Я умею оценивать людей с первого взгляда. Могу как бы заглянуть в их личную жизнь. Похоже, у Лоуренса не все в порядке дома. Может быть, изменяет жена, а может быть, болен ребенок. Но я тотчас же отбросил свои предположения. Еще ни разу я не встречал чиновника, для которого личная жизнь имела бы первостепенное значение.
– Инспектор Лоуренс? – спросил я.
– Ступайте за мной, – сказал он с каким-то нелепым кивком, отвернулся, стараясь не встречаться со мной глазами, и пошел по коридору.
Возможно, инспектор Лоуренс и был докой в налоговых делах, но ходить он так и не научился: его шатало из стороны в сторону.
Кабинет оказался очень маленьким, правда, с большим окном, в которое вплывало то же самое утреннее солнце, что и на Магнолия-стрит. Из мебели – металлический столик и такое же бюро. И еще книжный шкаф без книг и без бумаг. Ничего не лежало и на столе, кроме початого пакетика 'сен-сена'. И мне подумалось: постучи я костяшками пальцев по столу, звук отзовется гулкой пустотой, как барабан.
Лоуренс занял свое место за столом, а я уселся напротив. На таком же неудобном стуле, как в приемной.
Слева от меня на стене был пришпилен смятый листок бумаги с надписью большими красными буквами: 'Я люблю тебя, папочка'. Ребенок кричал о любви, клялся в любви. На подоконнике стояла фотография в оловянной рамке. Миниатюрная рыжеволосая женщина с большими испуганными глазами и маленький мальчик, пожалуй, ровесник Ламарка, над которыми нависал высокий и улыбающийся человек, который сидел сейчас передо мной.
– Милая семья, – сказал я.
– Спасибо, – пробормотал он. – Вы получили мое письмо и знаете, по какому поводу у меня возникла необходимость встретиться с вами. Я не нашел вашего адреса в нашем досье, хорошо, что удалось его разыскать в телефонном справочнике.
С тех пор я никогда не имел ничего общего с телефонным справочником.
– Напишите, пожалуйста, ваш нынешний адрес и номер телефона на этой карточке. А также ваш рабочий телефон, возможно, мне понадобится связаться с вами среди дня.
Он достал из ящика карточку и протянул мне. Я взял ее и положил на стол.
– У вас нет ручки? – спросил он.
Он достал из ящика коротенький карандаш без ластика, вручил его мне и подождал, пока я не изложил на бумаге всю необходимую ему информацию. Затем перечитал написанное мною два или три раза и спрятал карандаш и карточку в ящик.
Мне не хотелось начинать разговор. Я избрал позицию невиновного человека, а это самая трудная роль, когда имеешь дело с правительственным чиновником. И хуже всего, если ты действительно невиновен. Полиция и чиновники презирают невиновность, невиновные люди прямо-таки раздражают их.
Но я был виновен и сидел, считая про себя, поочередно прижимая пальцы ног к подошве ботинка. Счет замедлялся, когда дело доходило до средних пальцев, – я почти не ощущал их прикосновения к подошве.
Тем не менее я успел досчитать до шестидесяти четырех прежде, чем он наконец заговорил:
– Тебе грозят большие неприятности, сынок.
Это обращение вернуло меня во времена Южного Техаса до Второй мировой войны. В те дни, когда малейшая оплошность в словах могла иметь весьма серьезные последствия для чернокожего.
Но я улыбнулся так уверенно, как только смог:
– Наверно, здесь какая-то ошибка, мистер Лоуренс. У меня нет никакой недвижимости, кроме маленького домика, купленного в сорок шестом году.
– Это неправда. Мне известно из надежных источников, что за последние пять лет вы приобрели многоквартирные дома на Шестьдесят четвертой улице, Мак-Кинли-Драйв и Магнолия-стрит. Все они проданы городскими властями за неуплату налогов.
Даже не заглядывая в бумаги, он листал страницы моей жизни, будто она целиком умещалась в его памяти.
– Какие надежные источники вы имеете в виду?
– Откуда правительство получает информацию, тебя не касается, – сказал он. – По крайней мере до тех пор, пока дело не попадет в суд.
– Суд? Вы хотите сказать, предстоит судебный процесс?
– Уклонение от уплаты налогов считается уголовным преступлением. Ты имеешь представление, как сурово оно наказывается?
– Да, но я не делал ничего подобного. Я просто присматриваю за домами, которыми управляет Мофасс.
– Кто это?
– Мофасс – человек, у которого я работаю.
– Как пишется это имя?
Я что-то нацарапал, а он вынул карточку со сведениями обо мне и прикрепил к ней мои каракули.
– Ты принес документы, о которых я упоминал в письме?
Он прекрасно видел, что у меня с собой ничего не было.
– Нет, сэр. Я думал, все это ошибка и вам не стоит беспокоиться.
