на свете нет, и причина беды не в их несовершенстве.
Мужчин уводит прочь совсем, совсем другое! И это другое так могуче, что бедные наши женщины могут даже воплотить идеал древних греков и стать абсолютно совершенными, – это ничего не исправит, ничему не поможет. Их совершенство будет бесполезно, как семена, упавшие на камень, как гениальная мысль, забредшая в безумную голову, как проповедь в пустыне.
Итак, мы можем себе представить то, что сильнее притяжения к женщине, – эдакий трагический русский пьедестал мужских антипобед, где первое и второе места будет занимать бутылка, а третье – шприц. Несмотря на резвую прыть шприца, все-таки в России массы по-прежнему тянутся к «большой воде», и бутылка – основной враг любой семьи. Мужчины наши горестными толпами пропивают потенцию где-то к сорока годам. После этого женщины вызывают у них раздражение, слегка прикрытое показным равнодушием. Их тусклые глаза оживляются только при виде одного предмета – бутылочки. Та искра, что освещала раньше их разговоры о женщинах, наконец целиком уходит в разговоры о бутылочке, в покупку бутылочки, в распитие бутылочки. Даже упоминание о бутылочке им мило и приятно. Они начинают приветливо и ласково улыбаться.
Где же исток беды? Есть такое понятие – «импринтинг», впечатывание в душу первых впечатлений. Об этом механизме много в свое время писал великий психотерапевт и по совместительству писатель Михаил Зощенко. Мы сейчас возьмем для исследования только младенцев мужского пола, потому что вопрос о женщинах сложен и уведет нас в дебри. Итак, откуда получает питание мужской младенец? Младенец получает питание из груди. Когда его кормят как положено, он лет до полутора знает, что счастье, жизнь, радость, покой – в груди. Если при этом ему изредка дают чай в бутылочке, это не нарушает общего впечатления. Так, нюанс. Деталь, не изменяющая общего пейзажа. Счастье – в груди! И став взрослым, мужской младенец будет тянуться и к самой груди, и к тому, что напоминает ее форму (купола, к примеру).
Однако кормление грудью уже давно, и все чаще, подменяется искусственным вскармливанием. И мужской младенец, которого вскармливают из бутылочки, начинает уверяться, что счастье, жизнь, радость, покой – в бутылочке! В этой стеклянной подружке, которую он, окрепнув, уверенно держит ручонками к вящему умилению родных. Что же удивляться, что младенцу впоследствии нравится не только содержание бутылочки, но даже сама ее форма, облик, заветный образ.
Вот так вот! Кого кормили грудью – потом тянется к груди. Кого кормили из бутылочки – потом тянется к бутылочке. Отдельно стоит драматическая группа мужских младенцев, которых сначала кормили грудью, а потом стали прикармливать из бутылочки и вскоре перешли чисто на бутылочку. Это, прямо скажем, Гамлеты. Они всю жизнь будут с переменным успехом решать: где же именно расположены счастье, радость, покой и жизнь? Что выбрать? Куда сильнее тянет? Короче говоря, грудь или бутылочка?
Видите, как далеко мы зашли в поисках истока беды. Вот, женщины, что получается: свое счастье и свое несчастье мы куем, как водится, своими руками!
Девочки, срочно учим китайский
: 1506
Остановила машину – такую машину, про которую за версту видно, что она остановится и даму- работницу подвезет: белые с ржавью «Жигули» с разбитым ветровым стеклом. Классика! Однако за рулем сидела не классика, то есть не добродушный чернявый «ара», лихо обгоняющий на своей консервной банке жуткие танки, в которых гордо сидят самые низкорослые и кривоногие представители титульной нации и воображают, будто надо много ума, чтобы ездить по европейскому городу на внедорожнике…
Нет. За рулем сидел китаец. Тихо играла китайская музыка. Я подумала: все, началось.
Китаец не стал спрашивать меня, где находится Суворовский проспект, не торговался, не заламывал цену, не приставал за мои деньги с расспросами, не рассуждал о погоде, но ловко и бесшумно достал карту, посмотрел на нее две секунды и умно и красиво домчал меня наилучшим маршрутом, причем молча. Тихо играла китайская музыка…
Мы знаем, что это неизбежно, не правда ли? В Китае, да будет вам известно, вследствие перекосов социальной политики мужчин на восемнадцать миллионов больше, чем женщин. И у этих восемнадцати миллионов почти нет шанса найти себе женщину, потому что женщины в Китае – дефицит, редкость, ценность, они дорого стоят, они не всем достаются, они не валяются как мусор под ногами, они знают себе цену.
А рядом с Китаем расположена совсем другая страна. Там в де фиците не женщины, а мужчины. Там женщина ничего не стоит, за нее даже в роддоме выносящей младенцев медсестре дают денег в два раза меньше, чем за мальчика. Эта страна так деградировала, что ценность женщины именно как женщины у нее стремительно приближается к нулю. За обесчещенных девочек никакие отцы и братья не мстят. Девственность считается уродством, ее никто не обожествляет, не охраняет. Любой сколько-нибудь здоровый мужичонка может портить девок десятками: они сами лезут. Да только никому неохота их портить, потому что бутылка для мужичка из этой страны в сто раз желаннее Елены Прекрасной. Здесь мужчины так мало зарабатывают, что женщины поголовно вынуждены трудиться, причем зачастую на тяжелых неквалифицированных работах. Их часто бьют мужья. Еще чаще бросают без средств к существованию. Вдобавок в тупых комеди-шоу, которые заполоняют телевидение, их изображают мерзкими глупыми животными. Женщина с детьми – матрона, опора любого государства! – здесь растет как сорняк, никем не поддержанная, так что даже на пешеходном переходе никто из кривоногих внедорожников не остановится, если матрона с детьми задумает перейти дорогу. Кроме того, даже по численности выходит труба: женщин здесь гораздо больше, чем мужчин.
Интересно, на сколько миллионов? Уж не на восемнадцать ли? Если да, то изящный по своей изощренной насмешливости замысел Провидения понятен. Тут не хватает восемнадцати миллионов. А там – лишнего ровно восемнадцать миллионов. Миллионы, миллионы тихих, непьющих, работящих китайцев, для которых женщина – это не мусор, а приз за доблесть, награда, свет, желанная цель, венец трудов! Просто даже по закону сообщающихся сосудов этот полуполный сосуд не может не перелиться в соседний полупустой…
Неужели есть на свете такие глаза (пусть узкие, плевать!), в которых наша баба – не модель, не красотка, но обыкновенная добродушная, работящая, милая, надежная баба, которая может родить нормальных здоровых детей, может вести хозяйство, – представляет из себя наконец-то полновесную, настоящую ценность? Боже! Эти глаза обязаны срочно материализоваться на русском свете!
Так что, девочки, срочно учим китайский. Не для того, чтоб на нем разговаривать, это лишнее. Китайчики сами выучат русский и, поселившись на наших просторах, мигом обрусеют. Кстати, они, конечно, должны принять православие, а по этической части это народ довольно высокого сорта. Правда, догматики – тут уж ничего не поделаешь. Ну ничего, притерпимся… А китайский надо выучить, дабы разговаривать со своим милым по душам – для радости и веселья.
