крайние меры.
Ты еще не знаешь, на что я способна, мстительно подумала Джина и, мило улыбнувшись, положила Доминику салату. Он подозрительно уставился на тарелку, но хозяйка дома непринужденно рассмеялась.
— О нет! Я не собираюсь тебя травить, мой милый Ник. Пожалуйста, поешь. Я готовила все сама, для тебя старалась.
Доминик откупорил бутылку вина и наполнил бокалы. Молча чокнулись. Он выпил вино залпом, Джина лишь пригубила.
— Ты совсем от меня отвык, — печально произнесла она. — А ведь когда-то мы понимали друг друга с полуслова…
— Но только в вопросах литературы, истории или политики, — уточнил Доминик, немного расслабившись.
— А разве этого мало? — Джина грустно взглянула ему в глаза. — Послушай, Ник, я понимаю, что между нами не хватало… страсти, что мы не могли доставить друг другу должного удовольствия… Но ведь все это поправимо, не так ли? Стоит только захотеть…
Она встала, подошла к Доминику сзади и, наклонившись, обвила руками его шею.
— По-моему, Джина; это либо дано, либо нет. И ничего тут не поправишь ни лекциями, ни умными книжками, — заметил Доминик, чувствуя кожей лед ее тонких пальцев.
— А как же миллионы семей, которые пытаются наладить интимную жизнь именно таким способом? И у многих это получается, — томно проговорила Джина, прислоняясь щекой к его щеке и гладя его широкую грудь.
— Но ты и сама прекрасно знаешь, что дело не только в сексе!
Доминик заметно нервничал. Он готов был идти до конца: если он немедленно не порвет с Джиной, то останется ее рабом до скончания веков. Он резко отстранился и встал.
— Я не понимаю тебя… Ник. — Голос Джины дрогнул. — Что ты имеешь в виду?
— Попробуй понять. Я нисколько не желаю обидеть тебя. Ты чудесная, умная, добрая, я очень ценю твою дружбу… Но есть вещи абсолютно несовместимые. Я не могу быть с тобой, потому что не люблю тебя как женщину, — отсюда все наши проблемы. Неужели ты настолько плохо ко мне относишься, что позволишь загубить мне жизнь? Ведь я не нашел в тебе того, что искал. Да и ты не будешь счастлива, живя с таким человеком, как я. Это же очевидно!
Джина опустилась на стул, положив руки на колени и выпрямив спину. Она смотрела на Доминика так, словно хотела изничтожить его взглядом, стереть с лица земли за то, что он осмелился произнести такие слова. Самая умная женщина Соединенных Штатов, как она себя называла, не предполагала, что жених решится бросить ее после того, что произошло. Джина рассчитывала на его порядочность по отношению к ней и к ее отцу, в крайнем случае — на трусость. Но, оказывается, она совсем не знает Доминика Корсэреса. Тем хуже для него.
— Молчишь? Разве я не прав, Джина? — настаивал он.
— Прав. Ты прав, Ник, прав, прав… — монотонно заладила женщина, глядя в одну точку.
Доминик поначалу испугался. Но минуту спустя, разгадав намерения Джины, подошел к ней, взял за плечи и как следует встряхнул. Джина «очнулась» и испугано взглянула на него. Он встряхнул ее еще раз и еще, пока она не закричала:
— Что ты делаешь? Мне больно, Ник! Отпусти сейчас же!
— Так-то лучше, — сказал он, оставляя Джину в покое.
Отряхнув руки, он прошел в противоположный угол столовой. Джина осталась сидеть на стуле, лицом к Доминику, освещаемая пламенем свечи, — словно на старинной картине. Увидев в ее глазах испуг, Корсэрес почувствовал укор совести. Но в то же время он понимал, что если сейчас даст Джине послабление, пожалеет ее, то ему уже не расстаться с ней. И тогда прощай, свобода, прощай, Нэш!
Доминик сложил руки на груди и как можно спокойнее сказал:
— Знаешь, дорогая, ты эти штучки брось. По крайней мере, меня не проведешь. Морочь голову Сандре с Майклом — они любители подобных представлений. А я раскусил тебя: ты и не собиралась умирать. Иначе не стала бы назначать Санди встречу и уж точно не дала бы ей запасные ключи. Кого ты хотела обмануть? Да после этого я ни на шаг к тебе не подойду, даже чтобы вытащить тебя из петли! Хватит! Мне надоела вечная зависимость от тебя. Я разговаривал с мистером Бреггом, и он понял меня. Так что, если я сообщу всем о расторжении нашей помолвки, ни для кого это не будет сенсацией. Прости, дорогая, но такова жизнь.
Джина смотрела на него глазами, полными слез. Губы ее дрожали. А когда она попыталась взять бокал, от ее неловкого движения он опрокинулся, и по столу разлилось красное как кровь вино.
Но Доминик думал лишь о том, чтобы дать понять Джине, насколько серьезны его намерения. Судя по всему, ему это вполне удавалось.
— Знаешь, Ник, — заговорила наконец Джина, — лишь теперь я поняла, как жестоко ошибалась, полагая, что могу привязать тебя к себе. Я очень тебя люблю и поэтому… отпускаю. Не надо кричать, что-то доказывать мне, я ведь все понимаю. Но знай, что я всегда буду ждать тебя, что бы ни случилось в твоей жизни. И если ты все же поймешь, что именно я тот единственный чело век, который понимает тебя до конца, и вернешься ко мне, я приму тебя безо всяких условий. Я забуду о том, что случилось сегодня, о том…
Она подошла к нему и положила руки ему на плечи. Доминик стоял, боясь шелохнуться. Он все еще не верил в искренность слов Джины. Ожидая подвоха с ее стороны, он весь внутренне напрягся.
— Расслабься и просто обними меня, Ник, — ласково попросила Джина.
Но Доминик даже не пошевелил руками. Женщина посмотрела в его лицо, и тогда он увидел в ее взгляде подтверждение своих опасений: в нем горели ненависть и угроза. Доминик тяжело вздохнул, отстраняя от себя Джину.
— Прости, мне нужно ехать. Увидимся как-нибудь…
Он ожидал, что после его слов последует бурная сцена. Однако Джина смиренно проводила его до дверей, на прощание едва коснувшись губами щеки.
Как только дверь за Домиником закрылась, Джина метнулась в комнату, где был накрыт стол, рванула на себя скатерть. Посуда со звоном посыпалась на пол, остатки еды испачкали ковер. Но этого разъяренной женщине показалось мало, чтобы выплеснуть свой гнев. Она принялась крушить все, что попадало ей под руку, — стулья, полки с дорогими статуэтками, настенные часы… Наконец добралась до книжных полок, и книги одна за другой полетели в стену.
Вдруг Джина остановилась. Дыша как загнанная лошадь, она во все глаза уставилась на книгу с золотыми буквами на обложке. Как она могла быть настолько беспечной? Как могла так неосмотрительно оставить улику на видном месте? Хотя надо было обладать недюжинным умом и сообразительностью, чтобы связать воедино факт ее неудавшегося «суицида» и маленькую статейку в этой книге.
— Профессор Браун! Как мило с вашей стороны, что вы снова пришли мне на помощь! Вы же сами учили меня когда-то: безвыходных ситуаций не бывает, не правда ли?
9
Поздним вечером, когда Доминик вышел от Джины, жизнь в городе кипела, не останавливаясь ни на минуту. Впервые за несколько недель ему показалось, что воздух пропитан ароматом свежести. Он вдохнул полной грудью, расправил плечи и посмотрел вверх. На темнеющем небе, подсвеченном рекламными вывесками, начали появляться звезды — точно так же, как в тот вечер, когда они с Нэш удрали из ресторана и стояли на мосту. Неужели это было с ними? Можно ли все вернуть?
Если бы ты знала, Нэш, как я сожалею о словах, сказанных тебе в порыве ложного альтруизма! Как я хочу прийти, обнять тебя и никогда больше не выпускать из своих объятий, мысленно обратился Доминик к любимой.
Однако терзать себя догадками, как теперь относится к нему Нэш, было бессмысленно. Следовало
