Румо и чудеса в темноте. Книга II

Шторр вздохнул. Лодка ударилась в берег. Румо выпрыгнул на землю.

– Ну, ладно, – сказал Шторр. – И когда ты дойдёшь до Гела, что будешь делать?

– Я войду в город и освобожу моих друзей. А затем я подарю Рале шкатулку.

– Кто это Рала? И что за шкатулка?

– Рала это… моя возлюбленная, – неуверенно сказал Румо. – Я вырезал для неё шкатулку из древесины нурненвальдского дуба.

– Ого! – засмеялся Шторр. – Всё лучше и лучше! Шкатулка! И из-за неё ты в одиночку идёшь в Гел? С этим ножом для сыра?

– Замочи его, пожалуйста! – простонал снова Гринцольд.

– Что-то подобное я уже сделал. Без ножа.

– Ну, конечно, сделал, малыш. Ты мне нравишься,- ухмыльнулся Шторр. – У тебя точно крыша поехала.

– Спасибо,- сказал Румо.

– Это не было комплиментом, – сказал Шторр. – Это было оскорблением.

– Я поблагодарил не за оскорбление, – сказал Румо, – а за перевоз.

Шторр засмеялся, затем оттолкнул лодку от берега и исчез в тумане.

II. Гел

Урс не удивился, что Румо не явился к ужину. В последнее время это не было редкостью. Румо избегал любого общества и предпочитал по вечерам в одиночку бродить по пустым переулкам Вольпертинга. Домой он возвращался чаще всего поздно ночью и сразу ложился спать.

Урс надеялся, что его предложение расспросить оракула Орнта ла Окро подействует. С того момента, как он познакомился с Румо, жизнь его стало намного сложнее: утомительные уроки фехтования в лесу, бесконечные ночные разговоры, драки с Рольфом, его обязанности в качестве городского друга. Пока Румо не появился здесь, всё было гораздо спокойнее. Скучнее, можно сказать, но Урс ценил скуку. Он даже культивировал её.

Поэтому он с удовольствием воспользовался вечером без Румо, чтобы немного насладиться своей культивированной скукой. Обязательной частью вечера был очень скучно приготовленный ужин, в данном случае это было говяжье жаркое, старательно нашпигованное дюжиной чесночных зубчиков и тушёное полдня в печке.

Урс раздумывал, не почитать ли ему заодно какое-нибудь приключение Хладнокровного принца? Но, нет, это слишком волнующе. Посмотрим. Что же такого могла предложить его маленькая библиотека, что побережёт при чтении его нервы? Ага, вот – Пятьдесят пять способов карамелизации сахара. Но нет, это он уже выучил наизусть. Стой-ка, а это – Для любителей сада? Ужасающе скучное чтиво об уходе за маленьким садом Данцелота Стихоплёта, безнадёжно устаревшего писателя Драконгоры. Да, это именно то, что нужно. Он ещё раз прочтёт главу о голубой цветной капусте.

Урс вынул из формы жаркое, откупорил бутылку давно припасённого красного вина, сел с вином, мясом и книгой за кухонный стол и начал великолепно скучать. В конце концов, он уснул на стoле.

Когда Урс проснулся, в первую очередь он почувствовал кислый запах. Его вытошнило? Чушь, так много он не выпил! А как он дошёл до кровати? И почему кровать такая жёсткая? Ох, он же лежит на полу! Урс попытался встать, в темноте что-то звякнуло, и он почувствовал холодный металл на своём запястье. Его приковали цепью! Кто это сделал? Тройняшки пошутили? Или это всё ещё сон?

Он услышал длинный, шаркающий звук, в темноте появилась щель и беспокойный свет, похожий на свет факелов, осветил помещение.

Это была не его комната. Урс находился в тесной камере без окон и без мебели, построенной из грубых чёрных камней. Единственной примечательной вещью в этой камере были две дыры в полу, размером с кулак, из которых выходили цепи, сковывающие его запястья. Что это за звук, доносящийся снаружи? Шум голосов? Столпотворение?

Урс встал, отрыгнул чем-то кислым, и ему стало плохо. Затем он, шатаясь, зашагал к двери. Цепи почти не мешали ему. Чем дальше он шёл, тем больше звеньев появлялось из дыр.

Кошмар

Когда Урс вышел из камеры наружу, то увидел, что свет на самом деле исходил от двух больших факелов, укреплённых в стене справа и слева от него. На несколько секунд он был ослеплён светом, но постепенно привык к новой обстановке. Урс вышел на улицу, вправо и влево от него уходила каменная стена с множеством дверей и факелов. Над ним была темнота. На другой стороне улицы находился каменный парапет, за которым и скрывался источник многоголосого шума и смеха.

Урс знал сны такого типа. Очень правдоподобные, красочные кошмары полные ощущений и обильных, подробных архитектурных сценариев, в которых чаще всего происходили ужасные вещи, пока он не просыпался: землетрясения, наводнения, огненные ураганы и метеоритные дожди. Это была цена, которую платил Урс за свои поздние ужины: кошмары, посылаемые ему в качестве штрафа его перегруженными органами пищеварения.

В этот раз ощущения были особенно интенсивными. Урс чуял такое огромное количество запахов, которое он в последний раз чуял на ярмарке около Вольпертинга: аромат еды, испарения живых существ, горящее масло.

Из двери слева от него вышел ещё один вольпертингер. Урс встречал его, но не помнил его имени. Его руки тоже были в цепях, и он также был сбит с толку.

– Урс? – спросил вольпертингер. – Это ты?

Урс пошёл дальше к чёрной стене. Цепи тянулись за ним. С каждым шагом шум голосов становился громче, а его беспокойство – сильнее. Что было там за стеной? И вообще, правильно ли хотеть это выяснить? Не умнее было бы спрятаться в своей камере и подождать, когда он проснётся?

Театр

Урс посмотрел через стену. Отсюда он видел только лишь круглую, нет, восьмиугольную арену, освещённую сотнями факелов – пустую площадку аккуратно и равномерно посыпанную белым песком. Очевидно, он находился на балконе, обходящем по кругу все восемь углов этого гигантского театра. Над ним возвышался ещё один уровень, немного отодвинутый назад. Он был пуст. А под ним, на самом большом балконе этого кошмарного театра находились зрители. Урс отпрянул назад. То, что он увидел, ещё больше подтверждало, что всё ему только снилось, поскольку такого сборища необычных живых существ невозможно было найти нигде на этом свете.

Он опять наклонился вперёд, чтобы рассмотреть их внимательнее. Примерно половина зрителей была