разворачивая машину. Но отказываться от этой поездки она не собиралась. Ею двигала настойчивая, почти мистическая уверенность, что, если она догонит Конрада, они достигнут взаимопонимания и тогда извинения и упреки уже будут лишними.
Мишель действительно видела перед собой вдали облако пыли, которая шлейфом тянулась за пикапом Конрада. Но, когда она приехала на место, где он оставил свою машину, самого его там уже не было.
Она подошла к пикапу и положила ладонь на капот. Теплый. Значит, Конрад не успел уйти далеко. Мишель огляделась, но, кроме почти голого плато, которое прорезал Каменный овраг, да нескольких розовато-коричневых скал, прилепившихся с северной стороны, ничего не увидела.
Осторожно ступая в лодочках на низком каблуке, Мишель кое-как преодолела метров двадцать каменистой почвы и подошла к краю Оврага. От открывшейся перед ней картины у нее перехватило дыхание. Это похоже на святилище, подумала восхищенная Мишель и неожиданно поняла, почему Конрад уединялся в этом величественно красивом месте, чтобы обрести душевный покой.
Не для того ли он и сегодня приехал сюда? А может, он надеется найти ответы на вопросы, касающиеся дела Джона Акана?
Прикрыв ладонью глаза от яркого солнца, Мишель еще раз прошлась взглядом по узким склонам Каменного оврага, по обнажившейся породе, покрытой желто-бурой растительностью и мелким кустарником. Она скользнула глазами по речке, змейкой струившейся по дну этой расщелины, по зеленым островкам деревьев и кустов, которые росли вдоль ее берегов и питались ее влагой. Но Мишель не заметила ни одной тени или движения, которые бы указывали на присутствие человека. Это было царство змей и ящериц, серых зайцев и пестрых бабочек. И все же Конрад здесь — Мишель подсказывало это все то же необъяснимое чувство. К сожалению, плато было слишком обширным, а его ландшафт довольно сложным, здесь требовался опытный следопыт, который мог бы определить, в каком направлении пошел Конрад. Поскольку Мишель таким опытом не обладала, она на свой страх и риск стала медленно передвигаться по краю каменистого Оврага, высматривая наиболее удобное место для спуска.
Она наметила несколько вариантов, но все они были достаточно рискованными. Наиболее подходящим ей показался тот спуск, что начинался от полузасохшего можжевелового дерева, корнями глубоко ушедшего в поисках влаги в твердую поверхность горной породы. Мишель ухватилась руками за одну из толстых веток, а ногу поставила на небольшой выступ ниже по склону. Вот так, используя малейшие зацепки, она надеялась спуститься.
Нечто подобное Мишель в последний раз проделывала лет шесть назад, поэтому у нее уже не было прежней сноровки. В результате, обуреваемая сомнениями, она в нерешительности замерла, едва начав спуск. Не сломается ли ветка, если она оступится? Выдержит ли она ее вес? Сможет ли она пройти весь этот путь, не сорвавшись вниз? Выяснить это можно было лишь одним способом. Мишель вздохнула и осторожно поставила ногу на следующий уступ, перевела дыхание и посмотрела вниз, ища следующую зацепку.
Мишель запоздало обнаружила, что спуск гораздо опаснее, чем показался ей вначале, когда она смотрела на него сверху. Все эти крошечные выступы и уступы могли легко обвалиться под тяжестью ее тела. Наверное, Конрад спустился другой дорогой, если он, конечно, не обладал способностью парить на потоках воздуха, поднимавшихся со дна расщелины. Но какой? Другие спуски казались Мишель еще опаснее.
Возвращаться, не добившись цели, она тоже не хотела. Мишель подумала, что наилучшим выходом будет остаться здесь и подождать. Торопиться ей некуда. Если Конрад увидит ее, он поднимется к ней. Или, если он вернется к своей машине другой дорогой и увидит ее автомобиль, то отправится на поиски его хозяйки.
Прислонившись спиной к склону, Мишель стала смотреть в расщелину, — речушке потребовались многие столетия, чтобы проделать в скальной породе такой глубокий овраг.
Здесь царили вечность и космическое безмолвие, и молодая женщина отдалась величию этой первозданной природы.
Глубоко внизу, на дне Каменного оврага, скрытый от глаз Мишель, на земляном полу древнего вигвама сидел, поджав под себя скрещенные ноги, Конрад. Ему наконец удалось преодолеть временной барьер и проникнуть в прошлое.
С благоговением и с глубочайшим внутренним желанием решить свои проблемы смотрел он, как его прадед создавал на песке картину из маленьких кучек цветного песка, темной земли и мелкоизмельченного камня, которые приготовил для него подмастерье. Джек Мудрая Сова сосредоточил все свое внимание на этом занятии.
Лицо старого индейца обрамляли две седые косы, а из одежды на нем были лишь потертые брюки из грубой хлопчатобумажной ткани и кожаный плетеный пояс. Хотя его лицо было изрезано глубокими морщинами, Джек выглядел сейчас моложе, чем незадолго до своей смерти.
На шее у него висел мешочек из оленьей кожи, содержавший кусочки земли, шишки и лечебные травы, которые он собирал во время паломничества в святые для племени су места. Работая над картиной, старик произносил нараспев слова целительной песни.
Конрад слышал эту мелодию много раз во время различных обрядов, которые посещал с раннего детства. Как и его прадед, он знал слова наизусть. Но в данный момент все его внимание было обращено на две группы фигур, появлявшихся под умелыми пальцами Джека Мудрая Сова.
Одна группа состояла из трех мужчин, другая — из двух мужчин и одной женщины. В середине каждой стоял белый мужчина с разведенными в стороны руками, он как бы препятствовал соединению двух других фигур.
Казалось, что время перешло в вечность, объединив прошлое и будущее. Мудрая Сова, глядя на свое произведение, добавлял штрих или цвет то там, то здесь и периодически поглядывал на Конрада, словно желая убедиться, понимает ли тот значение этой композиции.
В вигвам тихо вошла Сара и опустилась на пол рядом с внуком. Ее появление здесь Конрад воспринял как самую естественную вещь в мире.
Мишель продолжала стоять на краю оврага, дожидаясь своего часа. Голова ее была свободна от всяких мыслей, и она наслаждалась ощущением простого бытия. У Мишель не было ни малейшего желания сводить счеты за прошлое или заниматься ревизией своих обид. Сейчас она страстно желала соединиться с темноволосым, иногда не понятным ей мужчиной из племени су, которого она любила. Что бы ни произошло между ними в прошлом, уже ушло. Безвозвратно. Теперь она принадлежали друг другу. Все остальное казалось несущественным на фоне окружавшей ее вечности.
Скользнув взглядом по склону, Мишель обнаружила нечто напоминающее тропинку, которую раньше не заметила. Тропа была очень крутой и трудной — не для слабонервных. Но Мишель почему-то не сомневалась, что именно по ней придет точно туда, куда ей нужно.
Не позволяя страху взять над собой верх, не думая о травмах, которые могла получить во время рискованного спуска, Мишель двинулась в путь. Медленно продвигаясь вниз по склону, она с удивлением обнаружила зацепки, старые и малозаметные, словно они были высечены в каменистой стене еще в древние времена. Мишель вела какая-то невидимая сила, которая нашептывала, что ей воздастся за синяки и ссадины, которые она получит, двигаясь к своей цели.
Через сорок пять минут, целая и невредимая Мишель была на дне Каменного оврага. Она перешла вброд речушку и огляделась. Ее охватила радость, когда она увидела тонкую струйку дыма, поднимавшуюся из-за деревьев. Насколько Мишель знала, в Овраге уже много лет никто не жил. Может, это Конрад развел огонь? — подумала она.
Она пошла вдоль берега и скоро очутилась в широкой пещере — углублении в стене Оврага. Там, тесно прижавшись друг к другу, стояло несколько старых вигвамов. Неподалеку лежала большая охапка хвороста, очевидно приготовленная для костра.
Мишель замерла в нерешительности, не зная, можно ей подойти или нет.
Конрада не было видно. Если здесь жили индейцы, не желавшие сталкиваться с бледнолицыми
