талантливый ученый, еще чуть-чуть и решил бы проблему получения энергии из простой воды, но завистливые бездарности загубили все дело.
— Короче говоря, — подытоживает полковник, — надо пойти туда, не знаю куда и найти то, что надо. Вот так.
— И все? — удивляется Удальцов, — а доставить домой это чудо чудное?
— Целиком или … гм … по частям? — с самым невинным видом добавляет Велетнев.
— Не шути так тонко, Миша, — упрекает Левченко, — парня надо найти. Это не так просто, как кажется. Он мог несколько раз сменить работу, место жительства…
— Сменить пол … — робко вякает Василий. Все трое внимательно смотрят на него.
— Никогда не говори вслух о своих тайных желаниях, Василий, — мягко советует Левченко. Думает секунду, добавляет:
— И не умничай.
— И вообще, — продолжает разговор полковник, — последнее замечание относится ко всем. Ваше задание — только найти. Вытаскивать будут другие. Он нужен.
— Все ясно, Ярослав Иванович, — отвечает Удальцов как старший в группе.
— Тогда вперед, в оперативный отдел за подробностями и готовьтесь в дорогу …
Поиск альтернативных источников энергии начался давно, еще в начале прошлого века. Это привело к созданию атомной бомбы и атомных электростанций. Переворота в энергетике не произошло, потому что принципиальной разницы между атомными и обычными тепловыми электростанциями нет. Активное вещество, используемое на АЭС, так и называется — топливо, так как используется самым примитивным образом. АЭС оказались выгодными там, где нет крупных рек, а ТЭЦ попросту нерентабельны. Например, на Крайнем Севере, в Антарктиде или в пустынях.
Поиск продолжался и толчком послужило развитие космонавтики. Остро встал вопрос об источнике энергии для спутников. Источник должен быть легким, компактным, мощным и долговечным. Выход нашли в солнечных батареях, но работа в других направлениях тоже дала результат. Одному французскому ученому в семидесятые годы почти удалось решить проблему получения энергии из водорода, входящего в состав обычной воды. Почти. Потому что потом начали происходить странные события. Сам ученый, его жена, дети погибли в автокатастрофе, когда поехали в выходной день отдыхать к морю. Погибли так же шофер, горничная и садовник. Все сразу. Затем стали умирать или погибать при странных обстоятельствах все, кто хоть как-то соприкасался с работой ученого: родственники, коллеги, знакомые родственников и знакомые коллег. Люди тонули, попадали под поезд, под автомобили, кончали жизнь самоубийством или скоропостижно умирали от удивительных неизлечимых болезней. Словно чума в одночасье убила десятки людей. Полиция пыталась провести расследование — бесполезно: пропадали документы, свидетели отказывались от данных ранее показаний, но самое удивительное — высшее полицейское начальство проявило полнейшее равнодушие к служебному рвению подчиненных. Дела буквально исчезали в недрах инстанций.
Когда Барабанщиков спросил, отчего так произошло, ему сразу же запретили дальнейшие расспросы.
— А кому нужно такое изобретение? — равнодушно пояснил пожилой сотрудник оперативного отдела, — вся мировая экономика основана на нефти и газе. Да и политика тоже. У кого нефть, у того все. Продажа энергоносителей приносит сотни миллиардов прибыли. А тут вдруг такое. Да весь мир рухнет, безработных будет сотни миллионов… Наступит планетарный кризис. Миру, сидящему на ядерной бомбе, это совсем не нужно. Слишком рано, так вот. Но иметь в запасе такую хреновину надо! — неожиданно закончил он.
Через несколько дней все трое летят рейсом «Москва-Брюссель», имея при себе паспорта, туристические визы и другие необходимые документы для путешествия по Евросоюзу. Брюссель встретил утренним холодком, свежестью. Поселились в гостинице, хорошо позавтракали и каждый отправился по своим делам. Михаил Велетнев отправился в институт, где когда-то работал Алексей Симонов. Войдя в холл, Михаил сразу обратился к охране с просьбой разыскать земляка из России, который работает здесь большим ученым. Охранники смерили подозрительным взглядом внушительную фигуру «земляка», вежливо указали на справочное бюро. Улыбающаяся девушка внимательно слушает вопрос об ученом Симонове, заданный на корявом английском. Так же коряво отвечает Михаилу, что такой человек у них не работает.
— Как стоять дом его? — спрашивает Михаил, играя роль плохо говорящего на английском.
Так же мило улыбаясь, девушка называет адрес, предварительно посмотрев на монитор.
— Стоять как надо и не шататься, — неожиданно заканчивает фразу на чистом русском. С вежливой улыбкой поворачивается к следующему клиенту.
Осторожно бормоча под нос что-то вроде «bitten, dritten, danke shon», Михаил идет к выходу, чувствуя насмешливый взгляд девушки и подозрительный — охранника.
Такси быстро доставило по указанному адресу. Михаил поднимается на третий этаж, по привычке осматривая подъезд. Не обнаружив объективов телекамер слежения и других подозрительных предметов, бодро подходит к двери. Еще раз уточняет по бумажке номер, палец жмет кнопку звонка. За дверью гаснет быстрое движение. Понимая, что его рассматривают через глазок, Михаил старается придать не очень-то доброй физиономии постное выражение грустящего монаха. Дверь не открывается. «А вдруг целятся?» — мелькает мысль. Уже собрался отпрыгнуть, как дверь бесшумно и быстро распахивается на ширину цепочки. Из темноты появляется бугристый красный нос, выцветший глаз поворачивается туда-сюда, как у хамелеона.
— Что надо, зема? — хрипло каркает нос с глазом по-русски.
— Леху! — жизнерадостно отвечает Михаил.
— А для чого?
— Приветы передать, спросить, как дела, — бодро докладывает Михаил, — а может и пузырь раздавить.
— Ступай. Уехал твой Леха. Куда, не знаю, — глаз уменьшается в размере, а нос, наоборот, растет.
— Так может, с хозяевами можно выпить? — интересуется Михаил. Он до сих пор не понимает, с мужчиной разговаривает или женщиной.
— Нечего, — скрежетнуло в ответ. Мутный глаз тонет в темноте.
Лицо Велетнева изображает огорчение. Делать нечего, надо возвращаться. Полутемный подъезд медленно плывет мимо, гулко звучат шаги по лестнице. Тихо щелкает дверь подъезда.
В условленное время входит в номер Андрея Удальцова. Василий уже там, с любопытством смотрит на Михаила.
— Докладывай, — приказывает Андрей.
— Докладываю, — вздыхает Велетнев, — адрес получил сразу, в компании много наших, Симонова помнят. По названному адресу дверь открыло… э-э… оно, не поймешь что.
— Как это?
— Дверь отворилась только на длину цепочки, видно было глаз и нос. Темно, — поясняет Михаил, — голос тоже странный, вроде как у евнуха в старости.
— А ты знаешь, какой голос у … — удивляется Василий.
— Цыц! — сердится Велетнев, — не знаю, а предполагаю, остряк!
— Тихо, Василий, — морщится Удальцов, — продолжай.
— Это «оно» ответило, что никого не знает. Тоже на русском. Ничего подозрительного не заметил, но такое чувство, что меня насквозь просветили рентгеном, просканировали и сфотографировали во всех ракурсах, — заканчивает доклад Михаил.
— Что у тебя, Василий?
— Двое вели Михаила от института до квартиры. Рожи зафиксировал, — отвечает Барабанщиков.
— А от дома тебя вела супружеская пара до гостиницы. Итак, клюнуло, господа, — подытоживает Андрей, — а вот что клюнуло, узнаем сегодня вечером.
