Федор Московцев
M&D
Глава 1
Не дойдя двух шагов до машины, Арина почувствовала головокружение. На мгновение что-то похожее на свет мелькнуло в её глазах. И, точно от подземного толчка, она пошатнулась и, потеряв сознание, упала.
– Мама! Мама! – услышала она голос дочери где-то рядом с собой.
Очнувшись, Арина обнаружила себя сидящей на земле, прислонившись спиной к колесу:
– Где мы…
Было нестерпимо душно, от давящей тишины в ушах звенело, точно кто-то из царства мрака натягивал тысячи невидимых струн. И стала страшная явь, безжалостная, угнетающая. Арине вдруг показалось, что она находится не на кладбище, а в некоем чудесном саду, вся семья в сборе, всем весело, и нет этого жуткого горя. Узнав о котором по прибытию в город несколько дней назад, она будто сама отправилась в преисподнюю, оказываясь то в плену кошмаров, то сонма ярких видений.
Таня сидела перед ней на корточках.
– Мама, поехали скорей отсюда.
– Где мы, – повторила Арина, всё еще находясь в забытьи, в том дивном саду.
Таня протянула руку:
– Отвернись, не смотри туда. Встань, и сядь в машину.
Предельным усилием воли заставив себя подняться, Арина опять увидела деревянный лакированный крест, и силы вновь покинули её. Внезапно острая мысль пронзила сознание. Очнувшись, словно от тяжелого сна, Арина вскрикнула:
– Где Кирилл?!
Дети откликнулись одновременно:
– В машине.
– Я тут!
Взглянув на высунувшуюся из окна мальчишечью голову, Арина схватила дочь, крепко сжала её в своих объятиях – как будто кто-то пытался отнять её и увести навсегда.
– Больно, мама, не надо с таким фанатизмом! Поехали отсюда.
– Обещай, что будешь всегда меня слушаться, – сказала Арина, когда выехали за ворота кладбища.
– Обещаю, – ответила сидящая на переднем сиденье Таня, отвернувшись к окну.
И решила ничего не говорить матери про Серёжу, пригласившего её в кино.
Машина двигалась в плотном потоке, среди других машин, в которых сидели люди. Живые люди. А душа Арины всё ещё пребывала там, в царстве теней. Кошмар не рассеивался; тоска, загрузившая её душу несколько дней назад, заставлявшая вздрагивать и при полной тишине, казалось, достигла апогея и готова была разорвать на части.
Арину чуть не парализовало, когда она услышала звонкий Танин голос.
– Скажи, мама, куда ты спрятала тот браслет – со звёздочками и полулуниями.
Придя в себя, Арина строго посмотрела на дочь:
– Зачем он тебе?
– Ну… я хочу его немного поносить.
– Тебе рано носить золотые вещи. Тем более, это папина реликвия.
– Мама, ну пожалуйста. На один только денёк.
Машинально управляя, Арина погрузилась в непреклонно темнеющие мысли.
Дети, несмышленые котята, они не только не знают, где «право» и «лево», им даже неизвестно, где «сено», а где «солома». Почему нигде не сказано, как научить ребёнка выбирать правильный путь?!
Глава 2
По случаю дня города в банкетном зале ресторана «Волгоград» устроили приём. Собрались люди, имеющие определённое влияние в городе.
Иосиф Григорьевич Давиденко прибыл первым, и, наблюдая за последними приготовлениями, размышлял над тем, как ему сблизиться с Шарифуллиным и восстановить с ним прежние отношения. «Волгоградский химический комбинат» не был бездонной бочкой, и не мог удовлетворить притязаний всех акционеров. Давиденко было интереснее работать с Першиным, притянутым надёжными крючками, чем на перспективу – пускай надёжную перспективу – прикрывать принадлежащую Шарифуллину дилерскую фирму «Приоритет». И он нуждался в деньгах – как никогда раньше. Взяв под опеку Арину Кондаурову, Иосиф Григорьевич в ответ на её просьбу: «Куда мне пристроить свободные деньги, чтобы получать стабильный процент?» сразу ответил, что устроит всё наилучшим образом, даже не подумав, как это сделает. Средства в итоге были размещены на «ВХК», и, занимаясь своими делами и следя за сохранностью средств вдовы Виктора Кондаурова, Иосиф Григорьевич часто упускал из виду вопросы, связанные с Шарифулиным.
Как результат такой политики, по итогам аукциона, на котором были выставлены акции «ВХК», «Приоритету» не досталось ничего, а у его исполнительного директора обнаружились проблемы с правоохранительными органами. Шарифуллин был вынужден свернуть этот непрофильный для него бизнес, и, догадываясь о том, кто ему устроил обструкцию, затаил на Давиденко обиду. И тот, следуя своему плану, решил не медлить с устранением Першина и двинуть на завод другую фигуру – Николая Моничева, который для всех считался независимым, и о его связях с УВД никто не знал. С ним можно было работать точно так же, как с Першиным, и вместе с тем показать Шарифуллину, что никаких дел на заводе нет, как нет никакой выгоды от устранения «Приоритета».
– Здравствуйте, Иосиф Григорьевич. Вы, как всегда, опередили всех.
Это пришли Владислав Каданников и Юрий Солодовников. Здороваясь с ними за руку, Давиденко сказал, что, хоть Влад и приходит обычно вторым, но в некоторых других вопросах всегда опережает.
Афанасий Иванович Гетманов, о приближении которого мощным шумом возвещало его дыхание, подошёл, тяжело ступая, поздоровался со всеми, и, встал между Давиденко и Солодовниковым с видом упрямым и довольным, закатив глаза, смеясь всеми морщинками, образовавшимися у него на висках.
– Дерево – это надёжный матерьял?
Юрий Солодовников оглядел его, как бы оценивая, сколько старик ещё протянет:
– Вы строите дом или подыскиваете перекладину попрочнее?
– До смертинки три пердинки, но сейчас не об этом, – ответил Гетманов. – Деревообрабатывающий завод на Тулака.
Каданников сказал, что присматривает себе землю под коттедж с видом на Волгу, участок граничит с заводом.
– Это не мои площадя?, – отмахнулся Гетманов, – комитет распродовывает только акции ДОЗа.
Зал постепенно наполнялся. Николай Моничев, войдя, собирался подойти к Иосифу Григорьевичу, но, увидев Каданникова и Солодовникова, к которым испытывал неприязнь, направился к другой группе. Юрий Иванович Рубайлов, к которому он подошёл, рассказывал в этот момент о своей родственнице, которая приехала из Москвы и открывает дочернюю структуру некого московского банка.
– … банк – не банк, фонд – не фонд, какая-то кредитная организация с особыми полномочиями. Независимая, но связанная с материнской компанией определенными обязательствами. Дочка, одним словом.
Подошли Каданников с Солодовниковым; поздоровавшись, стали выбирать, чем бы закусить. Моничев оказался как раз между ними. Взяв бутерброд с красной икрой, Солодовников хищно посмотрел на Моничева, который в ответ улыбнулся улыбкой ребёнка, в отсутствие родителей спалившего квартиру.
– Это «Властелина»? – спросил Солодовников, всё так же бесцеремонно продолжая разглядывать Моничева.
– Что?
– Юрий Иванович, компания, в которой работает ваша родственница – она называется «Властелина»? Или «МММ»? А может, «Три-Эн»…
При этих словах Моничев поёжился. Рубайлов шумно рассмеялся:
– Да, да, да, тёзка! А мои карманы набиты акциями, сейчас начну их тут распространять.
Моничев пояснил:
– «Прайм-финанс групп» – это солидная организация. Банки, пенсионные фонды, страховые компании. Дочка от такой компании – это очень и очень серьёзно.
– Ты считаешь, что дочка остаётся в семье, она часть семьи? – усмехнулся Каданников.
– Конечно! А если говорить не о бизнесе – тем более. Те, кто хочет иметь отзывчивых, заботливых детей, мечтают именно о дочерях.
– Я говорю не о заботе, а о семье. Покормить кашей и подложить судно под задницу может и нанятая сиделка, и неважно, кто ей платит – сын или дочь. Семья – это нечто большее, чем стол и стул, чем услуги – принёс и вынес. Дочери обычно уходят в семью мужа и становится частью его семьи. А сыновья продолжают дело отцов, то есть остаются в родной семье, в которой росли и воспитывались. Я говорю о настоящих семьях, а не о генетической лаборатории…
При этих словах Каданников посмотрел в сторону общего зала.
Моничев чувствовал себя словно в западне, находясь между Каданниковым и Солодовниковым, поэтому, дослушав до конца тираду, отошёл к другой группе.
«Он чей?» – взглядом и энергичным кивком спросил Солодовников Каданникова, тот в ответ кивнул в сторону Иосифа Григорьевича.
– Вопросов больше не имею, – кивнул Солодовников.
В дальнем углу, в креслах, расставленных полукругом, сидели Мельников, заместитель мэра по здравоохранению, о котором рассказывали ужасающие истории, и который, после двадцати лет скандалов, ещё не совсем забытых, сохранил детские глаза и юношески чистое лицо; Градовский, вице-губернатор, и три акционера «ВХК» – Капранов, Першин, и Шмерко. Последний, обращаясь к Капранову, сказал:
– Если вы не хотите взять моего крестника в строительную фирму, тогда я приму его на заводоуправление.
Тот, почти не скрывая раздражение, ответил:
– Что значит «хочу» и «не хочу»? Есть понятие «профпригодность», я даже сына своего не беру в компанию.
– Но взяли же свою…
Капранов не дал ему договорить:
– Ольга хорошо подготовлена, к тому же она – большая умница. Ей можно доверить то, что никогда не доверишь жене.
Шмерко оказался бессилен что-либо возразить, и заговорил с Мельниковым.
– Как вы думаете, в городской администрации найдётся место…
