– Нет, ты должен пообещать, что к моему приходу ты выполнишь мой приказ.
– Приказ? Какой приказ?
– Ты, наверно, лучше меня знаешь, как солдаты служат в армии. Представь, что я – твой командир. Пусть это будет такая игра.
– Подходит.
– Я приказываю тебе оказать сопротивление своему страху. Я не могу тебя ни жалеть, ни понимать, ни помогать тебе, если ты не сделаешь этого. Только те парни, которые могут преодолеть свой страх, становятся настоящими мужчинами. Чтобы победить страх, ты должен перестать жалеть себя. Имей мужество бороться со своими слабостями! Ты понял мой приказ?
– Сопротивляться страху. Заварить свежий чай и ждать тебя в гости. Ты обязательно придешь?
– Уже иду.
– Я тогда прямо сейчас открою дверь. Не звони – для тебя она будет открыта…
– Постой!
Я не успела закончить фразу, как в трубке раздались гудки. Мне нужно было спешить.
4
Входная дверь была открыта. Я бесшумно закрыла ее за собой и так же тихо вошла в комнату. В густой вечерней темноте слабо светила настольная лампа. Василий полулежал на диване, закутавшись в плед и закрыв правой рукой глаза. Вероятно, он спал. Рядом с ним на журнальном столике были разложены книги и тетради, поверх них лежали очки и еще какое-то странное приспособление – скорей всего для письма – что-то в виде линейки размером с целую страницу, в которой было много параллельных прорезей- строчек. Словно почувствовав мое присутствие, Василий пошевелился:
– Марина?
Он дотронулся до очков, но, услышав мой голос, не стал их надевать.
– Это я. Не вставай, – я села подле него, поправив сползающий плед. – Как ты?
– Уже лучше. Спасибо, что пришла.
– Я же обещала зайти. Я выполнила свое обещание.
– Я тоже выполнил свое обещание. Твой приказ исполнен, мой командир, – Василий улыбнулся.
Он выглядел спокойным и уверенным. Только лицо у него было слегка бледное. Я усмехнулась:
– Командир остался дома, ведь он больше не нужен? К тебе пришла медсестра из этого же подразделения.
– Надеюсь, не ставить уколы?
– Нет. Это чисто профилактический визит. Хотя, нет – аптечка первой скорой помощи у меня с собой… А если без шуток, то я позвонила Евгению Петровичу и зашла в аптеку. Он сказал, какое лекарство нужно купить, чтобы снять спазм. Глазки сильно болят?
Василий отвел взгляд:
– Терпимо.
– Может быть, закапаем?
– Постой, не спеши со своей аптечкой. Мне сейчас нужна не медсестра, мне нужна просто ты, – Василий бросил на меня умоляющий взгляд. – Сядь поближе, я хочу видеть твое лицо.
Я повиновалась и в этот момент почувствовала, как от этого маленького по сути своей существа исходит бесподобная нежность, как она переполняет его и готова выплеснуться наружу. Я невольно замерла, чтобы не спугнуть ее. Большие карие глаза, которые всегда скрывались под толстыми стеклами очков, выпорхнули из своих застенков, как королевские павлины из клетки. Он был прекрасен. Кокетливая родинка маячила на щеке. По-детски нежная кожа мягко освещалась приглушенным светом:
– Ты красивая, – он дотронулся рукой до моих бровей. – Прошу тебя, сядь еще чуть-чуть ближе. Ты же знаешь – мои глаза… я им не доверяю.
Его рука скользнула по моей щеке, губам, подбородку:
– Я хочу запомнить тебя такой…
Я невольно вздрогнула. В его словах звучали надежда и прощание одновременно. Я резко встала и отступила в темноту, чтобы скрыть испуг и смешанные чувства:
– Не нужно со мной прощаться! Я не хочу, чтобы меня помнили, мне нужно, чтобы меня знали и ценили.
Василий, потеряв меня из вида, слепо огляделся и опустил голову:
– Когда я буду лежать на обследовании – так или иначе после операции какое-то время я не смогу тебя видеть. Мне важно сохранить твой образ в памяти. Да где же ты? – произнес он. – Пойми, я хочу видеть тебя без очков. Это сильнее меня!
Кажется, в этот момент у меня перехватило дыхание. Василий, заканчивая свое объяснение, добавил:
– Это желание помогло победить мне свой страх. Ты слышишь меня?… Не молчи. Ты рядом?
– Я тут, – отозвалась я, не двигаясь с места. В моей голове не укладывалось, что все это происходит со мной и сейчас.
– Где ты стоишь? – с досадой спросил он. – Я даже тени твоей не вижу, одно молоко перед глазами.
– Не волнуйся, – я подошла ближе. – Я прямо перед тобой. Так ты меня не потеряешь?
– Если это произойдет… когда-нибудь, то только по моей вине, – он протянул руку и коснулся меня. – Вижу я все равно скверно, особенно почему-то сейчас. Поэтому лучше включить верхний свет и найти очки. Без них я тебя даже чаем угостить не смогу.
– Чайник я и сама ставить умею.
– Поверишь? Меня тоже этому научили.
Он приподнялся, чтобы встать, взял очки, но не смог удержать их: широко растопырив пальцы, как от ожога, он резко закрыл руками глаза.
– Василька, – я присела перед ним на корточки. – Тебе больно? Очень больно?
– Невыносимо… Твои капли – они далеко?
– Сейчас, я – мигом.
Я ринулась в коридор, где оставила свою сумку, потом – к Василию. Он перевернулся лицом вниз, уткнувшись в подушку. Я присела к нему на диван и погладила его плечи:
– Малыш, повернись ко мне.
Он подчинился. Чтобы увидеть меня, он широко распахнул влажные ресницы, но тут же зажмурился, простонав:
– Свет режет, как лезвие бритвы, – он стал супонить ногами.
– Успокойся. Сейчас постарайся потерпеть, – я поставила настольную лампу на пол и взяла в руки дозатор. – Посмотри наверх… Закапываю капли в глазки: в один… теперь – во второй.
Василий мужественно перенес процедуру. Салфеткой я убрала стекающие остатки лекарства:
– Теперь надо подождать. Полежи немного с закрытыми глазами. А насмотреться друг на друга мы обязательно успеем.
Он вздохнул:
– Хочется верить. Я так устал чувствовать эту беспомощность. Как ты думаешь, меня до весны выпишут из больницы?
– Вполне возможно.
– Хочу, чтобы мы потом встретились, когда я буду видеть, но не в школе и не в этой комнате, а где- нибудь в цветущем саду.
– Я для такого свидания обязательно найду время. Но сегодня меня очень пугает твое состояние. Ты – не против, если я завтра утром зайду за тобой, и мы поедем вместе: я – в университет, а ты – в школу?
– Это возможно?
– Да. Если моё лечение пойдет на пользу.
… В этот вечер я читала вслух истории о географических открытиях, пока моему двенадцатилетнему рыцарю не стали сниться джунгли.
5
Наутро я зашла за Василием, чтобы отвести его в школу. Я беспокоилась, как он чувствует себя
