— Какие?
— У меня легко появляются синяки. Я покажу Ангусу синяк от твоего удара. А посмотри-ка на свою руку. — Нил быстро опустил глаза. — Откуда этот след от зубов?
Нил тупо уставился на нее. Кровь отхлынула у него от лица. Как он объяснит, откуда этот синяк и шрам? Чтобы оправдаться, ему придется сказать правду, но можно ли надеяться, что Ангус поверит ему? Дарью он обожает и скорее послушает ее. Какая черная неблагодарность в отплату за добро, какое предательство в ответ на доверие! Манро сочтет его гнусным подлецом и будет прав. Мысль, что тот, за кого он готов с радостью отдать жизнь, дурно подумает о нем, потрясла Нила. Он почувствовал себя таким несчастным, что недостойные мужчины слезы подступили к глазам. Дарья увидела, что он сломлен, и ликовала. Она отплатила ему за все мучения, которые ей пришлось вынести. Теперь он у нее в руках, в полной ее власти. Она упивалась победой, но, несмотря на все свои терзания, в глубине души смеялась над этим болваном. В тот момент она даже не знала, любит его или презирает.
— Теперь ты будешь пай-мальчиком? — сказала она.
Нил издал рыдающий вопль и, повинуясь внезапному порыву, кинулся прочь от этой безумной. Он мчался сквозь джунгли, словно раненый зверь, не разбирая дороги. Наконец, тяжело дыша, он остановился в изнеможении. Вынул платок и вытер пот, слепивший глаза. Юноша дрожал от усталости и потому присел, чтобы перевести дух.
«Осторожно, так и заблудиться недолго», — сказал он себе.
Хотя это казалось Нилу не самым большим несчастьем, он все же порадовался, что при нем был компас и он знал, в каком направлении идти. Тяжело вздохнув, Нил устало поднялся и двинулся в путь. Он педантично выверял дорогу по компасу, но в то же время где-то в глубине сознания сверлил мучительный вопрос, как же ему теперь поступить. Он не сомневался, что Дарья исполнит свою угрозу. Им предстояло пробыть в этом проклятом месте еще три недели. Нилу не хватит духа уехать, но и остаться выше его сил. Мысль его лихорадочно работала. Лучше всего вернуться в лагерь и спокойно все обдумать. Через четверть часа Нил вышел на знакомое место, а через час был в лагере. Войдя к себе в комнату, он в отчаянии упал на стул. Он думал об Ангусе, и сердце его разрывалось от сострадания к нему. Все, что раньше таилось во мраке, теперь предстало во всей своей беспощадной очевидности. Нил в горьком прозрении понял все. Понял, почему женщины в Куала-Солор терпеть не могли Дарью и почему так странно смотрели на Ангуса. Они вроде бы сочувствовали ему и в то же время посмеивались над ним. Раньше Нил объяснял это тем, что Ангус ученый и, значит, в их глазах смешной чудак. Теперь стало ясно, что вызывало у них жалость и смех. Дарья сделала мужа всеобщим посмешищем, а он не заслуживал такого позора. Вдруг Нил похолодел. Он с ужасом понял, что Дарья не знает дороги, ведь он бежал куда глаза глядят и сам не представлял, куда завел ее. Что, если она заблудится? Она с ума сойдет от страха. Нил вспомнил кошмарный случай с Ангусом в джунглях. Надо вернуться и найти ее, и в первом порыве он вскочил на ноги. Но тут же слепая злоба захлестнула его. Нет, пусть выбирается как знает. Никто не тянул ее в джунгли. Пусть сама ищет дорогу назад. Эта бесноватая заслужила свою участь, что бы с ней ни случилось. Нил с вызовом откинул голову и, гневно нахмурив гладкий юный лоб, сжал кулаки. Мужайся. Будь твердым. Если она никогда не вернется, так будет лучше для Ангуса. Нил сел и принялся выделывать кожу горного трогона. Но шкура расползалась, как мокрая папиросная бумага, под его дрожавшими пальцами. Как ни пытался он сосредоточиться, неподвластные ему мысли отчаянно метались, будто мотыльки в ловушке. Что происходит там, в джунглях? Что она стала делать, когда он сорвался и убежал? Нил то и дело невольно поднимал глаза. В любой момент Дарья могла возникнуть в просвете между деревьями и спокойно направиться к дому. Тут нет его вины. Это перст судьбы. Нил вздрогнул. Небо затягивали тучи, быстро спускалась ночь.
Едва стемнело, вернулся Манро.
— Еле-еле успели, — сказал он. — Надвигается страшная буря.
Манро стал с воодушевлением рассказывать, что нашел замечательное плато, там много питьевой воды и великолепный вид на море. Он поймал там несколько редких бабочек и белку-летягу. Лагерь надо непременно перенести на новое место. В окрестностях он видел множество звериных следов. Затем Манро пошел в дом, чтобы снять тяжелые походные ботинки. Но тут же вернулся.
— Где Дарья?
Нил сжался, но как можно естественней разыграл удивление.
— Разве она не у себя в комнате?
— Нет. Наверное, пошла к слугам.
Манро спустился по ступенькам и отошел на несколько ярдов.
— Дарья! Дарья! — позвал он. Ответа не было. — Бой!
Подбежал слуга-китаец, но и он не знал, где хозяйка. После завтрака он ее не видел.
— Куда же она запропастилась? — недоумевал Манро.
Он зашел за дом и позвал ее.
— Уйти она не могла. Да и некуда. Когда вы в последний раз видели ее, Нил?
— Я отправился в джунгли сразу же после завтрака. Утром мне не везло, и я решил еще раз испытать удачу.
— Странно.
Они обыскали весь лагерь. Манро предположил, что Дарья где-нибудь уютно устроилась и заснула.
— Нехорошо с ее стороны нас пугать.
В поисках участвовали все. Манро все больше охватывала тревога.
— Не могла же она пойти в джунгли! За все время, что мы здесь, Дарья не отходила от дома дальше чем на сотню ярдов.
Нил увидел страх в глазах Манро и отвел взгляд.
— Пожалуй, надо ее искать. Одно утешает, далеко уйти она не могла. Дарья знает: если заблудишься, главное — оставаться на месте и ждать, пока тебя найдут. Бедняжка, она, наверное, до смерти перепугалась.
Манро позвал охотников-даяков, велел слугам принести фонари и дал сигнал, выстрелив из ружья. Они разделились на две группы, одну повел Манро, другую Нил, и двинулись по двум извилистым тропам, которые проложили за этот месяц. Было условлено, что тот, кто найдет Дарью, сделает подряд три выстрела. Нил шел с окаменевшим лицом, стиснув зубы. Совесть его была чиста. Он словно нес в руках приговор высшего суда. Нил знал, что Дарью не найдут. Обе группы встретились. На Манро невозможно было смотреть. Он был убит. Нил чувствовал себя хирургом, которому приходится в одиночку делать опасную операцию, чтобы спасти жизнь любимого человека. Нужно быть твердым. Слабость в таких ситуациях губительна.
— Она не могла уйти далеко, — повторял Манро. — Нужно вернуться и прочесать джунгли в радиусе мили от лагеря шаг за шагом. Ее что-то напугало, она могла потерять сознание или ее укусила змея.
Нил молчал. Они снова начали поиски. Растянувшись цепочкой, громко крича, прочесывали кустарник. То и дело стреляли из ружья и прислушивались, нет ли ответа. Потревоженные светом фонарей, птицы шарахались от них, громко хлопая крыльями. Порой в темноте мелькали какие-то звери или это был только обман зрения — олень, носорог, кабан убегали при приближении людей. Гроза разразилась внезапно. Налетел сильный ветер, а затем молния, пронзительная, будто женский крик, расколола мрак и изломанные ослепительные вспышки одна за другой в каком-то сумасшедшем дьявольском танце обрушились на землю. В их неземном свете раскрылся весь первозданный ужас леса. Небо сотрясали раскаты грома, точно неистовые первобытные валы бились о берега вечности. Леденящий душу рев заполнил пространство вокруг и, казалось, всей своей тяжестью навалился на землю. Дождь низвергался бешеными потоками. Увлекаемые водой, камни и исполинские деревья с грохотом неслись вниз по склону горы. Это бушевал хаос. Охотники дрожали от страха, в стенаниях бури им слышался голос злых духов, но Манро уговорил их продолжать поиски. Дождь лил всю ночь, сверкали молнии, грохотал гром. Гроза утихла только к рассвету. Озябшие и промокшие до костей, они вернулись в лагерь. Сил у них почти не осталось. После завтрака Манро собирался возобновить отчаянные попытки найти Дарью. Но он знал, надежды нет. Живой он ее больше никогда не увидят. Манро в изнеможении опустился на землю. На его бледном осунувшемся лице застыла гримаса боли.
— Бедное дитя! Бедное дитя!
