Потом нашарил в темноте шлепанцы.
Долго расхаживал он взад и вперед вдоль стола.
Послышался звонок у калитки.
Снова наступила тишина.
Звонок повторился.
В галерее, послышались шаркающие шаги.
Калитка скрипнула и с шумом захлопнулась.
Кто-то прошел по двору, стал подниматься по лестнице.
Секретарь райкома поглядел в окно, фыркнул.
«Пожаловал зятек дорогой…»
На балкон выбежала Лаура, прижалась к мужу.
— Почему так поздно?
Тот поддел жену пальцами под подбородок и пропел сиплым голосом:
— «Живой и мертвый, здесь и там, с тобой одной, с тобой одной…»
Женщина закрыла ему рот рукой:
— Тише. Папа сердится. Сказал, чтобы ты зашел к нему, даже если поздно вернешься. Но ты не ходи. За обедом он тебя и ждать не стал, к первому не притронулся, съел второе и ушел в свою комнату. Не ходи, не надо. Пойдем лучше к маме.
— Пугаешь? А вот пойду — не растерзает же меня! Все-таки он человек, не водородная бомба.
— Очень прошу, говори потише, как бы он не проснулся.
— Ну и пусть! Проснется! Подумаешь — беда! Ах, бедняга, устал — целый день землю на винограднике лопатой ворочал! Да он на человека не похож, весь разбух — прилип к креслу у себя в кабинете…
Жена насилу затащила его в комнату к матери.
«Пьян вдребезги. Как всегда», — подумал Луарсаб.
Из соседней комнаты доносился до него шепот Эфросины — она старалась говорить строгим тоном.
— Мамочка, милая… Ты же моя славная, хорошая мамочка, — сюсюкал зять.
От слуха Луарсаба не ускользнуло, как понемногу смягчился голос его супруги.
— Я пойду к нему, — заявил вдруг зять.
Голос Эфросины зазвучал просительно.
— Нет, пойду. Не объявил же он мне террора! Человек важный, секретарь. Еще обидится, если не исполню приказа.
Дверь приоткрылась, в комнату упала полоса света. Зять пошарил рукой, нащупал на стене выключатель. Вспыхнули лампы. От изумления брови пьяного поползли кверху, нижняя губа выпятилась.
— Как, вы еще не спите, папуля?
— Не сплю. Закрой дверь и подойди сюда.
Луарсаб опустился на тахту и показал зятю на стоявшее рядом кресло.
— Садись.
— Сперва дайте я вас поцелую.
— Сказано тебе — садись!
— Хорошо, сяду. Зачем горячиться, папуля?
— Садись и говори, где ты таскаешься всю ночь?
— Почему всю ночь — еще и двух нет.
— Не имеет значения. Отвечай, где ты таскаешься каждую ночь?
— Что за слово — «таскаешься»? Человек вы образованный…
— Отвечай на мой вопрос. До моей образованности тебе нет дела.
— Отвечу, как же не ответить. Но, папуля, почему вы так сердитесь?
— Я тебе не папуля. Говори, где ты шляешься каждую ночь чуть ли не до утра?
— Ну уж и до утра!.. Ребята затащили в новый ресторан… На горе Надиквари… Для почину.
— Кто платил но счету?
— Тот, кто пригласил.
— Говори правду! Кто платил?
— Так меня же пригласили: — не мне же было платить!
— Кто платил?
— Да у меня и денег нет! Откуда им взяться? Я еще не работаю. Мамочка не работает, жена не работает, ваша зарплата вся тратится на дом, на семью… Мамочка еле выкраивает мне карманные деньги. Ну, папуля, сами подумайте…
— Я тебе никакой не папуля! Кто платил?
— Ну, что вы так настойчиво… Да никто и не платил. Хозяин сказал: «Из уважения к твоему тестю…»
— Я тебе покажу тестя!.. Не размахивай руками у меня перед носом, сиди прямо, не вихляйся!
— Что же, разве я сижу не так, как следует? Что вы на меня кричите, точно я солдат…
— Любой солдат в десять раз лучше тебя. У солдата есть, кроме погон, хоть умение держать себя.
— Не собираетесь ли меня сменить, папуля?
— Чего бы я не дал, если бы подвернулась такая возможность! Садись и слушай меня.
— Я лучше постою — по-солдатски.
— Садись, говорю!!
— Раз я солдат, так буду стоять.
— Вот что я тебе скажу. Слушай и заруби себе на носу. Чтобы с этого дня ноги твоей не было ни в одном ресторане, ни в одной столовой в Телави… И не только в Телави, а и во всем моем районе. Если проголодаешься — в доме у меня всегда найдется чем набить твое брюхо… Немедленно устраивайся на работу — любую, хоть мусорщиком.
— Огромное спасибо за такой почет.
— Не прерывай меня! Если не хочешь служить — поступай в институт, хоть на заочное отделение. Можно в этом же году, вот сейчас. Еще не поздно.
— И за это спасибо. Всякому порядочному человеку вполне достаточно одного факультета. Второй- то зачем?
— Ты эти свои россказни оставь для других. Меня на мякине не проведешь, я стреляный воробей.
— Обязательно нужен диплом?
— Не диплом, а образование.
— Образование у меня великолепное.
— Для афериста — да. Так слушай! И мотай на ус. Чтобы больше никогда, ниоткуда, ни из какого колхоза не дошло до меня, что ты явился и, пользуясь моим именем, увез кур, поросят или любую другую живность. Запомнил?
— Запомнил. Дальше.
— Если еще хоть раз узнаю о чем-либо подобном, ни перед чем не остановлюсь, заставлю твою жену и твою тещу таскать тебе передачи в тюрьму.
— Ах, какой у меня добрый папочка! Только не забывайте — земля круглая и вертится. И в тюрьму всякий может попасть. И на здоровье не так уж полагайтесь — тюрьма есть тюрьма. И без передач еще никто там не обходился.
Тут грянул гром:
— Как ты смеешь, собачье отродье!
Двери распахнулись, в комнату ворвалась Лаура.
— Папа, папочка… Джото, что ты делаешь!
Лаура прижималась то к отцу, то к мужу, висла на них.
