Он поднялся на четвертый этаж и вытащил нехитрое приспособление, которое давало ему возможность подслушать то, что происходило в квартире. Не ахти что, через хорошую капитальную стенку хрен что услышишь, но в современных панельных домах вполне годится. Если, конечно, соседи не будут шнырять туда-сюда. Здесь Сема-Артист не знал себе равных. Мог запудрить мозги любому и расположить к себе самую недоверчивую старуху. Осечки у него бывали редко.
В квартире, куда прошел Большаков, а это был он, Пашина стояла в прихожей и смотрела на Вадима Алексеевича.
— Это тебе, — он протянул женщине роскошный букет, красиво упакованный в гофрированную бумагу.
Она нерешительно взяла цветы.
— Я не понимаю…
— Разреши раздеться? — Большаков, не дожидаясь приглашения, снял верхнюю одежду и вопросительно посмотрел на хозяйку.
— Проходите, — она распахнула дверь в небольшую гостиную.
— У тебя очень уютно, — Вадим Алексеевич разглядывал обстановку.
— А сын где?
— На тренировке, скоро появится.
— Он как, твоей личной жизни не мешает?
Лида собиралась поставить цветы в вазу, но, услышав вопрос, передумала.
— Зачем вы пришли? — резко спросила она.
— Поговорить. Какие-нибудь стаканчики в этом доме найдутся?
Большаков вытащил из кейса бутылку и выставил её на стол.
— Ты выпьешь?
— Нет! — Лида сжала губы.
— Ну, ну, не будем обостряться, — примирительно сказал Вадим. — Я, пожалуй, выпью. Ты позволишь?
Пашина молчала.
Он подошел к стенке, где за стеклом стоял сервиз, и достал две вместительных рюмки.
— В самый раз.
Он открыл бутылку и набулькал коньяк.
— Хорошо, — крякнул он, опрокинув полную рюмку и тут же налил себе вторую. — Без закуски идет.
Лида настороженно следила за ним. От этого визита она не ожидала ничего хорошего. С тоской думала о том, что Слава сегодня не появится, а сын вернется с тренировки поздно.
Спиртное начало действовать. Большаков расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и плюхнулся в кресло.
— Садись, — пригласил он.
Пашина не тронулась с места.
— Ну, как знаешь.
Он опрокинул третью рюмку и уставился на Лидочку. Она успела заметить, что бутылка была уже почти наполовину пустая. Трезвого Большакова ещё можно в чем-то убедить, пьяный, он становился неуправляемым.
— Разнервничался я сегодня что-то, — Вадим уперся взглядом в женщину. — А ты… Слушай, почему ты меня отталкиваешь? Я ведь красивый мужик. Многие бабы об этом говорили.
— Вадим Алексеевич, так, наверное, к ним и надо обращаться за услугами.
— Меня ты зацепила, ты! Кого только у меня не было, а вот тебя забыть не могу.
— Помнить-то особо нечего, — усмехнулась Лида.
— Обиделась, что завалил тогда в кабинете, да? Обиделась? Ну, привык я так, понимаешь? Никто не отказывался, многим даже нравилось. Слушай…
Он выбрался из кресла и сделал шаг к Лиде. Она отшатнулась.
— Ну чего ты боишься, не трону, сказал, поговорить хочу. Ты ведь меня совсем не знаешь. Думаешь, бабник я, сволочь. Так ведь жизнь кругом такая. Я тебя зауважал, крепкая женщина. Зачем тебе этот Карлин, Лида, зачем? Он старше меня, здоровье не ахти. Думаешь, женится? Так ему ещё развестись надо, а женушка у него сучка та еще, добром не отпустит. От неё всего ждать можно. Подумай, Лида!
— Вадим Алексеевич, это не ваши проблемы.
— Нет, мои!
Большаков налил до краев ещё одну рюмку и выпил.
— Мои, говорю! Как представлю тебя с ним в постели, сердце кровью обливается. Других баб видеть не могу. Не хочу никого.
— Вам надо лечиться.
— Да, лечиться, — зарычал Вадим. — Правильно! Слушай, может, ты ведьма, а? Чем приворожила меня, скажи!
— Глупости вы говорите.
— Какие глупости? Просыпаюсь каждое утро и тебя хочу. Тебя, понимаешь? Представляю тебя рядом.
Пашина содрогнулась.
— Не хочешь меня, значит? — Большаков сжал зубы.
— Не хочу.
— Зря, жалеть потом будешь.
Его мутный взгляд уперся в стену.
Лида испугалась. Она проклинала себя за то, что впустила его в квартиру. Зачем дверь, дура, не спрашивая, открыла? Она ругала себя сейчас последними словами. Открыла потому, что думала, Слава снова за чем-то вернулся.
— Лида, — Вадим смотрел на нее. — Я сейчас работаю на очень влиятельного человека. У него громадные возможности. А я рядом с ним. У меня все будет, все! Я тебя разодену, как куклу. Вот, смотри!
Он щелкнул замком кейса, крышка откинулась, и Лида увидела тугие пачки долларов.
— Часть этого принадлежит мне. Я не вру, Лидочка! Хочешь, это будет твое, хочешь?
— Нет, прошу вас: уйдите.
Большаков решил изменить тактику.
— Ладно, не хочешь спать со мной, не надо. Меня интересует Карлин. Если будешь сообщать о нем кой-какую информацию, получишь хорошее вознаграждение. Сделать это для тебя будет совсем нетрудно. Вячеслав Анатольевич наверняка обсуждает с тобой свои дела, делится новостями. Так как, годится?
— Нет!!
Молчание, повисшее в комнате, не предвещало ничего хорошего. Говорил ведь Мастинскому, со злостью подумал Вадим, бесполезно с ней разговаривать. Вцепилась в своего Славика, будто других мужиков на свете нет. Сволочь! Пренебрежительное отношение Лидочки в очередной раз больно ударило по самолюбию.
Протрезвевший Большаков громко щелкнул замками кейса.
— Сука!
Он с ненавистью уставился на женщину.
— Да за такие деньги пол-Москвы можно на карачки поставить.
— Так что вам мешает? — спросила Лида и мгновенно поняла, что не надо было этого говорить.
Шея Большакова побагровела. Пашина с ужасом наблюдала за ним.
— Ничего, — медленно выговорил он и, развернувшись всем корпусом, бросился на женщину.
Лида не успела пикнуть, как её руки были схвачены сзади.
— Помо…
Вадим свободной рукой зажал ей рот. Он толкнул её к дивану, стоявшему в гостиной. Она упиралась.
