тележками и навесами; у судоремонтных мастерских с двумя вытащенными из воды сейнерами, стоящими на особых устройствах — слипах…
А вон и острокрышая вышка погранзаставы с наблюдателем справа, и приземистый землесос слева, постоянно углубляющий от наносов исток Дунайца, а вон и сама река, просторная и мутная…
Метрах в ста от косы ребята посыпались через борт в воду и, подбрасываемые волной моторки, поплыли к берегу. Только Аверя с Фимой сидели в лодке. Сто метров — пустяк, стоило ради этого залезать в моторку?!
— Ну, — крикнул Федот сквозь треск мотора, — вались!
— Погоди трошки! — приподнял руку Аверя.
Вход в Дунаец, коса с палатками туристов поодаль, мальчишечьи головы в воде — все это быстро удалялось. Зато низкий румынский берег, в кустах и толстых вербах, со стогами на лугах и редкими домишками, рос.
— Давай! — крикнул Федот.
Если б здесь не было Фимы, Аверя давно бы сковырнулся с лодки. А так не мог. И Фима не хотела прыгать раньше его. Федот схватил лежавшее в лодке весло и хватил им по спине брата, но тот и сейчас не прыгнул.
У Федота от ярости запрыгали губы. Он ринулся на брата с веслом наперевес, как с пикой, точно проткнуть хотел. И тут Аверя не выдержал: перевалился через борт.
Вслед прыгнула Фима, прижав к груди коленки и два раза перевернувшись в воздухе, и, относимые стремительным Дунаем, перекрикиваясь и хохоча, они поплыли к берегу.
Дунай был шумен. Просигналила длинная нефтеналивная баржа и подкинула им добавочную волну. Как реактивный, пронесся пограничный катерок с военно-морским флагом. С десяток моторок и весельных лодок сновали от острова к Шаранову и обратно.
Вот пальцы коснулись илистого дна, еще два гребка, и Фима вслед за Аверей — обогнал все-таки, дьявол! — пошла по мелководью к берегу.
Вода едва покрывала щиколотки ног и была горячей.
На косе уже были Влас с одеждой и Алка.
Песок там был твердый, смешанный с илом, и мальчишки разбросались на нем в разных позах, подставляя под солнце кто спину, кто живот.
— Ой, Маряна, никак! — вдруг вскрикнула Алка.
Все подняли головы. Недалеко от берега шла под парусом лодка. На ней не было мотора — не каждый мог купить мотор, и две женщины изо всех сил гребли против течения: одна — Маряна, все в том же сарафане с красными цветами, вторая — ее старуха мать; на корме сидела их соседка с Придунайской улицы и управляла веслом.
Ребята повскакали с песка и бросились навстречу, в волны и пену. Ветер слабо помогал женщинам. Он то надувал бязевый парус, то проскальзывал мимо и хлопал им, и тогда толку от него было мало.
Лодка пошла к берегу, и Аверя первый вцепился в ее смоляной борт. Подоспел Влас с Селькой, и они резво потащили лодку по мелководью.
— Добрый вечер, тетя Глаша! — крикнул Аверя Маряниной матери. — Идем, Марянка, с нами загорать.
— А разгружать кто будет?
— Брига-а-да, становись! — загорланил Аверя, выворачивая из лодки верхнюю корзину с клубникой.
Вторую подтянул Влас, и ребята зашлепали с корзинами к берегу. Соседка несла ведро с закопченным котелком. Мать Маряны столкнула с мели порожнюю лодку и на одном парусе повела в Дунаец, к причалу, на положенное место.
Скоро ребята вернулись, прошли мимо туристских палаток — их было семь штук, — обошли два «Москвича», «Волгу» и бегом вернулись на пляж.
Народу на пляже прибавилось. Аверя с завистью поглядывал, как высокий парень в очках прилаживал к ступням зеленые ласты, затягивал у лодыжек лямочки. На парне были отличные, с карманчиком на «молнии» плавки, плотно облегавшие тело.
Аверю удивило: несмотря на очки, парень был мускулист, широк и, наверно, запросто положил бы его, Аверю, на лопатки.
Второй парень, сидевший рядом в красных с белой полосой плавках, был кудряв, полноват и явно не спортсмен. Он держал маску и трубку для дыхания под водой.
«Ага, те новенькие, о которых говорила Алка», — сразу смекнул Аверя. Возле туристов на расстеленном брезенте, подложив под головы ядовито-желтые подушки, лежали в ярких купальниках две девушки, повернув к солнцу свои не очень-то загорелые и не очень-то худые спины и бока.
— Ты местный? — спросил вдруг у Авери длинный.
— Ага, а что?
— Вон то Румыния, да? — Он показал подбородком.
— Ну, Румыния, — ответил Аверя. — А что?
— А ничего. Как близко она все-таки! Мы, понимаешь, неплохие пловцы… Как бы тут нечаянно водную границу не нарушить… Докуда Дунай наш?
Аверя слегка насторожился.
— Как раз посередке проходит граница.
— Сам из липован?
— Липован, — угрюмо бросил Аверя и, чтоб показать, что и он не какая-то там деревенщина, спросил: — А вы откуда будете?
— Из столицы нашей Родины… Ну, Аркадий, если погибну, прошу меня считать…
— Только ненадолго, Левка. Не так, как на Богазе…
— Идет. — Шлепая, как большая лягушка, по песку ластами, в овальной маске со стеклом, с дыхательной трубкой в зубах, длинный зашагал к реке.
— С богом! — крикнул Аркадий и стал смотреть, как его приятель лег на воду и поплыл, опустив вниз маску и выставив вверх трубку, как подводная лодка перископ.
Аверя решил кое-что выведать у них:
— Надолго приехали?
— Пока понравится. У вас тут чудно.
— Да ничего. А сами кто будете?
— А ты, однако, любопытный малый, — сказал кудрявый, — думаешь что-нибудь про нас такое?
Аверя мучительно покраснел:
— Ничего я не думаю.
— Ну если так, большое тебе спасибо от себя, от Льва и от обеих представительниц слабого пола. — В прищуренных глазах Аркадия блеснула усмешка. Но дальше парень повел себя необъяснимо. Он, оказывается, совсем не обиделся на Аверю за допрос, потому что неожиданно сказал: — Ты, наверно, здорово плаваешь? Я уж заметил, как великолепно плавают местные ребята.
— Да ничего. Как же не плавать — живем при реке.
— После Льва я поплаваю с маской, а потом дам тебе… Хочешь?
Вопрос был так неожидан, что Аверя смешался.
— Почему бы не попробовать. Можно.
— Тебя как зовут?
— Аверьян.
— Ну, очень приятно… А я — Аркадий. Давай руку. У вас тут столько удивительных старорусских, полузабытых у нас имен, что просто сердце замирает. Я, например, сегодня услышал имя Мавра… Удивительно! У нас только в книгах это встретишь.
— Всякие есть, — поддержал беседу Аверя, ведь могут же они оказаться полезными, и решил блеснуть: — У нас и Мартьян есть, и Викула, и Фока, и Куприян, и Филат, и Леон… — Он вспоминал имена позамысловатей. — А у меня есть брат родной, так его зовут Федот…
— Интересно! — вздохнул Аркадий. — Приехали мы сюда — и как в другой мир окунулись. Здорово! Не
