При этих словах Смит улыбнулся.
– К немцам? Я бежал к немцам? Вы шутите, господин офицер! Наоборот, я бежал от них к русским… Я – офицер Британского королевского воздушного флота…
– Может быть, может быть, – равнодушно согласился полковник и нажал кнопку звонка. – Попросите ожидающих, – сказал он вошедшему солдату.
Смит не без тревоги посмотрел на дверь.
В комнату вошла женщина в форме лейтенанта административной службы.
– Садитесь, пожалуйста, сюда, – указывая на кресло, стоявшее против Смита, сказал полковник.
Женщина поклонилась и села.
– Поговорите, прошу вас, с вашим соотечественником и, кажется, даже согражданином. Ведь вы из Соутгемптона? – сдерживая улыбку, протянул полковник.
– Да, я оттуда, – сказала женщина и, повернувшись к Смиту, спросила: – А вы тоже из нашего города?
– Я уже говорил на допросе, что я из Соутгемптона, летчик, что отец мой – крупный коммерсант Смит и что я служил офицером на аэродроме Лайон…
– Кстати, скажите, пожалуйста, к какому графству приписан наш Соутгемптон? – тихо спросила женщина.
– Графству? А черт его знает к какому, кажется, к Дерхему или Кенту… разве это существенно? Откуда я могу это знать? – сверкнув глазами, сердито сказал Смит.
– Нет, это важно, это знает каждый соутгемптонец, так же, как и всякий другой англичанин, приписанный к какому-нибудь графству. Это необходимый штрих каждого гражданина Великобритании. Кстати, Соутгемптон всегда, уже сотни лет, как находится в графстве Уиндзор…
– Я сам отлично знаю его. Я и родился в этом графстве, и надеюсь, и умру в нем. Смешно было бы мне не знать этой простой вещи, а если я сразу не сказал вам о графстве Уиндзор, то только потому, что самому было любопытно знать, с кем я имею удовольствие говорить.
– …Кстати, такого графства – Уиндзор, в Англии нет, есть королевский Виндзорский дворец и старый Уиндзорский замок, – не отвечая Смиту, сказала женщина, повернувшись к улыбающемуся полковнику.
– Неправда!.. Вы сами!.. – вскакивая с места, закричал Смит.
– Потише и спокойнее! – предупредил его полковник. – Лучше закурите и помните, что здесь вы не в кругу своих немецких друзей.
Смит зорко и внимательно глянул на говорившего и, сдерживаясь, сел на стул.
– Не можете ли вы сказать мне, как долго вы жили в Соутгемптоне? – ровным и по-прежнему тихим голосом произнесла женщина.
Смит насторожился и не сразу сказал:
– Я уже говорил, что это мой родной город и что я родился в нем.
– А что такое «Нетли»? – спросила женщина.
Смит медленно поднял на нее глаза, обдумывая ответ.
– Нетли? – переспросил он.
Женщина молча кивнула головой.
– Не припомню!.. Разве можно знать всякую мелочь!
– Нетли – это не мелочь, это большое местечко в девяти милях от города. Там живут моряки, рыбаки, и туда на регулярно отправляющихся автобусах ездят отдыхать и купаться все соутгемптонцы… если они настоящие горожане, – спокойно объяснила женщина. – И, наконец, последний вопрос. Вы сказали, что аэродром «Лайон» находится под городом Соутгемптоном, может быть… Ну, а что такое «Лайонс» и чем оно замечательно для населения?
– Господин офицер, я просто не хочу отвечать этой особе… Меня возмущает подобного рода ловушки и инквизиторские приемы… – сказал Смит.
– Почему же? Наоборот, это в ваших интересах, и правильные ответы на вопросы этой дамы только помогут вам доказать, что вы англичанин Смит из Стоутгемптона, а не… – полковник сделал паузу и добавил: – ведь господина Сайкса нет, он в Иране, никто же другой в миссии не знает вас и не берется подтвердить ваше британское происхождение.
– Хорошо! Лайон, как известно, означает «Лев», а «Лайонс» – «Львы», – так называют себя летчики нашего аэродрома, улетающие бомбить немцев. Это несколько романтично, но это так… – гордо сказал Смит, откидываясь на стуле.
– Мой «Лайонс» более прозаичен, – сказала женщина, – и каждый соутгемптонец знает, что означает это слово. «Лайонс» – это фирма, которой принадлежат все недорогие многочисленные ресторанчики города и провинции. Больше трех четвертей небогатого населения обедают, завтракают и ужинают в них. Каждый средний англичанин, а значит и любой офицер, хотя бы раз в день, но забежит в «Лайонс» выпить кружку эля или имбирного пива и съесть кусок мяса или пирога с зеленью и яйцами. «Лайонс» охватил своей сетью не только Соутгемптон, но даже Лондон и ряд других городов. Это богатейшая фирма, и каждый англичанин знает ее. Этот господин, вероятно, бывал в Англии, возможно, даже закусывал в одном из этих ресторанчиков, о фирме которого он и не слыхал. Он, конечно, не соутгемптонец и не англичанин, а судя по своеобразному произношению некоторых слов, или чех или поляк.
При этих словах Смит вздрогнул и, сдерживая волнение, улыбнулся, покачивая головой.
– Благодарю вас. Я не имею больше вопросов, – любезно сказал полковник. Женщина встала, поклонилась и вышла из кабинета.
– Неправда ли, как странно, – обратился полковник к Смиту, – что вы, соутгемптонец, ошиблись в таких простых вещах?
Смит молчал.
– Тогда продолжим игру. Старшина! – крикнул полковник. – Введите следующего.
Смит снова глянул на дверь. В комнату вошел один из офицеров штаба 4-й армии, захваченный в Гвоздинце. Немец вытянулся и вежливо наклонил голову, глядя на Смита, который сумрачно отвернулся от него.
– Присядьте на стул, – сказал полковник.
Пленный поклонился и сел возле Смита.
– Ваше имя, звание и должность в штабе четвертой германской армии? – спросил полковник.
– Барон Гергардт фон Шенк. Майор, помощник начальника второго отдела.
– Что это за отдел?
– Разведывательный, – почтительно доложил немец.
– Вы подтверждаете ваши ранее данные показания относительно этого человека, именуемого себя Смитом?
– Так точно!.. Подтверждаю и даже могу уточнить.
Смит отодвинулся и злобно глянул на немца.
– Тогда прошу повторить их, – коротко сказал полковник, внимательно глядя на Смита.
– Этот человек был недели две или три назад переброшен из-за фронтовой линии в расположение двадцать первого армейского корпуса, откуда направлен к нам для дачи точных данных о дислокации польских и советских войск, входящих в состав советского Западного фронта.
– Откуда он был переброшен и кем?
– Из местечка Зворки, находящегося возле города К., а кем – не знаю. Смит числился за Берлином, и мой покойный шеф, полковник Фишер…
– Убитый в Гвоздинце?
– Так точно! Мой покойный шеф лично вел беседы с этим человеком и, обходя отдел, непосредственно сносился с Берлином.
– С кем персонально?
– С… – пленный замялся.
– Я жду! – сказал полковник.
– С Нахрихтенбюро.
– Точнее? – спросил полковник.
– С главнокомандующим войсками СА и СС, его высокопревосходительством Гиммлером, – тихо сказал
