Майклом. Друг уже ожидал его, сидя за столиком со стаканом сока в руке.
— Пиццу сейчас принесут, — сказал он. — Присаживайся.
— Ну, я вижу, ты успокоился. Так в чем же было дело? — беззаботно спросил Доминик, отпивая сок.
— Я уже говорил: Джина не в себе. Рвет и мечет, говорит, что не отступится от тебя.
— Я подозревал нечто подобное… Но, мне кажется, ты преувеличиваешь: побунтует и успокоится. Ты же знаешь женщин.
— Ник, ты бы видел ее глаза — это глаза одержимой! Она способна на все, учти это.
— Майкл, я конечно же признателен тебе за заботу, но повторяю: зря накручиваешь меня, а заодно и себя. Джина не из тех, кто отдается во власть эмоций. Наверное, вопреки совету мистера Брегга, мне стоит поговорить с ней лично. Как ты считаешь?
— Не знаю, Ник, — откровенно сказал Майкл, видя, что не убедил друга. — Тебе решать. Но если бы ты лицезрел Джину в тот момент, то не был бы так беспечен.
Вернувшись в офис, Доминик тут же выбросил из головы предостережения Майкла и погрузился в дела…
В конце рабочего дня, когда сотрудники постепенно покидали свои места, Бренда Картер с тоскливым видом заглянула в кабинет шефа. Тот явно грезил о чем-то приятном. Затем потянулся и, предвкушая встречу с любимой, громко произнес:
— На сегодня все!
Он хотел было взять портфель, но тут раздался телефонный звонок. Его резкий звук нарушил тишину, наступившую в это время в офисе.
— Доминик Корсэрес, адвокатская контора, — бодро сказал он в трубку.
— Ник! Случилось ужасное! — послышался возбужденный голос Сандры. — Срочно приезжай домой к Джине!
Доминик попытался выяснить, что же случилось, но женщина разрыдалась, не в силах больше вымолвить ни слова. Тогда он бросил трубку и, не закрыв кабинета, поспешил к выходу…
Подъезжая к дому Джины, Доминик заметил машины Сандры и мистера Брегга. Неподалеку стояла «скорая помощь». Тревожное чувство беды поселилось в его душе. Не раздумывая, он поднялся на этаж, где жила Джина, и позвонил в дверь. Открыл Майкл. Доминик испугался не на шутку, когда увидел побледневшее лицо друга и его круглые от ужаса глаза.
— Что с Джиной? — закричал Доминик, бросаясь мимо него в спальню.
На кровати лежало безжизненное тело Джины, вокруг суетились врачи, ставя капельницу. Рядом сидел ее отец, постаревший в одночасье на несколько лет. Мистер Брегг держал Джину за руку и беззвучно плакал. Сандра стояла рядом, обхватив себя за плечи, и, покачиваясь из стороны в сторону, причитала. Увидев Доминика, она гневно взглянула на него и воскликнула:
— Это все из-за тебя, негодяй! Как ты мог так жестоко поступить с Джинни?
Майкл, взяв опешившего Доминика под руку, увел его в гостиную, где они сели на диван.
— Майкл, объясни, что тут произошло? — взмолился Доминик.
— Я предупреждал тебя, Ник… Только я-то думал, что это тебе грозит опасность, а оказалось, наоборот… Джина приняла какой-то яд. Она оставила записку, в которой…
— Но врачи ведь спасут ее! — вскричал Доминик, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног.
— Они делают все возможное. Сейчас ее повезут в больницу, а там… Впрочем, чего можно ожидать хорошего, если человек сам не захотел жить?
Послышался шум — это Джину несли на носилках к выходу из квартиры. Доминик рванулся вслед за ними, но Майкл удержал его.
— Мне кажется, тебе не следует ехать в больницу. Твое присутствие только усугубит напряжение. Видел, как тебя чуть не разорвала Сандра? Она считает, что это ты виноват во всем.
— А мистер Брегг? — с надеждой спросил Доминик.
— Он ничего не говорит, только плачет. Мудрый человек не станет обвинять тебя в случившемся. Ведь самоубийство… в конце концов, это ее личное дело.
— Не говори так, Майкл! Джина пока не умерла, ведь так?
— Да, она в коме… Но, как сказали врачи, шанс один из ста.
Доминик снова опустился на диван, закрыв лицо руками. Все перевернулось с ног на голову. Теперь он молил Бога об одном — чтобы Джина осталась жива. Он был готов на все, даже на то, чтобы отказаться от своего счастья, лишь бы Джина не умерла. Осознав это, Доминик почувствовал щемящую боль в груди.
— Она оставила записку, — тихо повторил Майкл, трогая друга за плечо. — Ты не хотел бы взглянуть?
Дрожащими пальцами Доминик взял листок бумаги и попробовал разобрать написанное, но слезы, вдруг застлавшие глаза, мешали ему. В конце концов, преодолев слабость, он прочел:
Доминик еще раз перечитал письмо, сложил листок пополам и отдал Майклу.
— Теперь понимаешь, о чем я говорил? — спросил тот тихо.
— Понимаю… — Доминик встал и зашагал по комнате. — А ты понимаешь, что с этого дня моя жизнь кончена? Я не смогу теперь делать вид, что ничего не случилось. Как наслаждаться обществом Нэш, когда из-за меня Джина решила расстаться с жизнью?!
— Ник, пройдет время, и тебе не будет все казаться таким ужасным…
— Время? А что я скажу Нэш? «Подожди годик-другой, детка, и, может быть, я сделаю тебя счастливой…» Да, правду говорят: на чужом несчастье счастья не построишь…
Майкл поправлял очки, подбирая слова утешения для Доминика, но на ум не приходило ничего уместного. Он встал, подошел к бару, достал бутылку виски и два бокала.
С самого утра Нэш летала как на крыльях. Сотрудники недоумевали: что же произошло за те два дня, что их не было на работе? Кто-то даже предположил, что разительные перемены в настроении хозяйки напрямую связаны с заказом таинственного мистера Хаммера. Нэш только загадочно улыбалась: если бы они знали, как недалеки от истины!
В конце рабочего дня, отпустив помощниц и рабочих пораньше, Нэш подобрала самые красивые розы для небольшого букета, завернула их в прозрачную пленку и, весело напевая, поспешила домой.
Дома ее ждали спальня с неубранной кроватью, разбросанные по полу гостиной цветы, опрокинутая ваза, раскиданная повсюду одежда… Улыбнувшись, Нэш принялась приводить квартиру в порядок, предвкушая встречу с самым страстным мужчиной, которого ей доводилось когда-либо встречать. Она вспомнила его глаза, широкую грудь с жесткими черными колечками волос, живот, такой упругий, а дальше… Она почувствовала, как лицо заливается краской, а внутри все сжимается.
— Скорей бы вечер! — воскликнула Нэш и вгляделась в свое отображение в зеркале. — Боже, на кого я похожа! Видел бы меня сейчас Ник!
День сменился вечером. Нэш сидела на диване в новом платье бирюзового цвета, которое очень шло к ее волосам и соблазнительно открывало нежные плечи. На столе стояла новая ваза с душистыми розами, играла легкая музыка, горели свечи.
