кандидатской и, совсем не за горами, докторская!
В радужно-розовых мечтах время летит незаметно. Будущий доктор экономических наук пропускает свою остановку. Выбирается из прохладного салона на следующей, плетется обратно. Одуряющая жара хватает гадкими потными лапами за горло и розовое настроение превращается в черное.
«Ну что может быть лучше плохой погоды? — размышляет Василий, быстро накаляясь под солнцем, — только совсем никуда негодная. Живительная прохлада или бодрящий, оздоравливающий холод делают человека добрым, отзывчивым и трезвомыслящим, а жара приводит в состояние раздражительности характера и мокрой липкости тела. Боже, как приятно поваляться в сугробе или прыгнуть в прорубь»!
Философствуя таким образом, потный и злой Василий добирается до дома. С несказанным облегчением ныряет в прохладный полумрак подъезда. Лифт привычно возносит на седьмой этаж.
«Наконец-то пришел»! — вздыхает Василий. Сбрасывает влажную от пота одежду, ныряет под ледяной душ.
Докрасна растирается жёстким вафельным полотенцем, в одних трусах проходит на кухню. Из потного от холода кувшина в большую кружку льется поток ледяного кваса. Едва дверца захлопывается, негромко мурлыкает звонок на входной двери. Василий чертыхается — перебили удовольствие, гады! — ставит кружку на стол. Он не боится квартирных грабителей и потому совершенно безбоязненно открывает дверь.
На лестничной площадке стоит мужчина, одного роста с Василием. Плотный, широкий в кости. В теле ни грамма жира, только тугие мышцы и жилы. Строгое, волевое лицо обрамляет стального цвета короткие волосы. Незнакомец выглядит, как капитан пиратского брига в коротком отпуске на берегу.
— Позвольте войти, Василий Иванович? — спрашивает незнакомец.
— В связи с чем? — холодно интересуется Василий.
— Я должен передать вам письмо отца и … подарок, — с некоторой заминкой отвечает мужчина.
— Меня никто не предупреждал о вашем визите, — с сомнением произносит Василий. От него не укрылась едва заметная пауза, но в квартиру мужчину пропустил.
— Ваш отец не мог предупредить вас по телефону. Вот, прочтите, — с этими словами незнакомец протягивает небольшой свёрток.
— Присаживайтесь, — предлагает Василий. Разворачивает бумагу. Под ней небольшая шкатулка красного дерева. По воздуху медленно течёт приятный аромат драгоценной древесины. Василий открывает крышку. На дне конверт и больше ничего. В нём несколько бумаг и фотография двух мужчин в незнакомой военной форме без знаков различия. Мужчины улыбаются. Слева отец, а справа — тот незнакомец, что сидит в кресле. Василий коротко взглянул, вскрыл конверт.
Мужчина внимательно наблюдает за сыном старого товарища. Видит, как лицо покрывается бледностью, твердеет.
Василий молча подходит к окну.
— Я не знал, кем был отец, — глухо звучит голос, — я всегда считал его обычным сотрудником МИДа. Не очень удачливым, рядовым работником.
— Это было прикрытие, мы все так работаем. На самом деле ваш отец был одним из лучших специалистов. У него высокое воинское звание и высшие награды нашей страны.
Василий оборачивается. Опережая вопрос, незнакомец отрицательно мотнул головой:
— Не могу назвать. Награды и документы хранятся в секретном архиве. Вы сможете получить их только через много лет, — и сочувствующе разводит руками.
— Здорово, — кривится Василий, пожимает плечами. Несколько бесконечных секунд длится молчание.
— Как он погиб? Или это тоже тайна?
— Достойно, не сомневайтесь. Как настоящий офицер. Незнакомец протягивает клочок бумаги с цифрами:
— Мой телефон. Обязательно позвоните мне. Когда сможете, — и направляется к двери.
— Мне вроде как голос ваш знаком, — не оборачиваясь, произносит Василий, — мы никогда не встречались раньше?
— Несколько лет назад. Какие-то хулиганы похитили детей сотрудников нашего посольства в Эфиопии, а я с компаний друзей как раз проезжал мимо. Ну, мы и помогли…
Дверь захлопывается. Василий вспоминает: огромный человек в чёрной броне, стальном шлеме с рогами антенн, в руках — калашников с подствольным гранатомётом. От раскалённых стволов медленно поднимается полупрозрачный голубой дымок…
После ухода незнакомца Василий ещё долго стоит у окна. Мать умерла много лет назад, отец не мог уделять много времени сыну и Василий привык, что родители — это нечто абстрактное, теоретически существующее явление. Иногда появляются, привозят подарки и снова исчезают. Василий не обижался на отца за то, что такой редкий гость. Наверно потому, что рано понял — для него долг превыше всего. И пусть он всего лишь простой служащий посольства в забытой Богом африканской стране — неважно. Он служил своей стране за совесть, совершенно не обращая внимания, кто в Москве забрался на трон. Человек с такими убеждениями карьеры не сделает никогда. Мало того, будет подвергаться насмешкам, а то и откровенному презрению со стороны «удачливых» и тех, кто мечтает об «удаче». Таких бросают жёны, презирают собственные дети, знакомые и родственники стесняются. За что? Только потому, что человек честно исполняет свой долг?
Такие слова, как честь, совесть, долг стали почти непристойными. Их даже вслух произносить не принято в так называемом «приличном обществе».
Далеко внизу заквакала автомобильная сигнализация, будто инопланетная жаба прочищает горло. Василий отходит от окна. Некстати вспоминает студенческие дни, весёлое беззаботное время, когда ты уже не ребёнок и всё можно, но ещё и не взрослый, который отвечает за поступки. Желание учиться дальше, в аспирантуре — это из того самого «детства сверх нормы», в котором существуют студенты. А если повезёт и останешься на кафедре преподавателем, то и вовсе превратишься в аквариумную рыбку. Красивую, сытую, довольную жизнью. И окружающие такой рыбке рады. Но не дай Бог, расколется аквариум — погибнет красивая рыбка. Потому что жить может только в банке, в своём маленьком мирке, где вечный штиль и тишина, а корм регулярно падает сверху из хозяйской руки…
— Ну, всё, хватит философствовать! — громко говорит Василий сам себе, — сегодня помяну батю, а завтра займусь делом.
Аккуратно складывает диплом, оценочный лист. Убирает в ту самую шкатулку, что осталась от отца. Крышка с тихим стуком захлопывается, ключ поворачивается два раза, щелкает замок. Ящик письменного стола задвигается, экзотический запах драгоценного дерева исчезает.
Ровно в восемь утра Василий набирает тот самый номер телефона, что оставил незнакомец. Щелчок соединения раздается сразу после первого звонка.
— Да! — отзывается знакомый голос.
— Это я, Василий.
— Узнал. Через семь минут выходите на улицу, я подъеду, — отвечает невидимый собеседник.
Слегка обескураженный, Василий смотрит на часы. Недоверчиво хмыкает. Документы прячутся в кармане, дверь захлопывается.
Ровно через семь минут у подъезда тормозит потрёпанная «копейка». На заднем сиденье лежат какие-то коробки, тряпьё. К багажнику, на крыше, привязана пара лопат, грабли. Сквозь полуопущенное стекло Василий видит вчерашнего гостя. Не глядя, тот мотнул головой, приглашая сесть. Едва дверь захлопывается, «копейка» срывается с таким ускорением, будто под капотом движок от «Феррари».
— Левченко Ярослав Иванович, полковник, — представляется сидящий за рулём.
— Куда мы едем, Ярослав Иванович? — спрашивает Василий.
— Зависит от тебя, Василий. Смотря что ты решил.
— Я хочу работать у вас.
— Ты всё взвесил? К нам приходят на всю жизнь, думай как следует.
— Подумал. И решил окончательно, — твёрдо говорит Василий, — после того, что узнал об отце, всё остальное мне кажется мелким, незначительным. Я говорю об обычной работе.
