– А теперь попробуем активизировать инструменты, – воскликнул Колибрил. – Вы готовы?
– Всегда готов, – ответил Смайк.
– Тогда вытяните в стороны ваши шесть верхних рук и дотроньтесь ими до стен лодки справа и слева от вас.
Смайк прикоснулся шестью руками к внутренней поверхности машины. Она была мягкой и тёплой. Везде, где он прикасался, стена загоралась оранжевым цветом. Мотор загудел быстрее.
– Очень хорошо! – воскликнул Колибрил. – А теперь погладьте машину!
– Что?
– Погладьте стену в любом месте!
– Вы шутите?
– Это осязательная часть уютного управления. Ну давайте, начинайте уже!
Смайк, вздыхая, исполнил приказ. Он начал почёсывать мягкую тёплую поверхность пальцами верхней правой руки. Оранжевое сияние усилилось, а по лодке пробежала сильная дрожь.
– Именно так! – кричал Колибрил. – Это действует!
Через розовое окно Смайк увидел, как на выгнутой поверхности машины образовалось овальное отверстие и из него выехала змееподобная металлическая рука. В руке находился причудливый инструмент.
– Я знал! – восторженно закричал Колибрил. – Это – Амалориканский крюк!
– Так, так! – сказал Смайк.
– Пощекочите в каком-нибудь другом месте! Быстрее!
Смайк послушался, и на поверхности, прямо около первого отверстия открылось второе. Ещё один странный инструмент выехал наружу, а Колибрил ликовал:
– Да! Да! Я всё верно рассчитал! Это – Галлюцигенский ключ!
Колибрил попытался успокоиться.
– Гладьте дальше! В разных местах!
Смайк почесал стену и открылось ещё одно отверстие, из которого показался третий инструмент.
– Да! Да! Опабиниатские щипцы! Я знал! – доктор был вне себя от радости.
Смайк продолжал гладить машину не ожидая приказов Колибрила. Появился четвёртый инструмент, который доктор радостно приветствовал:
– Йохоянский жгутик! Это, без сомнения, йохоянский жгутик! Продолжайте гладить! – приказал доктор.
– Слушаюсь! – проворчал в ответ Смайк. Но oн тоже был опьянен стремлением к познанию.
Появился пятый инструмент.
– Айсхеаианистский закручиватель, – визжал Колибрил. – Мы получили уже почти все инструменты!
Смайк почесал стену в шестой раз и шестой инструмент выехал из своего отверстия. Колибрил укусил свой кулак, чтобы не заорать истерически.
– Одонтагрифский сосальщик! – простонал он. – Это самый счастливый момент моей жизни!
– Мне продолжать гладить стену? – раздался голос Смайк изнутри машины.
– Всё сходится! – кричал восторженно доктор. – Всё именно так, как было в моих расчётах!
Духи исследований возбуждённо гудя разноцветной гирляндой носились вокруг подкровной лодки.
– Вы можете вылазить, – сказал Колибрил. – Это всё, что я хотел узнать.
Смайк вылез через отверстие наружу и присоединился к доктору, который радостно разглядывал выехавшие из лодки инструменты.
– И что теперь? – спросил Смайк. Он тоже находился в приподнятом настроении.- Что мы будем делать с этими инструментами? Прооперируем чьё-нибудь мёртвое сердце? Победим смерть? Я согласен на любую авантюру!
– Для этого нам не хватает подходящего пациента, – рассмеялся Колибрил. – Но я узнал всё, что на данный момент хотел узнать.
– Всё? И это всё? – Смайк даже и не пытался скрыть своего разочарования.
– Всё? – спросил Колибрил и выражение его лица стало серьезным. – А знаете ли, что вы сейчас сделали?
– Я всё ещё не понимаю, как вы можете помешать смерти с помощью этих микроскопических инструментов? – сказал Смайк
– Это я вам не могу объяснить, – сказал Колибрил. – Могу лишь сказать, что смысл не в том на сколько большим должен быть импульс, который заставит мёртвое сердце снова биться, а в том на сколько он должен быть мал. В центре каждого сердца есть шесть микроскопически малых точек – мельчайшие нервные окончания, миниатюрные артерии и крошечные мышцы обладающие невероятной чувствительностью. И если все эти точки в сердце – а современная медицина о них даже и не знает, поскольку они так малы, что их можно обнаружить только с помощью оцтаскопа – одновременно простимулировать амалориканским крюком, галлюцигенским ключом, опабиниатскими щипцами, йохоянским жгутиком, айсхеаианистским закручивателем и одонтагрифским сосальщиком, то сердце начнёт снова биться, не важно как давно оно умерло. Понятно?
– Нет, – сказал Смайк.
– М-да, может быть когда-нибудь мы увидим это сами, – сказал Колибрил и подал духам исследований знак, после которого они ещё быстрее закружились вокруг подкровной лодки и инструментов. – Не желаете ли теперь взглянуть на мои знания?
– С удовольствием, – кивнув головой сказал Смайк. – Здорово, что я был вам полезен. Может быть вы даже упомяните моё имя в вашей диссертации.
– О! Вы получите даже собственную сноску, – пообещал доктор.
Румо слабел. Чавканье в его ушах не прекращалось и Румо понял, что тени вытягивали не мозг, а его силы, волю и жизнь.
Он удвоил свои старания и это так удивило нападавших, что они на секунду прекратили чавканье. Или причиной было то, что Румо неожиданно нащупал левой рукой? Нечто, что было не просто холодным и скользким, а имело что-то твёрдое внутри. Он ухватился за это и больше не отпускал. 'Странно', – подумал он, – 'это похоже на язык циклопа!'
Цвет знаний
Смайк стоял у подножия строения, состоящего из парящих друг над другом круглых прозрачных дисков. Каждый из них был размером с большой дом и имел отличный от других цвет. Они парили друг на другом и уходили высоко в небо над Северным Оцтафаном.
– И как я попаду туда вовнутрь? – спросил Смайк. – Что я должен делать?
