Нет, к такой работе соискатель не был готов, и спросил про таможню. Андрей ответил, что за растаможку всё равно платить Шавликову, а специально держать человека неразумно. Тому уже было обещано взять на работу его друга, и он, специально позвонив перед собеседованием, со свойственным ему красноречием напомнил: «Слово не волк – в лесу не поймаешь». Но Андрей никак не мог придумать, чем можно занять этого фриковатого гопника.
Они еще немного поговорили, затем, поняв, что с ним разговаривают уже просто из вежливости, Верхолётов засобирался. И, когда он уже взялся за ручку двери, Андрей его остановил:
– Подожди! У меня есть для тебя работа!
Обойдя свой внушительный директорский стол, он вышел навстречу обрадованному соискателю. Они присели на диван. Если Верхолётов улыбался, то становился похожим на персонажа гангстерского боевика – самого красивого и обаятельного из самых последних подонков.
– Послушай, Сергей, у тебя есть костюм?
– Да, есть – я в нём ходил на свадьбу.
– На чью ещё свадьбу?
– На свою.
– Что значит «ходил» – пошёл и не женился, съел перед ЗАГСом свой паспорт?
Оказалось, что всё-таки дошёл до ЗАГСа, и там его «обженили». Но семейная жизнь его была какая-то нерегулярная.
Андрей объяснил суть дела. Во время приезда представителей из «Эльсинор Фармасьютикалз» нужно изображать директора компании «Совинком» (фирма значилась субдилером, и фигурировала в отчетах), а во время приезда Штейна рассказывать ему разные небылицы и занимать его всякой ерундой.
Верхолётову пришлось по душе такое предложение. А для начала ему нужно было благоустроить новый офис.
Двухэтажное здание по адресу Социалистическая, 5, находилось на отшибе, и выходило фасадом на пойму Царицы. Напротив, на другой стороне, находился Дом Пионеров, родильный дом, и цирк, немного далее – «жёлтый дом» – здание областного УВД. Цены были предложены весьма умеренные, и Андрей снял на втором этаже целый блок. Арендованное помещение – пять комнат и коридор, целых пол-этажа, было в запущенном состоянии, и требовало ремонта. Из достоинств была только массивная железная дверь с видеодомофоном, и огромный сейф. В счёт будущей арендной платы в коридоре и двух кабинетах – директорском и бухгалтерии – был сделан косметический ремонт, и настелен линолеум. Пришлось купить новую офисную мебель.
Памятуя об аллергии Штейна на расходы, Андрей не указал понесенные затраты в своём отчёте. Получилось, будто всё появилось само собой. Разница между реальными цифрами доходов и расходов была настолько значительной, что только очень наивный человек поверил бы предъявляемым отчётам. Штейн верил. Верил даже в то, что бухгалтер получает шестьсот рублей, – в то время как реальная зарплата, средняя по городу, составляла три тысячи. Ему было безразлично, или же просто не хотелось вникать во все сложности. Инвестиции в инфраструктуру его никогда не интересовали, а с покупкой дома эта тема закрылась навсегда. Доски, шифер, цемент – вот что стало его излюбленной темой. Как раз об этом Верхолётов с Штейном и разговаривал, когда тот приезжал в Волгоград.
В середине марта в офисе появились двое странных парней. Один, представившийся Татуном, гладко выбритый, набриолиненый, одеждой напоминал Кодряну – бедненько, но аккуратненько, от него разило смесью дешёвого одеколона и пота, адское сочетание, после его ухода приходилось проветривать помещение полдня. Второй, назвавшийся Ионом, небритый, небрежно одетый, от него разило только потом, но легче от этого не становилось. Национальности они были неясной, понятно было только, что нерусские. Олеся при первой встрече назвала их «лицами кавказской национальности», впоследствии стала звать просто «лица», – звонят «лица», идут «лица», «лица» прислали посылку.
Адрес Совинкома «лицам» подсказали в кардиоцентре. В течение нескольких месяцев они тщетно пытались продать туда незарегистрированный в России шовный материал производства «Johnson & Johnson» и «Davis & Geck». Когда им, наконец, растолковали, что менять поставщика не собираются, они решили предложить товар этому самому поставщику. Происхождение товара, опять же, было неясным, судя по всему, это была гуманитарная помощь из Армении. Отсутствовали документы и сертификаты, у «лиц» даже не было своей фирмы.
Андрей проявил максимум такта и внимания – насколько возможно это было по отношению к людям, один из которых утверждал, что Иисус Христос – армянин, а второй оказался адептом сразу трёх религий – христианства, ислама, и буддизма, и утверждал, что получившаяся каша – единственная верная религия на свете.
Изучая коробки, Андрей обнаружил, что нитей в них содержится в десятки раз больше, чем в стандартной упаковке, а стоит она в два-три раза меньше. Фантастическая рентабельность! Он сходил в бухгалтерию и самолично принёс гостям кофе и пирожные. Сотрудникам приказал не смеяться и потише обсуждать гостей. Пока пили кофе, продумывал, как изготовит сертификат. В общем, ничего сложного. Единственная трудность – как объяснить Штейну падение продаж в кардиоцентре. В последнее время это превратилось в настоящуюю головную боль. Наконец, решение было принято. Но не озвучено – Андрей тянул время. Ион, приняв затянувшееся молчание за сомнение, решился на дополнительные уступки и сказал, что в случае предоплаты готов снизить цену. Просто они находятся в безвыходном положении – исколесили полстраны, и не на что ехать домой. А ещё машина барахлит. В общем, наличные рубли нужны больше, чем утренний намаз.
«Они собирались оставить товар незнакомому человеку без предоплаты!» – изумился Андрей.
Со всей серьёзностью, на какую был способен, он заявил, что не намерен наживаться на людях, попавших в безвыходную ситуацию, и выплатит полную стоимость товара. Однако, чтобы продавцы не слишком расслаблялись, почти час продержал их, прежде чем отдать деньги – придирчиво осматривал каждую упаковку, пересчитывал, сетовал на то, как сложно будет пристроить товар без сертификатов. Наконец, обменявшись телефонами, расстались.
Олеся, а следом за ней Верхолётов с Пономарёвым, зашли, громко хохоча, в кабинет. Верхолётов уморительно гримасничал, изображая «лиц», Олеся, подражая Татуну, коверкала фразы.
«Это не они, а вы – клоуны, вы даже представить не можете, сколько я сейчас заработал!» – подумал Андрей.
Глава 50
Не получилось в один месяц, в другой, третий… Шло время, а Мариам никак не удавалось забеременеть. Они особенно не волновались – ещё молодые, у них всё впереди. Мариам аккуратно вела календарь овуляций, Андрей в ответственные дни клал под подушку кинжал – мечтал о сыне. Реваз настойчиво интересовался сводками с детородного фронта и подтрунивал над зятем: «Да забабахай ей ребенка, тебе что, показать, как это делается?!» Мариам, не посвящая никого в свои проблемы, отмахивалась – отстань, не твоё дело, нам ещё рано. Но уже один вид её дневника и упаковки тест-полосок, вложенных между страниц в качестве закладки, вызывал у неё отвращение. Наконец, она рассказала всё своей матери, и та велела срочно обратиться к врачу.
Анализы выявили, что проблема у неё, и ей назначили гормональное лечение. Пройдя курс, выпив нужное количество таблеток, она вычислила благоприятный день – 26 марта. И предупредила мужа – никаких командировок, срочных дел, и всяких глупостей. К этому дню готовились, как к полёту в космос. Андрею это стало уже напоминать скорее какую-то специальную процедуру, чем любовь, и он обставил всё так, чтоб этот вечер выглядел, как романтическое свидание влюбленных – с цветами, рестораном, вечерней прогулкой по набережной. Нужно отвлечься от того, что над тобой довлеет этот вопрос: «Получится или не получится?», и просто предаться любви.
Так оно и было. Они наслаждались обществом друг друга и в разговорах избегали больную тему. Мариам не показывала своего волнения при приближении критических дней, и лишь на третий день задержки сказала удивленно:
– Черт! У меня задержка. Сходи купи тест.
Пока она ходила в туалет, он ждал, нервно вышагивая по гостиной, как не ждал ни один преступник вынесения приговора. Мариам бесшумно влетела в комнату и молча бросилась ему на шею. По её щекам текли счастливые слёзы.
У него отлегло от сердца. «Получилось!»
Когда она отошла от нахлынувшего счастья, то сказала, что у них всё получилось, потому что она вручила себя в руки господа, и он дал ей возможность иметь детей.
– Наконец ты стала называть меня подобающим образом – господь бог! – обрадованно произнес Андрей.
Она шутливо замахнулась рукой:
– Не богохульствуй.
Вечером, когда легли спать, он стал снимать с неё ночную рубашку, и Мариам сказала сердито:
– Всё, с этим покончено.
– Но контрольное зачатие, – невозмутимо произнес он.
Она отстранилась:
– Всё в порядке, получилось.
– Тест-полоски – это ненадёжно, необходимо многократное повторение процедур.
Это, как он думал, просто игра, и, лаская Мариам, вновь попытался снять с неё бельё. Но в следующие пятнадцать минут она убедила его в том, что не жила во грехе и не будет, а понесла от бога. И лишь когда он, доведенный возбуждением и её актёрскими упражнениями до крайней степени бешенства, потянулся за китайской вазой, чтобы разбить её о стену (первая мысль была задушить Мариам, но он вовремя одумался – не душить же беременную жену); в этот угрожающий для домашнего имущества момент Мариам уступила.
– Ладно. Иди сюда. Если ты говоришь, что тест-полоски – ненадёжно…
Глава 51
Колесо закрутилось. И если до этого всё было, хоть относительно, но более менее предсказуемо, то с апреля 99-го происходящее стало напоминать «маньячку» – игру, в которой возникает много незапланированных, спонтанных действий.
Штейн, очередной раз прибыв в Волгоград, собрался ехать в кардиоцентр, и обратился за деньгами. Андрей много думал над тем, как объяснить, что на расчётный счёт поступила одна сумма (этой информацией владел Ильичёв), а в Джонсоне заказано в три раза меньше продукции (эти цифры Штейн скрупулёзно отслеживал у московских дилеров – они шли ему в план). Не представлялось возможным уговорить Ильичёва дать неверные показания, поэтому оставалось одно: не дать двум людям встретиться. Не имея готовой легенды, Андрей в последний момент придумал такую версию: «буквально вчера Ильичев с Быстровым прижали, пришлось срочно везти комиссионные». Для убедительности были приведены различные детали. Так как с заведующим кардиохирургией уже был установлен хороший контакт, на него можно было валить всё, что угодно:
– …ты же знаешь, он какой: оперировал родственницу главбуха, теперь она ему всё докладывает – когда какие суммы переведены. Как только ушел платёж, он уже на следующий день закатывает истерику: где комиссионные? И заместителя науськивает.
… И так далее – одна история за другой.
Штейну всё же хотелось побывать в кардиоцентре, и он изложил причины, на каждую из которых нашлась контрпричина, по которой ехать в этот день не стоит – одно дело сделано, у того человека только что были, нечего ему глаза мозолить, у третьего сегодня отгул. Так в итоге никуда не поехали.
В офисе находиться тоже было небезопасно. Хоть все сотрудники и были предупреждены, о чём стоит говорить, о чём нет, постоянно случались проколы. Особенно с Софьей Мануйловой, неимоверно серьёзной, что называется, девушкой без улыбки, которой огромных трудов стоило разъяснить то, что с приезжим нужно вести себя… немного неискренне.
Поэтому, если неудобный компаньон обнаруживал документ, который ему не стоило видеть, или продукцию, о реализации которой он не знал, Андрею приходилось напрягать фантазию, чтобы придумать правдоподобное объяснение.
В присутствии Штейна звонили клиенты и поставщики, с ними нужно было обсуждать сделки, делая это так, чтобы он не заподозрил неладное.
В следующий приезд поездку в кардиоцентр просто замарьяжили – сначала попросили прочитать лекцию по продукции Джонсона и навыкам продаж, потом Пономарёв погнал машину на
