И тут же мы с ним в Москве идем мимо зоопарка на Красной Пресне, а там, у ворот, стоит мужик и предлагает сфотографироваться с живым питоном. Я говорю:
— Лёнь! Давай сфотографируемся с питоном? А он отвечает.
— Какая глупость —
У меня вообще Леня не имеет определенного мнения по поводу устройства Бытия.
Для Махараджи не было ничего неясного в этом вопросе. Он любил повторять: «Куда бы я ни взглянул, я везде вижу только Раму, поэтому я всегда ко всему отношусь с почтением».
Во время Рама Лилы Махараджи посетил одну из тюрем. Заключенные в театральных костюмах разыгрывали историю «Рамаяны». Рядом с Махараджи уселся надзиратель и на протяжении всего представления высокомерным тоном рассказывал, кто за что и на какой срок попал в тюрьму. Неожиданно в зал вошел старик — отец надзирателя. Махараджи подозвал его и попросил выполнить аарти[6] в честь актера, сыгравшего Раму, коснуться его стоп…Тут уж и сам надзиратель исполнился смирения.
«Истории о Раме, — говорил Махараджи, — так прекрасны, что птицы сомнений в испуге разлетаются».
Индусы плакали, да я сама сижу зареванная, с красным носом, когда Сита решила на долгие годы последовать за своим мужем Рамой в изгнание по злому навету — в леса, где бродят жуткие демоны- ракшасы и дикие звери!
Десятиглавый король демонов Равана похитил Ситу и унес ее к себе на остров Ланку. Но безутешный Рама с помощью Ханумана узнал, где томится Сита. («О Хануман, — растроганно обратился к мурти Ханумана Махараджи, — ты принял крошечную форму, чтобы предстать перед Ситой, а затем ты стал огромным и устрашающим, чтобы сжечь Ланку!»)
С армией обезьян и медведей Рама двинулся освобождать возлюбленную. Войско обезьян возглавил Хануман, благодаря своей глубочайшей преданности Раме обратившись настоящим божеством!.. («Я низко кланяюсь Хануману, единственным желанием которого было оставаться преданным Рамы, — читал наизусть Махараджи поэму Тулси Даса. — Снова и снова Господь пытался возвысить его, однако он так был поглощен любовью, что не возвышался. И сказал ему Рама:
«Пока люди поют о тебе, ты будешь жить на Земле. Твое сердце истинно. Сын бога ветра, ты силен, как твой отец. Ради служения мне ты смог перепрыгнуть через океан, сжечь золотой город, убить демона и опустошить рощу Ашоки».
«Пустое, — ответил Хануман. — Я твой друг, и это главное!».
Тогда Рама спросил, чего он желает. Хануман ответил:
О Хануман, да возрадуются те, кто пребывает под покровом твоей милости! Любая работа мира, какой бы трудной она ни была, становится легко выполнимой. Семь дней и ночей длилась битва с десятиглавым Раваной. Лишь грозной стрелой бога Брахмы на исходе седьмого дня Раме удалось поразить этого страшилу. Охваченный пламенем, повелитель ракшасов запылал вместе с колесницей, конями и возничим… Мир был освобожден, влюбленные соединились.
Тут из-за кулис вышел человек в маске обезьяны, это Хануман. Некоторое время его роль заключалась в том, что он тихо стоял и светился. Внутренним светом! (Однажды Махараджи пригласил знаменитого ученого приехать в горы — провести чтение «Рамаяны». А тот привык выступать перед большой понимающей аудиторией. Он чистосердечно пожаловался Махараджи, что ему, такому светиле, в горах придется проводить чтение перед несколькими безграмотными сельскими жителями!
— Не переживай. Тебя слушает Хануман, — мягко ответил Махараджи.
Сколько раз он предупреждал, что Хануман и по сей день живет высоко в сосновых лесах!)
Все зашумели восторженно.
Я тоже давай кричать:
— Хануман! Милый Хануман!!!
И тогда он вывел на сцену прекрасного юношу — исполнителя роли Рамы — с огромным, в рост человека, луком. Я так поняла, что это лук Шивы, с которым Рама, единственный из женихов Ситы, смог совладать, а именно взял этот лук и сломал. Короче, неважно. Выходит он с луком и стрелами.
Наши обрадовались, повскакивали с насиженных мест, глаза горят.
— Рама! Рама!
Тут Хануман, первейший из мудрых, друг кротких, обитель неизмеримой силы, чья жажда любви неутолима, взял бога Раму за руку и повел сквозь ликующую толпу.
А мы, всей этой накурившейся компанией с блестящими глазами, повалили за ними. Что интересно, лишь только Рама с Хануманом оказались на улице, дождь начал затихать. Только моросил, как говорит Лёня, «мелкий противный дождичек гималайский».
Народ стекался к монументу, воздвигнутому на скале. Я даже не знаю, откуда в Алморе взялась такая уйма людей. Наехали, что ли, со всей Индии? В одеждах разноцветных — танцуют, хохочут, поют — у самого края пропасти. Под гром барабанов и литавр упал брезент, и мы увидели громадное чучело демона Раваны с тощими ногами, короткими руками, с кошмарно размалеванной физиономией.
Все расступились, давая дорогу Раме и Хануману. Мы с Лёней оказались поблизости, поэтому я внимательно разглядела, как Рама натянул свой большущий лук, уперев один конец в землю против носка левой ноги, ухватив левой рукой середину лука, а правой медленно притягивая к себе тетиву с наложенной на нее оперенной стрелой.
Пылающим факелом поджег наконечник стрелы Хануман.
Горящую стрелу выпустил Рама из лука, точно поразив демона Равану.
Шум и треск вспыхнувшего огня слился с ликованием толпы. А неуязвимый для богов и асуров Равана, коварный и беспощадный, слепленный из глины и соломы, начиненный хлопушками для праздничного фейерверка, порохом и петардами, превратился в такой ослепительный салют над Алморой, что её ночной мрак не менее получаса озарялся вспышками, пока в пух и прах раздраконенное чучело не взлетело на воздух и, догорая, не упало в долину.
Потрясенные, мы вернулись в «Best Himalayan view». Кстати, там было полным-полно народу, понаехавшего из Бенгалии. Весь этот не в меру дождливый день — промокшие, продрогшие, в шапках, нахохлившись, они просидели на стульях в коридоре. А вечером до того на славу отпраздновали Рама Лилу, прямо не хотели расходиться, согрелись, постоянно наворачивали чапатти, прихлебывая чай из термосков, такие бенгальцы — полненькие, румяные, не то что мы, кряжистые горцы!
Надо сказать, и у нас с Лёней здорово повысилось настроение. Так мы намучались, столько испытали страхов и сомнений. К ночи же, благодарение Раме, все нормализовалось, мы поели холодных комков риса, припасенных мной с завтрака, профилактически выпили по таблетке от малярии, что нам горевать?
И вообще мы здесь комфортабельно устроились: номер — люкс, это значит, у нас есть окно с видом на затянутые облаками горы, умывальник с холодной водой и собственный туалет, причем не простой, а многофункциональный. Не такой, как на первом этаже — один на всех, возле которого выставлен щит с
