секунд непонимающе смотрел на своего друга. Потом на его лице появилась улыбка, он шутливо ткнул Станислава кулаком в плечо и ответил:
– Давай! Ты прав, не будем пороть горячку.
Быстро заправив койку, офицеры натянули поверх своих тренировочных штанов матросские брезентовые шаровары, надели на ноги чьи-то старые кеды и в таком виде вышли из каюты. Остановившись в коридоре, Ворохов снял с шеи шнурок и одним из двух висящих на нем ключей запер дверь каюты. Вторым ключом запирался личный сейф капитана сухогруза, куда Станислав поместил снятое с обшивки американского атомохода записывающее устройство. Покинув каюту, офицеры поднялись в капитанскую рубку. Капитан встретил их ободряющей улыбкой. Но, заметив его слегка подрагивающую щеку, Ворохов понял, что он сильно волнуется.
– Уже четыре раза повторяли свой приказ. Все требуют остановиться, – заметил капитан и недовольно дернул головой. – Только, я так думаю, могли бы они нас догнать, не зудели бы в эфире. Чувствуют, что ничего у них не выйдет, вот и зудят. Нейтральные воды – вот они! – добавил он и вытянутой рукой указал на широкий иллюминатор капитанской рубки, за которым до самого горизонта тянулся океан.
При этом у капитана было такое выражение, словно он зрительно различал проходящую по океану границу нейтральных вод.
В это же время в капитанской рубке эсминца «Роуэл» между капитаном первого ранга Трентоном и командором Дженингсом происходил аналогичный разговор.
– Они уходят в нейтральные воды, – заметил Дженингс, приняв очередной доклад оператора радиолокационного поста.
– Так не дай им уйти! – воскликнул Трентон. – Твоя скорость в два раза выше, чем у этого тихоходного сухогруза.
– Да, но отрыв русских составляет десять миль. Причем они практически вплотную подошли к границе нейтральных вод, – возразил Дженингс.
Преследуемый сухогруз уже появился на горизонте. Его можно было различить, даже не поднося к глазам бинокль. Вид показавшейся добычи подстегивал охотничий азарт Трентона.
– Мне наплевать, где ты это сделаешь, – процедил он сквозь зубы. – Перед тобой письменный приказ адмирала: русский сухогруз должен быть задержан и приведен в гавань военно-морской базы Норфолк.
Майкл Дженингс недовольно покачал головой. Затея Трентона нравилась ему все меньше и меньше. Он сосредоточенно подыскивал слова для аргументированного ответа, но за него это неожиданно сделал вахтенный офицер, хотя обращался вовсе не к инспектору ЦРУ, а к командиру эсминца.
– Российский сухогруз вошел в нейтральные воды! – доложил помощник командиру корабля.
Дженингс молча повернулся к Трентону, всем своим видом демонстрируя: он сделал все, что мог, и не его вина, если преследуемое судно так и не удалось задержать. Однако Трентон вовсе не считал случившееся серьезным препятствием.
– Верни его, – бесстрастным голосом приказал он.
– Как? – опешил командир эсминца. – Как я могу его вернуть, если русские не подчиняются моим приказам?!
– Так заставь их. У тебя же есть пушки.
