— Понял, — амбал кивал головой.
— И вот ещё что… — помедлил Мастинский. — Никто поблизости не крутился?
— В смысле? — здоровяк таращил на хозяина глаза.
— Не интересовался особняком кто-нибудь? В разговоры с тобой не вступал?
— Еще чего! — возмутился сторож. — Я порядок знаю. Кто сюда сунется, собаки, как волки, загрызут. Все в округе знают. Я, когда в магазин за продуктами отлучаюсь, не только двери запираю, но и кобелей отвязываю. Не дом — крепость неприступная.
Это хорошо, что крепость. Два офиса в столице были защищены от прослушки. Особняк… Время от времени Мастинский привозил специалиста, тот все обшаривал. «Закладок» не было. Сейчас, когда собирался потеснить Беглова, надо принять дополнительные меры для безопасности. Одну из глухих комнат клязьминского особняка Борис Ефимович собирался оснастить специальным оборудованием, исключающим прослушку. Удовольствие не из дешевых. Подобные помещения имелись в обоих офисах.
Здесь, в дачном поселке, заметить посторонних людей легко. Особенно зимой, когда нет наплыва гостей, но поберечься не помешает. Снять информацию лазером с окна при помощи колебания стекла — вполне возможно. Дела затеваются крупные, значит, надо быть готовым ко всему. В таких случаях не экономят.
На днях Мастинский собирался пригласить в гости Ирэн с отчимом. Привезти её сюда, в дом, показать все. Пусть посмотрит, как он живет. Он и раньше хотел это сделать, да мамаша Ирэн подкачала. Сергей Львович в лечебницу её отправит на этой неделе.
Он вспомнил о Большакове. Хорошо бы с журналистом дело выгорело! Борис Ефимович не брезговал ничем, старался не упускать ни единой возможности.
А Большаков, расставшись с шефом, направлялся, как и было говорено, в Москву.
Когда выехал из дачного поселка, следом за его темно-синим «Вольво» тронулся серый грязный «жигуль», который до того времени, заметенный снегом, неприметно торчал у обочины.
За рулем сидел Сема Резаный.
Следуя из Москвы по пятам Большакова, он не стал въезжать в дачный поселок, где его могли заприметить.
Дачным поселок можно было назвать с большим натягом. Господа новые русские, скупив землю, возводили здесь дворцы один краше другого. Лишь кое-где попадался пустой незастроенный участок или торчал из-под снега фундамент. Это значит, какой-нибудь местный бедолага, не продавший свой клочок богатею, пыжился соорудить скромный домишко. Таких пустырей среди роскошных вилл было немного.
Сема успел обозреть все как следует, пока торчал на обочине дороги. Он знал, что в доме находятся Мастинский и Большаков, но слышать, о чем они говорили, он, конечно, не мог. Да это и не входило в его обязанности. Он донесет Беглову, а тот пусть сам решает, как быть дальше. Солидный дядя, этот Мастинский, по всему видать.
Большаков, удобно расположившись в салоне, включил музыку, чтобы не скучно было.
Он вспомнил, как изменилось лицо Мастинского, когда он ему про Ирэн намекнул. Хорошая девочка, слов нет. Лакомый кусочек. Он, Большаков, тоже не прочь с ней побаловаться. Но у босса, видать, на её счет намерения серьезные. Надо поаккуратнее с насмешками. Не ровен час скажешь что-нубудь не то. Его дело маленькое. Вадим удивлялся: при возможностях Мастинского западать до такой степени на какую-то девчонку?.. Умный, хитрый, могущественный Борис Ефимович, оказывается, имеет маленькую слабость. Он этого не понимал.
Хотя чего тут не понимать? Прокололся же он с этой чертовой медсестрой из дома отдыха, Маргаритой Сергеевной!
Сексуально озабоченная хищница… Но как была хороша в постели! Как изощренно ругалась матом, когда сидела на нем верхом и качалась… Ни капли женской стыдливости. Она называла все своими именами, и это тоже подстегивало, возбуждало. У него даже сейчас что-то екнуло в груди. Хороша, мерзавка, но какая стерва! Вместо одного любовника ей нужно пару жеребцов, может быть, они её удовлетворят.
На такую ситуацию он и напоролся, когда отлучился на день в Москву.
Большаков проехал уже жостовскую развилку. Занятый своими мыслями, он так и не заметил, что у него на хвосте висит грязный «жигуленок».
Резаный больше, чем на пять машин, от темно-синего «Вольво» не отставал. На Ярославском шоссе, боясь упустить клиента, приблизился ещё на одну машину. Так они доехали до Кунцева.
«Куда это он лыжи навострил?» — подумал Сема.
Большаков, позвонив предварительно из машины, не поехал ни в свой офис на Малой Грузинской, ни домой, на Берсеньевскую набережную. Он ехал к Евгению Балину.
Сема Резаный этого не знал. Он боялся упустить из виду Большакова. Ему надо было во что бы то ни стало выяснить, куда наладился этот хмырь.
Глава 20
Слежка за Большаковым принесла неожиданный результат.
Артем, слушая Сему Резаного, побледнел от гнева. Он вспомнил предостережение Гудкова. Мастинский — серьезный противник, он, как гадюка, жалил внезапно и насмерть.
Артем крепко закрутил гайки с Блиновым. Он ещё раз предупредил его, чтобы сидел смирно и не помышлял вырваться из-под опеки. Губернатор убедился, что Беглов намерен привести свои угрозы в действие.
— Ты мои хорошие намерения знаешь. Широкой общественности будет небезынтересно узнать…
Плевать Блинову на широкую общественность. Его деятельностью заинтересуются компетентные органы. За аморалку не сажают, а вот за то, что в карман к государству залез, за злоупотребление полномочиями и нанесение материального ущерба не только с должности, за решетку загреметь можно.
Да и от аморалки не поздоровится. Приятно, что ли, видеть, как тебя на всю страну по телевизору показывают, когда в постели по девкам ползаешь и причиндалами своими трясешь?!
Блинов ежился, представив себя на месте высокопоставленного чиновника, борца с преступностью, кассету про развлечения которого показали недавно по ночному телевизионному каналу. Караул!! Толстым животом через бабу переваливается… Вот мерзость-то!
Скандал с банным министром, которого голым с девками в бане застукали — детская шалость по сравнению с показанной кассетой. А должности-то, должности какие… Что у одного, что у другого!
Журналисты, конечно, подонки те еще, но это дело десятое. Каждый свой хлеб зарабатывает, как может.
Бывший министр юстиции не из-за голых баб, с которыми в бане засветился, на нарах парится. От срама никто не умер. Стыд не дым, глаза не ест. За баб министра юстиции с должности поперли, посадили за другое. Валютный счет в банке, то, се… Брал, не брал — каждый про себя сам все знает.
За Блиновым, кроме аморалки, криминальный след тянется.
— Я уйду из региона, но тебя под суд отдадут, уж я об этом позабочусь, будь уверен, — от этих слов Артема Семеновича у Блинова уши закладывало.
Беглов пугал и пугал не впустую. Евгений Иванович помнил его выражение лица и злой голос. У этого не задержится.
— Ты помнишь, я всегда выполнял свои обещания…
Позиции Беглова в регионе были крепки, он подстраховался со всех сторон. Только чрезвычайные обстоятельства могли подорвать его положение в крае.
Сейчас основная борьба происходила здесь, в столице.
Гром грянул, откуда не ждали.
Мастинский через Вадима Большакова вышел на Евгения Балина.
Сема, проследив за Вадимом от клязьминского особняка, выяснил, куда тот направляется. В Кунцево, в гости к Евгению Балину.
