Андрей не собирался подрываться продавать аккумуляторы, хотелось немного отдохнуть перед сентябрьским авралом, но Игорь Викторович быстро перешёл от слов к делу. Среди своих пациентов он разыскал тех, кто мог поспособствовать решению вопроса. Таких оказалось немало – руководитель «Агропромснаба», начальник областного управления транспорта, начальник волгоградского отделения Нижне-волжской железной дороги, и др. Со всеми были проведены встречи, заведующий кардиохирургией представлял Андрея братом, возглавляющим крупную московскую компанию-дилера ведущих аккумуляторных заводов страны. Всем им было сказано примерно следующее:
«Здравствуйте, как здоровье… Обращайтесь по здоровью, если что… А вот мой брат, он торгует аккумуляторами… Да, в промышленных объемах… Не забудьте про нас, когда будете составлять заявку на батареи… Не хотите купить у меня Ровер, красного цвета, почти новый, недавно из Швейцарии пригнал…»
Андрей даже ездил в Саратов, в управление Нижне-волжской железной дороги, получавшей аккумуляторы по централизации через Росжелдорснаб, который, в свою очередь, закупал батареи у «Базис-Стэп». Начальнику отдела материально-технического снабжения были рассказаны преимущества сотрудничества с московской компанией «Экссон», показана разница в ценах – примерно в полтора раза ниже.
Везде хорошо принимали, обещали рассмотреть предложения, и просили перезвонить в октябре-ноябре.
По просьбе Владимира Быстрова Андрей пробивал руководство петербургского аккумуляторного завода «ЭлектроБалт» – предлагал по сверхдешёвым ценам свинец и свинцовосодержащие сплавы. Ансимов с Быстровым планировали влезть на завод от другой фирмы, и прощупывали почву – как заводчане реагируют на новичков в принципе. Заводчане никак не отреагировали. Барышников, замдиректора, ответил, что «есть уже поставщики, и в новых завод не нуждается».
По поручению, опять же, Владимира, Андрей по журналам и через интернет искал производителей и поставщиков свинца. И по его же просьбе составил бизнес-план для собственной фирмы, в котором были отражены перспективы развития компании на ближайшие три года. Для вложения денег Владимир искал какой-нибудь привлекательный инвестиционный проект, и медицинский бизнес «в какой-то степени» заинтересовал его.
Всё это – аккумуляторы, сырьё, бизнес-планы – отняло много времени, но не принесло ощутимой отдачи. Тем не менее, Игорь Викторович, живший в формате «здесь и сейчас», не оставлял надежду наладить аккумуляторный бизнес в Волгограде и заработать дополнительные средства (он верил, что крупные), чтобы вернуться в Петербург.
Андрей и до этого не скучал, но именно в августе, за повседневными делами отступила на задний план, а затем и вовсе исчезла «проблема Штейна». Всё так же отправлялись отчеты в Ростов (как и раньше для Эльсинора, были изготовлены однотипные шаблоны, которые немного корректировались по ситуации), так же начислялась компаньону прибыль (на протяжении года она не менялась, и варьировала от тысячи до полутора тысяч долларов в месяц). Но сам Штейн как бы остался далеко в прошлом, перестал существовать. Он был просто взят и забыт, какая-то сила исключила его, отсекла, закопала. Такое создалось впечатление что его вовсе не было.
Глава 110
И тем удивительнее выглядело появление Вениамина Штейна в начале сентября. Прибыв утром в Волгоград, он позвонил на мобильный телефон, и сказал, что сейчас подъедет в кардиоцентр. Андрей ответил, что «находится в пути, в городе будет после обеда, по дороге зацепит». Штейн был вынужден согласиться – ключа от офиса у него нет, в кардиоцентр идти не с чем, так как ситуацией он не владеет.
В офисе был цейтнот – печатали документы, оформляли заявки, звонили поставщикам. Приходили врачи, с которыми нужно было переговорить. После отпуска надо было отгрузить в аптеку продукцию, заказанную и оплаченную в июле. К трём отделениям, которые заказывали только в Совинкоме, добавились ещё два – лаборатория и рентгенология. «Нарушители» (отделение нарушения ритма) по-прежнему держалось особняком, но небольшие заявки иногда приносило.
Во второй половине дня в офис позвонила Арина Кондаурова и попросила договориться насчет комплексного обследования дочери – рентген, ЭКГ, КТ, эхокардиограмма, лаборатория, и так далее. Девочка жалуется на головные боли, её беспокоит сердце, и врач назначил широкомасштабные исследования всего организма.
«С удовольствием бы занялся исследованием этого молодого организма», – подумал Андрей, вслух же пообещал, что выполнит просьбу. Они обменялись номерами мобильных телефонов и попрощались.
Если ЭКГ, УЗИ, и лабораторные исследования можно было выполнить, не договариваясь заранее, то насчет компьютерной томографии нужно было пойти и специально попросить заведующего отделением. Очередь на КТ была расписана на полгода вперёд, и решение о внеочередном исследовании принималось чуть ли не главным врачом. И Андрею пришлось употребить немало красноречия, чтобы убедить пропустить девчонку, придумавшую себе черт знает что, вперед пациентов, которым исследование необходимо по жизненным показаниям.
Да, он был польщен, что Арина помнит его и обратилась за помощью к нему, а не к кому-то другому. И ему хотелось ещё раз увидеть Таню, пообщаться с ней. После встречи на кладбище он иногда вспоминал, думал о ней. Почему-то считая их встречу неизбежной, что это лишь вопрос времени, он выпустил из виду одно важное соображение – сможет ли сдержаться, находясь рядом с этим очаровательным созданием.
Отпустив сотрудников около четырёх часов, Андрей отправился за Штейном, который, как обычно, остановился у родственников. Когда встретились, сказал, что «чертовски проголодался с дороги», надо бы перекусить. Это было правдой, он действительно не успел пообедать. Штейн согласился, вид у него был почти что блаженный, будто он уже причастился и ждёт отправки на небеса.
– Меня уволили, – сообщил он почти радостно, когда приехали в кафе «Узбекская кухня» на Ангарском посёлке и сделали заказ.
«Для них ты тоже стал обузой. Ха, теперь, наконец, я смогу напрямую обращаться в Москву!» – машинально подумал Андрей.
Штейн рассказал, что поставил ультиматум руководству: или он, или эта интриганка Виленская. И начал бастовать – прекратил ездить к клиентам, проигнорировал sales-meeting, не поехал на конференцию в Америку. Он провёл незабываемые дни, занимаясь строительством дома. Штукатурка, внутренняя отделка – всё самолично, вот этими самыми руками. У него даже фотографии с собой. Время от времени он писал письма и отправлял их в московский офис. В них он разоблачал царящие в компании беспринципность и безнравственность. Не соблюдаются «Миссия» и «Видение компании», попрана корпоративная этика. Нет никаких раз и навсегда установленных правил и твёрдых устоев. Если для сотрудника прописана должностная инструкция, то никто не может её переиначить без письменного уведомления, никто не вправе взваливать лишнюю работу, равно как и дублировать отдельные функции. Если очерчены границы, регион, никто не вправе нарушать эти границы. Накал постепенно нарастал, и в последних письмах достиг уровня революционного памфлета. Всякий, кто следил за перепиской, мог получить наглядное представление о том, как зреют гроздья гнева.
Да, Штейн показал всем что не просто умён – а по-корпоративному, всей компании на удивление.
Его непосредственный руководитель, менеджер по регионам, которому были адресованы первые два письма, отписался на них – мол, принято решение, давай делай план по другим направлениям, кроме ASP – Endo, Ethicon, Codman, Cordis, PowerStar. Тогда Штейн начал бомбить письмами через голову шефа вышестоящее руководство, и, не получая ответа, добрался, таким образом, до главы представительства. Который решил, что сотруднику с обостренным чувством справедливости не место в компании.
Глава представительства вызвал к себе менеджера по регионам, переговорил с ним, после чего тот вылетел в Ростов, выдернул смутьяна со стройки, и объявил об увольнении – из Джонсона, естественно. Но Штейн заявление по собственному желанию писать не стал – не доставит он такого удовольствия – а намерен судиться. Пусть доказывают в суде его неправоту, а он посмотрит, как это будет выглядеть, и как они будут изворачиваться, ведь правда на его стороне.
Андрей слушал, поддакивая. Расправившись с шашлыком, заказал горячие хачапури и яблочный сок. В ожидании заказа проговорил рассеяно:
– …чисто… война культур, война ценностей какая-то. Глобальный пердемонокль. Должны быть отвергнуты идеи, которые не могут быть применены во всех случаях, которые нельзя приложить ко всем сторонам общественной жизни. Наступит день, когда киты перестанут быть едой и превратятся в красивых животных.
Он отметил про себя: Штейн уже не такой, как в тот день, когда они познакомились. Тогда он был одет официально, и вид имел, как будто только что вышел из офиса крупной иностранной компании. Сейчас он выглядит, как будто выбрался со стройки. Выражение лица в те времена казалось суровым, теперь же смотрелось по-иному – заморгавший глаз, опущенный нос, полуоткрытый рот, небольшой подбородок соединились в рисунок безвольный, нерешительный.
Штейн продолжил разговор. Увольнение нисколько не расстроило его. Скорее наоборот – это шанс, чтобы доказать свою правоту. И ещё. Теперь он может полностью отдаться любимому делу – построению собственной компании. Будет так, как запланировано: работа – напряженное развлечение, компания-племя, общество мечты. Не надо наносить рутинные визиты, организовывать конференции и презентации. Не будет больше выматывающих отчётов в Москве, не будет чванливых руководителей и завистливых коллег, готовых в любой момент поставить подножку. Всё будет по-другому.
– Завораживающая картина – компания будущего, – запив кусок горячего хачапури холодным соком, подтвердил Андрей.
– Наконец, я смогу стать учредителем Совинкома – официальным учредителем. Раньше я не мог себе позволить, так как являлся сотрудником иностранной компании.
Андрей чуть не поперхнулся. Подозвав официанта, попросил бутылку красного вина.
«Вот подкинул проблем! Чёрт знает что, без пол-литра не разберёшься!»
– Отметим это дело… и выпьем… за удачу, – произнёс он вслух.
Подумав, добавил:
– Олеся запустила бухучет, у нас могут быть проблемы с налоговой. Какое-то средоточие крючкотворства. Может… учредим новую фирму, что называется, с чистого листа. Новая жизнь, новая компания.
Штейн ухватился за эту идею и стал её развивать. Некоторое время он распространялся на тему глобального бизнеса и создания семейной команды. Потом сказал, что фирму необходимо зарегистрировать в Ростове, и там же будет расчётный счёт, так как,
– …счёт дружбы не портит, всё должно быть прозрачным – просто, чтоб у нас не было вопросов друг к другу. Когда всё видно, всё задокументировано, можно отследить все шаги, если вдруг возникнет путаница. Счёт должен быть открыт в том же городе, где находится фирма. Понимаешь, я телец, земной знак, я должен видеть свои деньги: вот они, в банке, на расчетном счете. Думал о программе банк-клиент – счёт в Волгограде, у моего… пардон, – нашего… ростовского бухгалтера программа, но… Эту программу я не понимаю: как это так – ты здесь, а деньги где-то в другом городе.
Андрей уже выпил залпом два бокала вина, и, наливая третий, проговорил почти весело:
– Тут вариантов не может быть много разных, только так: компания, счёт, семья, дом – всё в одном месте.
– …понимаешь, это в наших общих интересах, – продолжал тянуть Штейн. – Ты ведь проанализируй своё поведение – ты вечно куда-то торопишься, опаздываешь, тебя никогда не застать, чтобы спокойно обсудить дела. Тебе нужен адреналин, чтобы спокойно себя чувствовать. Ты не работаешь, а решаешь проблемы, закрываешь дыры. Только в условиях цейтнота ты себя комфортно чувствуешь, начинаешь трезво мыслить. Разве не так? 14-го июля, в пятницу, я попросил тебя выслать движение по расчетному счёту за неделю, и ты мне сказал, что срочно уезжаешь в Ставрополь, так как там авральная ситуация с подготовкой тендера, ты уже в пути, а в офисе никто не даст такую информацию. 18-го июля, во вторник…
У него была отличная память на даты, и он принялся перечислять все случаи, когда Андрей, мотивируя форс-мажором, не выполнял его просьбы.
– …сейчас ты полон сил, и успешно справляешься с управлением. Но ты ведь человек, а не машина. Начнёшь ошибаться, и пострадает дело. Кроме того, это просто неправильно – так вести дела. Должна быть отлаженная система. Всё заранее распланировано, и рабочий процесс происходит в спокойном режиме, а не в пожарном порядке. Сколько раз я тебя просил: брось все дела, давай закроемся в кабинете на сутки, двое, настроим систему, разработаем правила, и будем их придерживаться. Не выйдем из кабинета, пока не выполним эту важную работу. Дела подождут, пусть мы потеряем пару сделок, зато потом с лихвой наверстаем упущенное. Что ты мне на это отвечал?! Стена! Я пытался наладить работу, и неизменно упирался в стену непонимания.
Штейн, казалось, сам себя пытается убедить, а не собеседника. Андрей, посмотрев на пустыю бутылку, задушевно произнёс:
– Да, ты прав, теперь хоть ясность какая-то. Просто я очень ответственный, я… как это по-русски сказать… А! Перфекционист! И я не доверяю случайным людям, стремлюсь всё сделать сам. Поэтому очень загружен. И попросить тебя помочь не могу лишний раз – стесняюсь. Вспомни: когда мы познакомились, ты в основном занимался клиентами, я – организационными вопросами. Со временем, когда на меня навалилось столько вопросов, связанных с продажами, и я заработал, как ты говоришь, в пожарном режиме, то мне просто
