Анна снисходительно улыбнулась. В отличие от слабовольных помощников следователя она сама взирала на происходящее с полным самообладанием. Чего, кстати, нельзя было сказать о Егорове. Ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не отводить взгляд от разрытой ямы. Не такой уж вы железный, Андрей Геннадьевич, как хотите казаться, – мысленно улыбнулась Анна.
– Раскопали? Возьми крупным планом, – скомандовал следователь оператору, когда парни, закончив свое дело, встали по краям ямы. – Теперь снимите тряпку.
Один из парней брезгливо подцепил мешковину штыком лопаты и отбросил в сторону. Анна вытянула шею, чтобы как следует рассмотреть скрытый под тканью труп – ведь именно ради этого ее и пригласил на эксгумацию Егоров, и… чуть не грохнулась в обморок. Но так, наверное, было бы лучше. Вместо этого она позорно захрипела, отшатнувшись от ямы, упала на колени и долго-долго, никак не меньше нескольких минут, давясь и кашляя, выплевывала на землю собственную блевотину… Никакого трупа в яме не было, потому что то, что она увидела, назвать трупом было нельзя. Там лежала уродливая черная мумия с длинными костлявыми руками и ногами, с черной потрескавшейся головой и ужасной оскаленной пастью. Именно пастью, потому что губ у мумии не было – огромные белые зубы росли прямо из черных челюстей! Но самыми ужасными были глаза – покрытые ороговевшей скорлупой шары, похожие на сваренные вкрутую и треснувшие яйца, торчали прямо из голых глазниц. Стоило Анне вспомнить эти жуткие глаза, как она опять согнулась в новом приступе тошнотворного кашля.
– Вода есть?! Дайте кто-нибудь воды! – донесся сквозь охвативший сознание туман голос Егорова.
– Вот… только это не вода, – ответил ему кто-то.
Анна увидела у себя перед глазами плоскую металлическую фляжку и поспешно сделала несколько глотков. Горло вспыхнуло, словно туда плеснули… водки. Ну, конечно! Что еще могло быть во фляжке кроме водки. В голове сразу зашумело, зато и тошнота тоже исчезла.
– Дыши. Дыши глубже.
Анна сделала несколько вдохов и подняла взгляд на Егорова, который склонился над ней.
– Ты прости меня. Не надо было тебя сюда привозить, – вздохнул он и отвел глаза. – В крайнем случае посмотрела бы на труп в морге. Да там и смотреть не на что.
Анна вытерла рукой выступившие на глазах слезы.
– Что это было?
– Мухин, прежде чем закопать труп, облил его бензином и поджег и только потом забросал землей. Я и сам не предполагал, что тело будет выглядеть настолько ужасно.
– Андрей Геннадьевич, помогите. Я хочу еще раз взглянуть.
Егоров не сразу, но все-таки подал ей руку.
– Ты уверена, что тебе это нужно?
– Уверена. Только фляжку далеко не убирайте, – пошутила Анна, хотя на душе было совсем не весело.
Опираясь на руку Егорова, она поднялась с грязной земли и обернулась к разрытой могиле. Захотелось зажмуриться или хотя бы отвернуться, но Анна заставила себя снова посмотреть на обгоревший труп, точнее, на груду обугленных костей. Все вокруг молчали. Каждый думал о чем-то о своем, и только Егоров смотрел на нее с надеждой.
Анна виновато покачала головой.
– Андрей Геннадьевич, я не могу.
Егоров вздохнул – он все понял, молча обнял ее за плечи и повел к машине.
– Подождите, Воротова! А протокол опознания?! – крикнул в спину следователь, но Егоров его как будто не слышал.
– Я подвела вас, – продолжала Анна. Сейчас ей нужно было выговориться. – Вы так на меня надеялись, но я правда не могу его опознать. В нем же не осталось ничего от человека: ни тела, ни лица. Один голый череп со спекшимися от жара глазами.
– Успокойся. Ты ни в чем не виновата.
– Правда? – Анна даже остановилась. – Но ведь теперь никак не узнать, чей это труп: Пиночета или настоящего Люка Куртуа?
– Ну почему, – возразил Егоров. – Свяжемся с французским посольством. Передадим французам материалы по делу. Пошлем запрос. В конце концов, проведем сравнительную генетическую экспертизу с родственниками Куртуа, если такой человек действительно существует. Узнаем. – Он вновь помрачнел. – Вот только все это потребует времени, которого у нас как раз и нет. Завтра открывается саммит.
Подъезжая к Москве после неудачной, точнее, оказавшейся бессмысленной эксгумации, Егоров сказал:
– Я понимаю: ты хочешь поскорее вернуться домой, чтобы почиститься и вообще привести себя в порядок. Но мне нужно доложиться генералу. Ты уж извини.
Анна улыбнулась. Все-таки в том, что он, полковник, оправдывался перед ней, лейтенантом, было что-то комичное.
– Конечно, Андрей Геннадьевич. Я же все понимаю. Я подожду вас в машине.
Пожалуй, это даже хорошо, что не придется вставать с такого удобного сиденья. Из той фляжки она явно хватила лишнего. Если у могилы с останками трупа удавалось как-то держаться, то по дороге в Москву ее все-таки развезло. Только бы Егоров не заметил! Анна отвернулась к окну и, полностью опустив стекло, подставила лицо встречному ветру.
– Тебя не продует? – заметил со своего места Егоров.
– Ничего. Я закаленная, – как можно беззаботнее ответила Анна.
Уж лучше простыть, чем окончательно опозориться. Хотя после того, как ее вырвало у могилы, чего еще стыдиться?
Возле известного всем россиянам и не только им здания на Лубянке Егоров остановил машину.
– Надеюсь, я скоро.
– Не беспокойтесь, Андрей Геннадьевич, я вас дождусь, – сказала Анна и поспешно прикусила язык.
Что за дурацкий ответ?! Конечно, дождется! Куда она денется из машины?! Напилась, так молчала бы! Егоров, кажется, не обратил внимания на ее болтовню, и слава богу! Но Анна окончательно успокоилась, только когда он скрылся за массивной дверью.
Сначала хотела поспать – после всего пережитого и выпитого это было бы самым разумным. Анна даже откинула спинку сиденья, но как только закрыла глаза, снова увидела разрытую яму и в ней отвратительный обгоревший труп: закопченные кости и белые зубы, торчащие из черных челюстей. Брр! Лучше вообще не спать, чем видеть во сне такую гадость. Однако выбросить увиденное из головы оказалось не так-то просто. Память снова и снова возвращала Анну к яме на краю загородной свалки и ужасным останкам, обнаруженным там на дне. Останкам кого: Пиночета или все-таки Люка Куртуа, французского гражданина, ставшего жертвой алчных российских преступников?
Тот же вопрос, только другими словами, задал Егорову в своем кабинете начальник антитеррористического управления:
– Так чей труп вы все-таки откопали?
– Анна Воротова тело не опознала… – начал Егоров, но Локтионов его перебил:
– Я тебя предупреждал, что от этой Воротовой толку не будет. А ты носишься с ней как с писаной торбой. Всюду таскаешь за собой. Что, понравилась девчонка?
Егоров вспыхнул:
– Олег Николаевич, участие Воротовой в деле мы, кажется, уже обсуждали! А наши личные отношения никого, кроме нас, не касаются!
Локтионов примирительно поднял руку.
– Ладно, ладно, не кипятись. Лучше скажи прямо: ты сам уверен, что в могиле был Пиночет?
Егоров вздохнул:
– На пятьдесят процентов.
– Вот как? – удивился Локтионов. – Значит, или – или. А ведь совсем недавно ты уверял меня, что идешь по его следу. Что изменилось?
Егоров покачал головой:
