Не знает он своего шефа, совсем, оказывается, не знает. Не хотел бы Вадим, чтобы он про него таким голосом говорил.
— Но ведь была статья, была! — Вадим, как по клетке, заметался по кабинету.
Разговор происходил в одном из офисов.
— Ну и что?
— Кто-то же её снял!
— Сам Балин и снял.
— Я найду эту падлу… — глаза Большакова налились кровью.
— Вот-вот, найди.
Мастинский взглянул на Вадима.
— Я не шучу. Разыщи журналиста и сообщи мне, где находится. Других дел у тебя сейчас не будет.
Вадим явился во второй половинне дня.
— Балин отпуск себе оформил, в редакции сказали.
— Отпуск? А по какому случаю? Время сейчас не отпускное.
— По семейным обстоятельствам.
— А поподробнее можно? Дома что сказали?
— В квартире автоответчик, никого нет. В редакции у него был. Сначала вообще разговаривать со мной не хотели. Представился давним знакомым, сказал, что Женя позарез нужен. Секретарше коробку конфет подарил.
— Это ты можешь, — буркнул Мастинский.
— Так вот, она глаза округлила и говорит, что у Балина большие неприятности. Он срочно снял свой материал из номера. Скандал был! Это что-то… Выпуск газеты из-за него задержали. Главный до сих пор рвет и мечет. У Евгения сердце прихватило, она его лекарством отпаивала. Потом Балин и главный заперлись в кабинете и долго о чем-то разговаривали. Но уже без крика. После этого Евгений сел и написал заявление об отпуске.
Лицо Мастинского было непроницаемо.
— Да, вляпались мы с ним, — выговорил, наконец, он. — Материал, говоришь, сам снял?
— Секретарша так сказала.
— А нельзя было ее… как-то ещё раскрутить?
— Да ты что, Борис Ефимович, — заныл Вадим. — Я и так… Думаешь, все очень просто? Чтобы в редакцию попасть, надо пропуск выписывать и указывать, какая цель визита. Кому я там на хрен нужен?!
— Скажи, пожалуйста, какие порядки! — насмешливо протянул Мастинский.
— А я здесь при чем? — огрызнулся Вадим. — Не я хозяин этой газетенки.
Мастинский, слушая Вадима, сделал неожиданный вывод. В созданной им империи не было одного — своих средств массовой информации. Не зря говорят: кто владеет информацией, тот правит миром. Упустил он. Раньше вроде нужды не было, обходился. Сейчас же он хотел одного — найти исчезнувшего Балина.
— Как, говоришь, он иногда подписывал свои опусы — Е. Балин? Вот он нас и наебалил!
— Мне эта цыпочка в редакции сказала… — осторожно начал Вадим.
— Что? — сразу вскинулся Мастинский.
— Только это так, предположительно… Евгений скорее всего на даче скрывается. У них зимняя дача под Звенигородом.
— Где?
— Она не знает. Не приглашали.
Мастинский швырнул на стол карандаш, который вертел в руке.
— Ну должен же кто-то появиться дома! — заорал он. — Жена, дочь, эти-то куда подевалсь? Сколько лет дочери?
— Лет четырнадцать, кажется, зовут Аленой.
— Значит, она в школе учится, сейчас не каникулы. Звони еще! — приказал он.
Вадим послушно стал набирать номер телефона, который уже выучил наизусть.
— Стоп! — Борис Ефимович вдруг выхватил трубку из рук Большакова.
— Подожди, есть соображения.
Через минуту Вадим снова набирал номер.
— Алло! — услышал он девичий голос и тут же замигал глазами стоявшему рядом Мастинскому — дочь!
— Здравствуйте, вас беспокоят из редакции. Вы Алена?
— Да, — осторожно сказала девочка. — А папа…
— Знаю, знаю. Он в отпуске. Уехал на дачу, — уверенно произнес Большаков.
Его не опровергали. Он кивнул головой Борису Ефимовичу: сработало!
— Понимаете, какое дело, Алена, ваш папа по ошибке увез с собой подготовленный в номер материал. Без него мы не можем восстановить текст, черновик тоже куда-то пропал. Это очень важно! Выпуск газеты на грани срыва!
Вадим постарался придать голосу трагические нотки.
— Но вы можете ему позвонить, — удивленно сказала девочка. — Там есть телефон.
Вадим судорожно сглотнул.
— По телефону этот вопрос не решить, — нашелся он. — Я знаю, что у Евгения Николаевича сердце прихватило и он срочно оформил отпуск. Давайте сделаем так. Чтобы его не волновать, мы сейчас на редакционной машине подъедем к нему и все решим. Мне нужен адрес.
Девочка молчала.
— Алена, у нас номер срывается!
— Да, да, сейчас.
Она продиктовала адрес и объяснила, как лучше проехать.
Оставшись одна, Алена задумалась. Ласковый какой дяденька. Родители вчера не скандалили, как это часто бывало, а, запершись в спальне, о чем-то шептались. Потом ей сообщили, что папа возьмет отпуск. Она удивилась: отпуск зимой? Но мать цикнула на нее, и она замолчала. Ну их, вечно о чем-то секретничают. Ей ничего толком не сказали. Теперь вот этот звонок… Странно. Отец — очень аккуратный человек, как он мог подвести свою редакцию? Она уже собралась набрать номер дачного телефона, но передумала. Ее ни во что не посвящали, ни о чем не предупреждали, значит, нечего и беспокоиться. Сами разберутся, без нее.
Вадим протянул Борису Ефимовичу бумажку с адресом.
— Думаешь, документ у него там? — спросил Мастинский.
— А где же еще? Решил нам нервишки пощекотать. Он сразу упираться начал. Цену набивает!
На неприметном «жигуленке» Вадим вместе с тремя крепкими мужиками выехал из Москвы. Мастинский не поехал. Поручил все Вадиму.
Балин, приехав на дачу, закрылся в доме и сидел никуда не выходя. Поселок словно вымер, ни души вокруг. Лишь сторож торчал в своем домике. Он удивленно, как на приведение, уставился на Балина.
Журналист устроился возле камина и смотрел, как прогорают дрова. Немного тянуло дымом, но он этого не замечал.
Сейчас все казалось нереальным: скандал на работе, когда пришлось снимать статью из номера, главный редактор, который орал на него, как на мальчишку.
— Ты мне выпуск задерживаешь, понимаешь это или нет?!
Евгений все прекрасно понимал. Его бы кто понял! Кому расскажешь, кому пожалуешься? Сам виноват.
— Всплыли некоторые детали, — твердил он. — Нужно проверить.
— А раньше ты каким местом думал? — бегал главный по кабинету. — У нас не филькина грамота, уважаемая газета. Подписчики, читатели!
Насчет уважаемой газеты шеф, конечно, погорячился.
