Остановив «кадиллак» у моста, Доминик вышел из машины, достал сигареты и закурил. Нэш вслед за ним выбралась наружу. Было достаточно свежо. Ночной ветерок поддувал со всех сторон, и неприятные мурашки пробегали по телу с каждым его порывом. Небо было усеяно мириадами звезд, но Нэш они интересовали сейчас меньше всего.
Она боялась потревожить Доминика, понимая, что ему нелегко собраться с мыслями. Она готова была даже отказаться от каких-либо объяснений с его стороны. В конце концов кто она такая? Случайная знакомая, которую Доминик пригласил в ресторан в знак раскаяния за свое грубое поведение прошлой ночью… Нэш старалась не вспоминать о том, что произошло в ресторане между ними до появления невесты Доминика. Она нарочно отметала от себя романтический бред, который, как ей казалось, может привести только к глубокому разочарованию.
— Доминик, послушайте, — не выдержав напряженного молчания, начала Нэш, — я очень благодарна вам за ужин. Вы вовсе не обязаны развлекать меня и дальше. Было бы не плохо, если бы вы отвезли меня…
— Постой, — перебил ее он, отбрасывая недокуренную сигарету в сторону. — Я хочу тебе кое-что сказать… Ты мне очень нравишься, Нэш. Я никогда не встречал таких женщин, как ты. Едва увидев, я понял, что ждал тебя всю жизнь. Именно тебя, понимаешь? Это не сиюминутная прихоть, я много думал о тебе сегодня. Там, в ресторане, я видел, что и ты отвечаешь на мои чувства… Ведь так бывает, что двое людей, совершенно незнакомых, вдруг начинают остро ощущать, как нуждаются друг в друге. Это называется, кажется, любовью с первого взгляда… Нет, я пока не могу сказать, что люблю тебя. Но за то, что так непременно произойдет, — готов поручиться. Я хочу постоянно видеть тебя, ощущать твое тепло, твой запах…
Он обнял Нэш. Их губы сомкнулись, и женщина, не помня себя, с жаром приняла его поцелуй. Это и стало ее ответом. Они долго стояли во власти сладостного упоения. Наконец, оторвавшись от губ Нэш, Доминик посмотрел на звездное небо и тихо сказал:
— Но я не могу этого сделать… Ты, наверное, догадалась, почему я так спешно увел тебя из ресторана…
— Да, — прошептала Нэш, пытаясь снова завладеть его губами, но Доминик нежно отстранил ее.
— Я должен тебе все объяснить, не перебивай меня, пожалуйста. Мне тяжело говорить об этом… Готова ли ты выслушать мою исповедь? Поверь, для меня это очень важно. — Он внимательно посмотрел на Нэш, а та молча кивнула. — Я помолвлен с другой женщиной. Ее зовут Джина. Мы давно с ней знакомы, еще со времени учебы в Гарварде…
Нэш поежилась от холода, все настойчивее напоминающего о позднем часе. Заметив это, Доминик поспешил усадить ее в машину и сам сел рядом, оставив открытым лишь ветровик со своей стороны. В машине было значительно теплее. Однако Нэш не перестала дрожать — теперь уже из опасений услышать правду об отношениях мужчины своей мечты и его нареченной…
Доминик тем временем продолжал:
— Наши родители в молодости очень дружили, у них была даже общая компания. Потом мои родители переехали в Мексику, так как отец был мексиканцем, и обосновались там. Отец имел бизнес, приносящий неплохой, а главное, стабильный доход. Мама не работала, растила меня… Родители Джины и мои постоянно переписывались, по возможности ездили друг к другу в гости. Надо сказать, что в детстве мы с Джиной не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Даже старались разойтись по разным комнатам, если вдруг оставались наедине. Это и понятно: мальчик и девочка, неуклюжие подростки… Что у нас могло быть общего?
Отец Джины занялся нефтяным бизнесом, и вскоре их семья стала богатеть. Родители решили отправить дочь после колледжа в университет и убедили моих, что им следует поступить так же. Тогда отец мог себе позволить оплачивать мое обучение. Но вскоре случилось непоправимое…
Доминик замолчал, глядя перед собой, и Нэш увидела, как напряглись мускулы на его лице. Немного помедлив, он заговорил снова.
— После второго курса я поехал на каникулы в Мексику. Все было чудесно. С отцом мы ходили в горы, а мама ждала нас дома, готовила острые мясные блюда — отец не мог без них жить. Лето тогда выдалось на редкость жарким и сухим, то и дело вспыхивали пожары. Повсюду набирали добровольцев для тушения огня. Поскольку бизнес отца был связан с земледелием, он одним из первых записался в пожарные… Мама в тот день умоляла его не выходить из дому, словно чувствовала беду. Но отец остался непреклонен: борьбу с пожарами он считал своим долгом… Домой он не вернулся, погиб ужасной, мучительной смертью… Мама после этой трагедии слегла и вскоре умерла от сердечного приступа.
Я пропустил год учебы. Честно говоря, я не собирался возвращаться в университет: мне надо было зарабатывать на жизнь. А о том, чтобы платить за обучение, не могло идти и речи. Но отец Джины в память о былой дружбе просил не бросать Гарвард, приводил «железные» аргументы в пользу учебы.
«Подумай сам, — говорил он мне, — что ты сможешь сделать сейчас? В лучшем случае, откроешь захудалый магазинчик где-нибудь на окраине Мехико и через год-другой разоришься. В худшем — свяжешься с мафией… Но если примешь мою бескорыстную помощь и продолжишь учебу в университете, у тебя появится шанс стать неплохим адвокатом. И тогда ты сможешь обеспечивать и себя, и свою будущую семью».
Время показало, что он был прав. Я послушался совета, вернулся в Гарвард и смирился с тем, что отныне он оплачивал мое образование. Я все чаще стал бывать у них в гостях, все больше времени проводить вместе с Джиной. Да и как могло быть иначе? Я знал, что нравлюсь ей, но ответить взаимностью не мог. Джина, несомненно, достойная девушка. Воспитанная, начитанная, внимательная, такая правильная, что порой кажется, будто ей следует жить не в наше время. Ее совершенно не интересуют все эти дамские штучки, которые сводят с ума ее подруг. Она не читает глянцевых журналов, не гонится за модой, не падает в обморок при виде клипа поп-звезды… Мне было с ней интересно, но лишь как с другом.
Я заводил романы с другими девушками, но все они заканчивались ничем. И я вновь и вновь оказывался рядом с Джиной, которая все понимала, жалела меня, подбадривала, наставляла на путь истинный… Кроме того, я был обязан ее отцу буквально всем в жизни — успехом, карьерой, связями, собственным делом… И Джина это прекрасно понимала.
Однажды, когда мой очередной роман закончился, я спасался от депрессии тем, что сидел у себя дома с бутылкой виски в обнимку и оплакивал несложившуюся личную жизнь. И тут в дверях квартиры появился ангел в белых одеждах. Этим ангелом оказалась Джина. Она потащила меня в ванную, привела в чувства, потом уложила в постель и всю ночь не отходила от меня ни на шаг. А утром, когда я с трудом продрал глаза, принесла мне крепкого кофе. Я был сражен ее заботой и не мог ответить ей черной неблагодарностью.
В тот раз Джина осталась у меня… Ее родители, узнав обо всем, несказанно обрадовались и отныне видели во мне будущего зятя. Тогда-то я и подумал: а может, это и есть моя судьба? Может, само Провидение послало эту замечательную женщину, которая будет мне примерной женой и матерью моих детей? Чем больше я об этом размышлял, тем спокойней становилось у меня на душе. Я практически свыкся с мыслью, что рано или поздно женюсь на Джине.
В этом меня поддерживали наши друзья, Майкл и Сандра, которые сегодня тоже были в ресторане. Сандра — ближайшая подруга Джины. Они настолько не похожи друг на друга, что я до сих пор не понимаю, что между ними может быть общего. Сандра, на мой взгляд, немного вульгарна, чересчур раскованна, любит постоянно находиться в центре внимания. Рядом с ней Майкл смотрится, как агент при голливудской звезде…
Так, значит, Джина — это не блондинка с шикарным бюстом, а та дама в «чехле»… У Нэш отлегло от сердца, и нервная дрожь понемногу прекратилась.
Доминик посмотрел на Нэш. Она сидела, разглядывая свои пальцы, но стоило ему замолчать, тут же подняла голову и с тревогой взглянула на него. Неужели все зашло так далеко? — прочитал он в изумрудных глазах. Доминику с невероятной силой захотелось прижать ее к себе и не отпускать никогда. Но, издав еле слышный стон и хрустнув суставами пальцев, он продолжил:
— Недавно, а точнее, на прошлой неделе мы с Джиной объявили о помолвке. Она заявила, что беременна. Все произошло так стремительно, что я теперь уже не могу вспомнить, сам ли предложил ей выйти за меня замуж или это была ее инициатива… День спустя выяснилось, что тревога оказалась ложной.
