— Нет, всё на месте, — с притворным безразличием ответила Полина, но, кажется, никто из сталкеров не заметил, как натянуто прозвучал её голос.
Впереди показался похожий на нору среди нагромождения бетонных плит подземный переход, и шагавший впереди своего отряда Шрам облегчённо выдохнул.
— Ну, кажется, дошли.
В нору пролезали по очереди, иначе в отверстие было не протолкнуться. Сначала Сергея удивило, почему сталкеры с Проспекта не расширят себе проход, но, оказавшись внутри, понял, что лаз сделан таким узким специально. Крупным монстрам, таким как трёхметровому жнецу с его огромными когтями, здесь было никак не пробраться.
Полина, которую Сергей пропустил вперёд, ждала его с другой стороны завала. Здесь было уже достаточно просторно — ещё одно доказательство того, что жители Проспекта сами забаррикадировали вход на свою станцию. Шрам дождался своего последнего бойца, после чего вновь построил сталкеров в колонну и повёл отряд к уходящей под землю бетонной лестнице. За лестницей оказался длинный и тёмный туннель, выложенный со всех сторон каменными плитами, когда-то давно наверняка радовавшими глаз, а сейчас покрытыми слоем пыли, сажи и копоти. Воображение вновь сыграло с Сергеем злую шутку. Прежде, в основном по рассказам забредавших в Рощу челноков-торговцев, он представлял Проспект самой чистой и ярко освещённой станцией во всём метро, не считая, конечно, Сибирской. Здесь обосновались электрики, которые, в отличие от жителей Маршальской, добывали столько электроэнергии, что её с лихвой хватало как для собственных нужд, так и для продажи на все прочие станции метро, которые готовы были за неё платить. В представлении Сергея такие трудолюбивые люди просто обязаны были поддерживать на своей станции образцовую чистоту и порядок. Но действительность оказалась куда прозаичнее.
Туннель привёл их к закрытым гермоворотам, которые, впрочем, стоило Шраму несколько раз нажать замаскированную кнопку в стене, сразу открылись — не полностью, а как раз настолько, чтобы пропустить одного человека. Шрам тут же исчез в приоткрывшейся щели. Через секунду оттуда донёсся шум льющейся воды, а наружу повалили клубы густого пара. Сергей от неожиданности попятился назад, но наткнулся на массивную фигуру пулемётчика, который успел поставить на пол своё громоздкое оружие и теперь держал его у ноги, придерживая за ствол. Увидев растерянность на лице Сергея, он добродушно пророкотал:
— Дезактивация. Поганая процедура, хотя и необходимая. Да ты расслабься, можешь даже присесть. Это надолго.
Действительно, двое сталкеров присели на корточки возле стены и завели между собой неторопливый малопонятный разговор. Для них происходящее было делом привычным, и Сергей немного расслабился.
— А почему вы его жнецом называете? — заполняя паузу, поинтересовался он.
— Из-за когтей, — ответил пулемётчик. — Видал, какие у него когти? Как серпы! Вот жнецом и прозвали. Он этими когтями крыс и других мелких тварей из нор выковыривает, ими и питается. Ну и людьми, конечно. Упыря или кого покрупнее достать не может — бегает медленно, а человека спокойно догоняет. У нас тут один учёный с Сибирской жил, головастый мужик, Вольтером звали. Так он этих тварей по-своему называл: муравьедами. Только не прижилось. Больно уж слово длинное и непонятное. Да и при чём тут муравьи какие-то?…
Здоровяк оказался на редкость разговорчивым мужиком. Пока он вёл свой рассказ, в щель, откуда валил пар, протиснулся ещё один сталкер, а следом за ним — Полина. Сергей никак не мог взять в толк, как они определяют, когда нужно заходить внутрь. Но тут из приоткрытой гермы вырвалась полоска света, и пулемётчик, прервавшись на полуслове, хлопнул его по плечу:
— Давай. Твоя очередь.
Сергей послушно втиснулся в щель и сразу попал под бьющие откуда-то сверху тугие струи горячей воды.
— Тряпку свою сними! — крикнул ему вслед пулемётчик.
Сергей стащил с лица размокшую повязку, иначе та свалилась бы сама, но что делать дальше, совершенно не представлял — в родной Роще не было никакой «дезактивации». Воду жители грели себе сами и, конечно, мылись не таким варварским способом. Неожиданно водяной душ прекратился, а впереди открылась ещё одна дверь, которую Сергей вначале и не заметил. Оттуда в лицо ударил такой яркий свет, что он невольно зажмурился. Прикрыв глаза ладонью, он шагнул в эту дверь, последнюю дверь на пути к Проспекту.
Здесь всё было совсем не так, как на прочих станциях… Тут всё было, как в далёком прошлом, в котором Серёга никогда не бывал: вымытые добела лестницы, облицованные плиткой круглые колонны, поддерживающие станционный свод, много света и много людей. Среди них оказалась и Полина. Она стояла в окружении сталкеров, к которым подходили всё новые и новые жители Проспекта, и непринуждённо, даже беззаботно улыбалась. Полина, как и прошедшие дезактивацию сталкеры, уже успела снять противогаз и теперь с любопытством разглядывала их изумлённые физиономии. Самым ошарашенным выглядел Шрам. Его лицо даже вытянулось от удивления, отчего уродливый багровый рубец, протянувшийся через левую щеку от виска до подбородка, стал ещё заметнее.
На Сергея никто и не смотрел — всё внимание окружающих досталось девушке. Он стал протискиваться к ней, но какая-то девчушка лет пяти с торчащими в разные стороны короткими косичками прошмыгнула у него под ногами и, подскочив к Полине, как-то уж очень серьёзно спросила:
— Теть, а ты правда жнеца убила?
Полина широко улыбнулась малышке:
— Правда.
— Так ему и надо! — объявила девочка. — Он моего папу задрал.
Улыбка померкла на Полинином лице, а девчушка, наоборот, задиристо прищурилась:
— И тебе совсем-совсем не было страшно?
— Ещё как было! — Полина присела и прошептала девочке в самое ухо, так что услышала только та и стоящий рядом Сергей: — Чуть не описалась.
Девчушка залилась весёлым смехом и, шмыгнув в сторону, убежала.
Воспользовавшись моментом, Сергей наклонился к Полине:
— Твой рюкзак…
Она подмигнула ему одним глазом и прошептала:
— Всё в порядке.
Сергей не понял, что она хотела этим сказать, но переспрашивать не стал: в порядке так в порядке.
Сзади послышалось чьё-то натужное сопение и фырканье — это здоровяк-пулемётчик вышел из дезактивационного душа. Увидев Полину без противогаза, он вытаращил глаза и повторил уже неоднократно звучавшую сегодня фразу:
— Ну, вы, пацаны, и даёте!
После дезактивации сталкеры направились в станционный бар, позвав с собой и Сергея с Полиной. Стоило им только заговорить о еде, Сергей понял: он сейчас хоть жнеца целиком готов сожрать. Но расплатиться за еду было решительно нечем — у них с Полиной не осталось ни денег, ни вещей, которые можно было бы продать. Восемь патронов в магазине ПМа не в счёт. На них и пары бутербродов с крысиным мясом не купишь. В Роще два таких бутерброда стоили как раз восемь патронов, на Маршальской — уже десять, а здесь, на Проспекте, наверное, все двенадцать. Что поделаешь, центр. Однако Сергей всё равно не стал отказываться от предложения сталкеров. Есть хотелось так, что он решил в крайнем случае обменять на еду свой ПМ. Правда, была одна проблема — пистолет остался у Полины, и Сергей вовсе не был уверен, что она согласится его вернуть.
Мучимый сомнениями, он вместе с ней и сталкерами спустился на станционную платформу, а потом по винтовой лестнице поднялся на возведённую над перроном галерею, где располагался местный бар, — жители Проспекта максимально использовали пространство своей станции. В баре оказалось полно народу — в основном отработавшие свою смену электрики, которых сразу можно было узнать по широким поясам, напичканным различными слесарными инструментами, пришлось даже отстоять небольшую очередь. Пока двигалась очередь, Сергей мучительно подбирал слова, чтобы попросить Полину вернуть ему пистолет, из
