теперь сообщает о случившемся с тонущего баркаса. Одной гранаты оказалось мало. Дело принимало плохой оборот, сообщники пиратов хорошо знали этот район и быстро их отыщут. Спасение в том, чтобы на полной скорости уйти в море, но долго ли там продержишься? Яхта жрет солярку, как голодная свинья помои. Можно попробовать связаться с береговой охраной, но как определить свои координаты? Без них пограничники будут искать долго, намного дольше пиратов. Рассуждая вслух, он осмотрел все помещения яхты, а их только два — кухня и каюта отдыха. В двигательный отсек решил не заглядывать, пока мотор работает. Прихватил два спасательных жилета, себе и Алике — мало ли что! Ярко-оранжевый цвет окончательно привел девушку в чувство. Она со вздохом сказала, послушно влезая в жилет:
— Боже мой, сколько событий за одно единственное утро! Даже не верится.
— Да, — поддержал разговор Василий, беря в руки бинокль, лежавший рядом со штурвалом, — еще девяти нет, а столько всего.
— Что ты собираешься делать? — спросила Алика. Быстро поправила волосы, одернула жилет, одним словом, окончательно пришла в себя.
— Мы в Средиземном море, дорогая, — начал издалека Барабанщиков. При слове «дорогая» девушка подняла бровь. — Это теплая лужа посреди … э-э … между Европой и Африкой. Кораблей тут много, просто стадами плавают. Наш Черноморский флот прогуливается ну и всякие там седьмые американские топчутся. О нападении пиратов уже известно и нас скоро разыщут. Немного покатаемся!
— Вась, а может, сначала с полицией свяжемся, а потом покатаемся? — предложила Алика.
— Ага, как скажешь, — согласился Василий, осматривая горизонт в бинокль.
В это время молчавшая до сих пор рация вдруг замяукала на английском: «Эй, на яхте! Стоп машина, поднять лапы и сидеть тихо. Может быть, тогда вы останетесь живы»!
Девушка вздрогнула, спросила:
— Это полиция?
— Угу, — ответил Барабанщиков, беря микрофон в руки, — щас отвечу!
Он сам не ожидал такого рыка, внезапность разозлила и он рявкнул в ответ:
— Закрой вонючую пасть, обезьяна! Это корыто мне подарили за красивые глаза, а хорек с друзьями захотели понырять. Так, без всего. Сейчас они целуют дохлого осьминога в задницу!
Барабанщиков произнес тираду громко, четко, в полной уверенности, что Алика не понимает английского.
— Какой у вас интересный диалог с полицией, Василий Иванович, особенно про дохлого осьминога, — сказала девушка, задумчиво глядя вдаль.
Василий громко кашлянул в кулак, не отрывая от глаз бинокля, пояснил:
— Это нижние чины полиции, кхе… гм… Хамы, сударыня. Плохо образованы и дурно воспитаны, м-да… а вот и они!
Протянул бинокль девушке. В мощную оптику хорошо видно четыре быстроходных катера и яхту, почти такую же, как у них, только голубого цвета. Этот небольшой отряд шел за ними, наперехват, медленно догоняя.
— Что будешь делать? — тихо, почти одними губами спросила побледневшая Алика.
— Морды побью, — ответил Василий. На мощном, большом судне он не чувствовал себя загнанным зверем. Заложил крутой, на грани допустимого, разворот и вывел яхту на встречный курс. Катера стремительно мчались навстречу, потом пошли в стороны, намереваясь взять в кольцо. Голубая яхта сбросила ход и почти остановилась. На катерах тоже сбросили обороты, полагая, что бело-желтая идет сдаваться. Экипажи слишком поздно поняли ошибку — желто-белая летела навстречу, все набирая скорость. Она явно шла на столкновение, забирая левее. Пара катеров разом повернула в сторону, но поздно — желто-белая разрубила острым носом первый. Второй мог бы уйти, но потерял скорость на собственной волне. Заминка стоила жизни экипажу, яхта с хрустом таранила бок катера, он исчез вместе людьми под днищем желто-белой. Василий сбросил ход, круто повернул, так что громко зазвенело в каюте и дал полные обороты. Яхта словно прыгнула вперед, последняя пара катеров начала быстро приближаться. Попытались развернуться, но волны, их собственные и поднятые желто-белой яхтой, помешали. Двигатели захлебывались оборотами, глохли. При других обстоятельствах завести заглохнувший мотор секундное дело, но когда на тебя прет, как взбесившийся слон, тяжелое судно на полной скорости, все по-другому. Из катеров начали выпрыгивать люди. Один все-таки удалось завести, рулевой повел в сторону, но на втором, в панике ничего не соображая, рванулись туда же. Катера ударились бортами, закрутились на месте. Время уйти еще было, но тут нервы не выдержали окончательно и люди метнулись за борт. Желто — белая с хряском раздавила последнюю пару катеров. Двигатель притих, яхта неторопливо развернулась. Раздается рев мотора, судно, задирая ободранный нос, прет, как танк, навстречу голубой…
Люди на палубе голубой яхты обалдело смотрели, как противник давит катера один за другим. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что никто не успел сообразить. Очнулись, когда поняли, что желто-белая идет на таран. Истошный вопль хозяина вернул в действительность, команда кинулась по местам и голубая торопливо начала разворачиваться. Бодаться миллионными яхтами удовольствие слишком дорогое и хозяин голубой решил не рисковать своим имуществом. Тем бешеным, что на желто-белой, им все равно, они на чужом бегают по волнам, а тут свое, кровное, нажитое непосильным и опасным трудом. Только вот время уходило быстрее, чем голубая набирала скорость. Бело-желтая уже разогналась, летела по волнам, как ангел смерти лодок, катеров и прочих маломерных судов. На голубой засуетились люди, раздались жалкие хлопки выстрелов, но куда там! Барабанщиков до предела прибавил обороты и теперь молил Бога, чтобы ничего не помешало утопить и этих гадов. Высоко задранный белый нос яхты напоминал распахнутую пасть акулы. Длинные царапины темно-серого цвета, оставшиеся после столкновения с катерами, ярко выделялись и еще больше усиливали впечатление жестокой, неминуемой смерти. У людей на борту голубой яхты кровь застывала в жилах, когда смотрели на стремительно приближающееся чудовище. Швыряли жалкие винтовки, хватали спасательные жилеты и бросались в море. Острый нос белой яхты распорол корму голубой, по инерции пошел дальше и выше. Словно форштевень ледокола, разодрал палубу и раздавил надстройки. Остановился в полуметре от рулевой рубки. Было похоже на свадьбу бегемотов, только невесте явно не повезло — вода хлынула в нутро и она медленно затонула. Двигатель яхты победительницы заглох. С полминуты неподвижно стояла, потом вдруг на палубе появился огромный полуголый мужик. Солнце светило в глаза, лица не разглядеть, но зато все увидели автомат. Короткие, в две пули, очереди раскололи звенящую тишину моря. Каждый пират получил заслуженное.
Барабанщиков и девушка при столкновении не пострадали. Василий в последнюю секунду бросил штурвал, схватился за поручни и крепко обнял Алику. Пнул тумблер зажигания, двигатель заглох и взрыва от детонации не произошло. Его яхта тоже получила серьезные повреждения, вода шумно хлынула в пробоину и нос заметно пошел вниз. Жить яхте осталось недолго, плавающие вокруг пираты становились очень серьезной опасностью. Василий взял автомат и перестрелял всех, а философствования насчет эры милосердия отложил до пенсии. Чтобы не травмировать девушку, старался попадать в жилеты, а то трупы тонуть не будут. Взял Алику за руку, прыгнули в воду. Желто-белая яхта последний раз зашипела, в корпусе что-то громко треснуло и она пошла на дно. Вокруг только медленно успокаивающаяся вода, мелкие обломки. Василий покрутил головой, наткнулся на вопросительный взгляд девушки:
— Вась, а в той конторе, где ты работаешь, ты простой бухгалтер или главный?
Василий невозмутимо ответил:
— Да нет, какие тут акулы. Только дельфины, и то мелкие…
Теплые волны тыкались в бок, как стайки щенков, пытались покусывать мягкими губами и легонько толкали. Прошел час или пять минут, Алика не понимала.
— Василий, ты спишь? — спросила почему-то шепотом.
— Нет, задумался, — вздрогнул он. — А что случилось?
— А … а разве ничего?! — задохнулась от возмущения девушка. — Мы посреди океана, вокруг ни души, а он спит!
— Да не сплю я, не сплю, — начал оправдываться Барабанщиков. Он в самом деле не спал, а только делал вид. Считал, что сон признак спокойствия, а мужская невозмутимость благотворно влияет на состояние женщины. Похоже, не сейчас.
— Ты не переживай, — стал утешать Василий, — нас подберут. Только позже, сейчас еще рано.
