убитых. Еще почти столько же выли и стонали, в ужасе пытаясь уползти от страшного человека в центре круга. Ричард не поверил своим глазам и еще раз пересчитал убитых и раненых — все верно! Оглянулся: телохранители с белыми лицами целятся в русского. Автоматы заметно дрожат. Китаец и китаянка, прислуга, что-то тихо шепчут. Из глаз катятся слезы, губы прыгают, будто сдерживают рыдание. Или счастливый смех? И только русская девка, вот зараза, надменно смотрела на остатки побоища и презрительно улыбалась! Ричард Прайс нашел убежавший голос, громко откашлялся, спросил в пространство:
— Ты перестарался, медведь. Где я теперь найду новых людей?
— Там же, где и раньше искал, — хрипло ответил русский, — а что ты хотел за пятьсот баксов? У нас такие драки за бутылку водки устраивают, а за полтонны зеленых могут город спалить. Так что в следующий раз устраивай турниры со своими телохранителями.
— Негодяй, мерзавец! — завопил Ричард, обводя окровавленную палубу вытаращенными глазами, — людоед! Ты знаешь, что я с тобой за это сделаю?
— Ага, — отозвался жизнерадостный голос с палубы, — заплатишь мне по двести долларов за каждого убитого и по сто за изуродованных. Всего… э-э… пять тыщ!
— Сволочь! — подавился воздухом Ричард, — да я…
— Не кипятись, месью. Я избавил тебя от дураков. Оставшиеся будут умненькими и станут работать за двоих. Да и телохранители твои, или как их там, пусть пар выпустят, а то рожи ихние мне не ндравятся.
Василий говорил, небрежно развалясь на скамейке, нагло глядя в глаза Ричарду.
— Ты … ты осторожнее с моими телохранителями! — прошипел он, — они из непальской гвардии королевской пехоты. Каждый отслужил по десять лет в английской армии, теперь служат мне. Я плачу им втрое больше, чем англичане.
— Ладно, — благодушно махнул рукой Барабанщиков, — уговорил. За каждого придурка по пятнадцать тысяч и давай любого.
Прайс надулся, побагровел, будто старался понос удержать. «Как бы не пальнул с расстройства»! — с тревогой подумал Василий. Однако Ричард медленно выдохнул, багровость сошла и почти спокойно ответил:
— Не дождешься, медведь! Бизнесмен в нем победил. Обернулся к китайцам, рявкнул:
— Эй, живо к русскому, умыть, перевязать, переодеть! Пара опрометью кинулась выполнять приказание.
— Боцман!
— Я! — проблеяло снизу.
— Убрать все, трупы за борт!
Все это время Алика сидела ни жива ни мертва, выпрямившись столбиком, как суслик у норки. Услышав последние фразы, поняла, что опасность пока миновала, спина чуть ссутулилась, прислонилась к спинке. Следующая встреча Василия Барабанщикова и Ричарда Прайса кардинально отличалась от предыдущей. Василий сидел в кресле, в новом дорогом халате. Царапины замазаны йодом, закрыты кусочками пластыря. Свежий фингал задорно синеет под глазом. Василий похож на боксера-профессионала после победного финала, снисходительно принимающего своего антрепренера. Алика сидит рядом, чуть испуганная, но заметно приободрившаяся. Телохранители сбежались все, целая дюжина. Все вооружены до зубов и все наблюдают только за Барабанщиковым. Ричард уже пришел в себя, успокоился. С сигарой, бокалом коньяка и в ковбойской шляпе он снова обрел уверенность и с апломбом излагал:
— Прекрасно, мсье Василий, ваши способности полностью соответствуют красоте вашей спутницы. Знаете, почему я был на вас зол? Молчите, вы не можете этого знать! Дело в том, что одна из разбитых и утопленных вами яхт была моей.
— Это какая же, голубая?
— Совершенно верно! Вы сразу узнали мой неповторимый стиль, не правда ли?
— Угу, — кивнул Василий, — а чего ж плавал на ней другой?
— Досадное недоразумение. Я проиграл ее в карты своему двоюродному братцу.
— Ну, значит и не ваша яхта, чего злиться-то было?
— Но я собирался отыграться и получить ее обратно! — возразил Ричард, — как раз сегодня вечером, а вы все испортили!
— Не фиг было пиратствовать, — проворчал Василий, — сидел бы дома ваш братец и ничего не потерял тогда.
— Все в руках Аллаха, — возвел очи к небу Ричард и развел руки, — так говорил этот дурачок. Впрочем, оставим его.
Откинулся на спинку кресла, хлебнул коньяк и густо задымил толстой сигарой:
— Предлагаю спуститься вниз, в мою каюту. Покажу свои работы, коллекцию живописи. Вы будете в восторге!
Василий помог Алике подняться, они пошли за Ричардом, окруженные кольцом телохранителей.
— Как себя чувствуешь? — шепнул девушке.
— Терпимо, — тихо ответила Алика, — посмотрим, что дальше будет.
— Выпутаемся, — уверенно пообещал Василий, — не сегодня, так завтра.
По пути в каюту он заметил, что один из телохранителей-непальцев постоянно держит на прицеле Алику. Если начать драку, убьет девушку, а достать его нельзя, он не подходит близко. Да и другие не спускают глаз. «Ладно, — решил Василий, — подождем». Огромная каюта Прайса вся обвешана картинами. Ни Барабанщиков, ни Алика не были любителями живописи и совершенно не разбирались, чья рука кого рисовала. Портреты, пейзажи, золото рамок — все сливалось в сплошной пестрый ковер. На противоположной от входа стене располагалась коллекция авангарда и стена выглядела, как после взрыва бомбы на складе кетчупа. Самой примечательной была левая сторона. Дикое сочетание яркого цвета, геометрических фигур и приклеенных или прибитых ржавых железяк говорило, что тут творил Ричард Прайс. Особенно впечатляло центральное полотно. На полутораметровом холсте сине-зеленая мазня жиденько обрызгана красным и желтым. Из клизмы, наверно.
— Как называется это чудо? — в один голос спросили Василий с Аликой.
— Портрет мамы! — гордо ответил Ричард, — это моя лучшая работа. Присаживайтесь, месье и мадам, любуйтесь!
Непальская охрана разошлась под стены и все трое сели за резной кривоногий столик. Что значит — он древний, потому дорогой.
— Итак, мсье Василий, вы показали себя прекрасным бойцом, — сказал Ричард, — я хочу сделать вам деловое предложение. Мы отправляемся вместе с вами в путешествие на остров Суматра. Там полно бойцовских клубов, среди них есть дорогие и приличные, которые посещает только состоятельная публика. Там вы сможете возместить мне, хотя бы частично, утрату моей голубой яхты и заработать сами…
— В дополнение к тем пяти тысячам, что вы должны мне, — перебил его речь Барабанщиков.
— Что-о… Наглец, душегуб! Требовать деньги за бедных убиенных матросиков!
— Но вы же зарабатываете пиратством? — удивился Василий.
— Мне можно, — быстро сказал Ричард, — я свободный художник. Я зарабатываю себе на пропитание таким образом, потому что стою выше человеческой морали. А вам, простолюдинам, нельзя!
— Скажи, что жадный, — поморщился Василий.
— Не жадный, а разумный… Ну хорошо, вы получите свои пять тысяч после… после третьей победы, — согласился Ричард.
— А сколько надо побед, чтобы вы от нас отвязались? — спросил Барабанщиков.
— Двенадцать, священное число, только такое количество побед успокоит мое израненное сердце.
Видя, что русский медлит с ответом, добавил:
— Кроме того, обещаю, что ваша дама не будет продана. За время боев.
— Откуда такое благородство?
— Мне кажется, что на вас я заработаю больше, чем на ней. Да и щедрый любитель таких женщин живет в другой стороне.
Василий Барабанщиков поднялся, еще раз внимательно взглянул на «Портрет мамы», на Ричарда.
