возмущаться: «А-а, как же так»?! А я в шутку, с пафосом: «Играйте лучше, молодежь».

Хотя и не хотел я уходить из «Пресни» в «Спартак», но освоился в новой команде достаточно легко. Как я уже отмечал, на первых порах мне всячески помогали Романцев и особенно Жиляев. Владимирыч рассказывал, кто на какой позиции играет, кто у меня конкурент, у кого какие сильные стороны. Советовал, как себя вести.

Так как добираться до спартаковской базы в Тарасовке из своего Останкина мне было очень долго, в один прекрасный момент начальник команды Николай Петрович Старостин подозвал меня и сказал:

— Лучше будет, если ты переедешь жить сюда, на базу. Я согласился. Хотя, разумеется, ездил и домой.

В начале сезона-87 я продолжал играть в «Спартаке» за дубль. Складывалось все неплохо — отдавал, забивал, мы побеждали. А через три месяца после старта чемпионата СССР пришел мой черед дебютировать в матче за первую команду. Это была домашняя встреча с «Кайратом». Играли на «Динамо». Меня заявили в запас. И минут за пятнадцать до конца матча Бесков сказал мне:

— Раздевайся, выходишь.

Динамовский стадион заполнен под завязку, на трибунах сорок тысяч болельщиков, все что-то кричат. Мы вели — 2:1, и сам матч складывался нервозно. И тут слышу: «Раздевайся». Сказать по правде — порядком струхнул. Но конечно, быстро переоделся и выскочил на поле. К счастью, вроде бы ничего не испортил. Счет до конца матча так и не изменился. Но в памяти у меня крепко засела картинка: полный динамовский стадион, и я выхожу на поле.

После игры поехал домой на электричке, а в ней — толпы спартаковских болельщиков. Я все думал: куда бы спрятаться, чтобы не узнали.

Попав в «Спартак», я окончательно понял: футбол стал профессией. Хотя моя жизнь по-прежнему походила на сон» Как только я начал играть за основной состав, в Тарасовке меня поселили в одном номере с самим Дасаевым. Дублеры жили на втором этаже, и я поначалу тоже, а футболисты основы — на третьем. Получается, во всех смыслах поднялся по карьерной лестнице.

Я и Дасаев — в одном номере. Для семнадцатилетнего паренька это было чем-то невообразимым. Думаю, нас специально поселили вместе, чтобы Ринат взял надо мной шефство. Не могу сказать, что мы очень сблизились, все-таки разница в возрасте сказывалась. Но из ветеранов я больше всего общался именно с ним, Поначалу только слушал и мотал на ус, ни с чем не спорил.

Допустим, зайдет он в номер, посмотрит на меня и скажет:

— Спишь? Ну правильно, спи, восстанавливайся, готовься,

Я только кивал головой, А когда пообвыкся, уже начал отвечать:

— Конечно, сплю. Чтобы тебе на тренировке забить побольше.

Ринат улыбался:

— Посмотрим, молодой, посмотрим.

Отец, Владимир Яковлевич:

— Когда Саша уехал в «Пресню», он как-то сразу возмужал. Там играли очень крепкие ребята. Для второй лиги команда была весьма приличной. Саша закалился, повзрослел. А попав в «Спартак», где-то на второй год заматерел уже полностью. Освоился, узнал ребят. Стал выполнять установки Бескова, и там уже у него все пошло словно по маслу. Бесков к Сашке очень хорошо относился.

…Хотя в «Спартаке» всегда во главе угла стояла дисциплина, многие ее нарушали. И будут нарушать. Это естественно. Но за игроками следили. Был у нас в команде тренер — Федор Сергеевич Новиков, маленький такой, но с большими ушами. Мы за глаза его так и звали Ушастик. Легендарный человек. Он готов был три часа сидеть под дверью и слушать, кто там и что говорит.

Случались совсем забавные эпизоды. При Бескове мы утром выходили на зарядку. Все должны были пробежать по кругу и в конце занятия сделать растяжку. Многие филонили. По кругу пройдутся — и все. А Новиков придумал вот что: выходил из базы на тридцать минут раньше и прятался в кустах — сидел и ждал, когда ребята выйдут. А потом записывал, кто и как тренировался. И если видел, что все уже окончательно расслабились и никто ничего не делает, то рассекречивался и выбегал из кустов с криками «А-а, попались!» Но мужик был интересный, смешной, веселый.

Вообще, коллектив в «Спартаке» оказался классный. Разница между звездами и молодыми почти не чувствовалась. Конечно, у всех были свои характеры. Дасаев был импульсивным, и мне это нравилось. Он очень не любил пропускать голы, сразу заводился. По-настоящему жил в воротах. Мне нравилось бить ему на тренировках. Мы постоянно на что-то спорили — на кувырки, отжимания. И я не раз заставлял Рината кувыркаться.

Дасаев был едва ли не единственным человеком в «Спартаке», который мог спорить с Бесковым. На разбоpax игр никому не позволялось говорить лишнего — а он мог. Как-никак капитан. Да и лучший вратарь страны.

Хидя, Вагиз Хидиятуллин, был более жесткий и взрывной. Мог «напихать» кому-то из молодых. Многие из ребят моего возраста на Хидю обижались. Он держал грань: если ты молодой, то должен знать, что молодой. Вагиз мог резко ответить и тренеру, но Бесков сразу ставил его на место, не давал особо высказаться, как Дасаеву. Константин Иванович знал, что Хидя способен сказануть лишнее. Если Дос мог поспорить-посмеяться, то Хидя порой был готов вспылить и огрызнуться. Поэтому Бесков моментально его осаждал.

Буба, Александр Бубнов, казался более конструктивным. На поле выглядел строгим, жестким, как защитник, а в быту любил прийти к нам, молодым, рассказать, что и как надо делать. Короче говоря, лапшу на уши повесить. Сейчас он такой же философ в своих газетных комментариях, критик-аналитик. Он тоже пытался на разборах отвечать Бескову, но в долгие дискуссии с тренером не лез, уступал.

Федор Черенков — тихоня. Многие в Тарасовке его даже не всегда узнавали, настолько незаметно он себя вел. Приходил, раздевался, шнуровал бутсы, и на поле. Два слова скажет, зато обыграет пятерых, отдаст голевой пас пяткой, и все смотрят, раскрыв рты.

Радик, Серега Родионов, был столь же скромным, как и Федор, Он и сейчас не изменился.

Дедовщины в «Спартаке» не было, были нормальные футбольные порядки. Если ты молодой, то без лишних слов должен брать сетку с мячами и нести ее на поле. Я тоже поначалу так и делал. До тех пор, пока не стал игроком основы. С этого момента я с радостью начал уступать это «право» дублерам, которые тренировались вместе с основной командой. Еще бы — статус-то у меня сразу повысился.

Кстати, это отразилось и на зарплате. В «Спартаке» было три ставки: дублера, игрока «под основой», и твердого футболиста основного состава. Я поначалу был на ставке дублера. Она составляла шестьдесят рублей. Столько же получал и в «Пресне». Но в «Спартаке» меня достаточно быстро, уже месяца через четыре, перевели на зарплату игрока основного состава. Разницу я почувствовал сразу. Эта ставка составляла уже сто восемьдесят рублей. Понятное дело, у моих сверстников эти изменения вызвали неоднозначные эмоции. Раньше мы получали зарплату в один день. И все друг у друга спрашивали: «Тебе сколько дали? А тебе»? И тут — неожиданные изменения.

В один прекрасный день приезжаю в клуб, захожу в кассу, мне, как обычно, говорят: распишись вот здесь. Смотрю: а у меня там значится совсем другая сумма, гораздо больше, чем у других молодых ребят. Очень я удивился. Спрашиваю:

— Не ошибка?

— Нет, мы не ошибаемся, — улыбаются. — Дело в том, что с этого момента ты переведен на ставку игрока основного состава.

— Ну, спасибо.

Пацаны, узнав об этом, сразу начали возмущаться:

— А-а, как же так?!

А я в шутку, но с пафосом:

— Играйте лучше, молодежь!

То есть переход от дублера к футболисту основы у меня получился более чем резким. Своей игрой я заставил себя уважать, невзирая на то что был молодой. В то время в «Спартаке» многих моих сверстников подпускали к основе. Но они не могли проявить себя, так и оставаясь в восприятии ветеранов молодыми. А

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату