Возможно, частичная или временная потеря памяти. Но это станет ясно, когда больной полностью придет в себя.
– Доктор, разговаривать с ним можно? – спросил Егоров.
Врач пожал плечами:
– Можно. Но на вашем месте я бы не очень доверял его ответам. Сами видите: он не в себе.
– И когда он придет в чувство?
Врач снова пожал плечами:
– Это зависит от того, насколько глубоко наркотическое опьянение. В данном случае, думаю, часа через четыре. Можно прокапать физрастворы. Это ускорит процесс, но…
– Не прикасайся! – Егоров внезапно бросился к столу и резко ударил Анну по руке, да так больно, что на коже вспыхнуло алое пятно. – Это мина!
– …ненамного, – механически закончил врач, изумленно глядя, как она потирает ушибленную руку.
– Я знаю. Я и не собиралась. Только хотела посмотреть, – обиженно ответила Анна. – Теперь синяк будет.
Егоров покачал головой, потом взял ее за руку и на всякий случай увел от стола подальше.
– Как только коллеги с тобой работали?
– Вы же знаете, меня отстранили от дел, – улыбнулась Анна.
Она больше не злилась. Сама виновата – не надо было пугать Егорова и остальных.
Внезапно дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник мужчина в черном комбинезоне.
– Вызывали, товарищ полковник?
– Да. – Егоров сейчас же выпустил ее руку и указал на лежащий на столе фотоаппарат. – Проверьте. Похоже, самодельный фугас.
Черный комбинезон, оказавшийся взрывотехником, подошел к столу, присел на корточки и уставился на фотокамеру так, словно хотел ее загипнотизировать. Несколько секунд он вглядывался в черный зрачок объектива, потом обернулся к Егорову и сказал, точнее, скомандовал:
– Товарищ полковник, освободите помещение. Здесь серьезная работа.
Егоров молча кивнул. По его команде оперативники подняли со стула одурманенного фотографа и вывели в коридор. Следом за ними вышел врач со своим саквояжем, а уже за ним Егоров с Анной. Как только они покинули кабинет, туда вошли еще трое взрывотехников. Двое внесли за ручки металлический контейнер, судя по весу, очень тяжелый. А третий сам кое-как передвигал ноги, потому что был в специальном защитном костюме, напоминающем гибрид водолазного скафандра и формы хоккейного вратаря.
У Анны давно вертелся на языке вопрос, и как только взрывотехники закрыли за собой дверь кабинета, она дернула Егорова за рукав.
– Андрей Геннадьевич, это Пиночет? Это он накачал итальянца наркотиками?
Егоров кивнул:
– Он. Только не наркотиками, а особым препаратом специального назначения, подавляющим волю и заставляющим человека выполнять чужие приказы. По сути, той же «сывороткой правды». Постой. – Он внезапно нахмурился. – А как ты догадалась, что в фотоаппарате мина?
Анна гордо вскинула голову. Когда еще представится случай продемонстрировать Егорову свою сообразительность.
– А это не тот фотоаппарат, который итальянец принес с собой.
– Не тот?
– Нет. Тот я хорошо запомнила. У этого и объектив больше, и…
Егоров не дал ей договорить.
– Что ж ты молчала?!
Он выхватил рацию и, вдавив клавишу передачи, объявил:
– Внимание всем постам! Восьмой на связи! Пиночет в здании! Повторяю: Пиночет в здании! Блокируйте выходы…
Он еще что-то говорил, но Анна не слышала. В мозгу звенела одна и та же фраза: «Пиночет в здании!» Отдав распоряжение, Егоров собрался куда-то бежать, но Анна повисла у него на руке.
– Как в здании?! Что вы говорите, Андрей Геннадьевич?! Его же не было! Он не входил в отель!
Егоров попытался освободить свою руку, но она держалась крепко.
– Это он через ваш пост не проходил! Но чтобы заменить фотографу камеру, он должен был попасть внутрь. И он это сделал. Но прошел не через второй пост, а через первый, где заходили участники саммита, которых, между прочим, не проверяли!
– У него что, была особая аккредитация? – опешила Анна. – Но откуда?!
– Вот и я хотел бы это знать!
Егорову наконец удалось освободиться, и через секунду его уже рядом не было.
Хотя внешне вокруг ничего не изменилось – дежурящие у входа в конференц-зал охранники остались на своих местах, Анна почувствовала, как накалилась окружающая атмосфера. Даже воздух, казалось, наполнился статическим электричеством, как бывает перед грозой. Или это у нее по коже побежали мурашки от страха. Анна растерянно оглянулась. Врач и оперативники с задержанным фотографом тоже куда-то исчезли – видимо, отправились приводить несчастного итальянца в чувство, а она и не заметила, когда они ушли.
Внезапно дверь соседнего кабинета приоткрылась. Оттуда выглянул старший команды взрывотехников и, не увидев никого, кроме Анны, обратился к ней:
– А где полковник Егоров?
– Его нет, – ответила Анна, словно это и так было не видно, и неожиданно для себя заявила: – Я за него.
Если сапера удивил такой ответ, то вида он не подал.
– Вы были правы. Это радиоуправляемый осколочный фугас с большим разлетом осколков. Очень сложная конструкция. Я с такой еще не сталкивался. Здесь не разминировать, поэтому мы увозим его в лабораторию.
Он распахнул дверь настежь, и взрывотехники вынесли из кабинета уже знакомый Анне контейнер, внутри которого, очевидно, и находился тот самый фугас. Радиоуправляемый фугас! Значит, Пиночет действительно в здании. Ведь кто-то же должен был послать радиоимпульс на подрыв фугаса! Надо сообщить об этом Егорову.
Анна бросилась следом за ним, но нашла его только через час. Вернее, Егоров сам нашел ее, когда она решила, что окончательно заблудилась в хитросплетении многочисленных переходов.
– Опоздали, – сердито сказал он, увидев ее издалека. – Пиночет ушел еще до того, как я объявил общую тревогу. Скорее всего, сразу после того, как мы взяли подготовленного им камикадзе.
– И за все это время вы ни разу не покидали пост?
Следователь уже в третий раз задавал этот вопрос, словно хотел поймать ее на лжи. Но ей нечего было скрывать. К тому же никакой вины за собой Анна не чувствовала, поэтому честно ответила:
– Ни разу. Я ушла вместе с полковником Егоровым.
В соседних кабинетах шли допросы других участников оперативного наряда – генерал Олейников, отвечающий за безопасность саммита, вызвал в «Президент-отель» целую бригаду следователей. Даже Егоров не избежал общения со следователем, хотя именно он предотвратил подготовленный Пиночетом теракт. Поразительнее всего, что встреча религиозных лидеров не прерывалась ни на минуту. У Анны создалось впечатление, что участники саммита даже не поняли, что благодаря Егорову и его наблюдательной помощнице избежали угрожавшей им смертельной опасности.
Наконец скучная процедура допроса закончилась. Следователь подвинул к Анне заполненный протокол.
– Ознакомьтесь. Если согласны, напишите: с моих слов записано верно…
– Я знаю, – не дослушав, ответила Анна. Как-никак после возвращения из Венесуэлы четыре дня провела на допросах у майора Быстрова из управления собственной безопасности, приобретя богатый опыт заполнения протоколов.
Она размашисто расписалась под протоколом и вернула бумагу следователю.
