с таинственным мечом.
— Как себя чувствует его величество? — негромко спросила она у оруженосца.
— Он просыпался и сказал, что боль утихла. Да к тому же он с удовольствием поел. Сейчас он снова забылся, и я осмелюсь спросить вас, действительно ли так необходимо будить его.
Пакс внимательно посмотрела в глаза сначала одному оруженосцу, затем второму.
— Позвольте мне все объяснить, — сказала она. Оруженосцы проводили ее к окну в дальнем конце опочивальни, откуда их голоса почти не были слышны у королевской постели. Пакс все время следила за собой, чтобы ни в коем случае не начать говорить в полный голос.
— Когда я ехала сюда, и даже по прибытии, я не знала, зачем боги направили меня в вашу страну. Обнаружив, что король тяжело болен, я было подумала, что моя миссия состоит в том, чтобы исцелить его. Но, как я вам уже говорила, это не так, и моих сил недостаточно, чтобы вернуть ему здоровье. — Оба оруженосца вздрогнули, но промолчали. Пакс продолжала говорить:
— Когда вы проводили меня в отведенную мне комнату, со мной остался слуга Джуриам. Так вот, пока я разбирала свои вещи, он обнаружил среди них один предмет, который может представлять собой значительную ценность и к тому же являться достоянием вашего королевства.
— Что? Старый Джуриам заметил какую-то дворцовую реликвию среди ваших вещей? Пакс кивнула:
— Если он окажется прав, вполне возможно, что целью моей поездки в Лионию и было возвращение этого сокровища его истинным владельцам. Весьма вероятно, что этот предмет заключает в себе некую особую волшебную силу и сможет каким-то образом помочь Лионии в нынешней трудной ситуации. Впрочем, об этом ни мне, ни Джуриаму ничего не известно. Старый слуга назвал мне имена нескольких человек, которые, возможно, узнают эту вещь, если, конечно, он ничего не перепутал и этот предмет действительно является местной реликвией. Но мое мнение таково, что сам король должен лично определить, как именно будет происходить опознание этой вещи.
Эскерьель был явно поражен ее словами:
— Но, прошу прощения, уважаемая госпожа… Каким образом у вас могла оказаться реликвия из королевского дома Лионии? Я надеюсь, Джуриам вас не оскорбил какими-либо подозрениями… Уверяю вас, мы прекрасно понимаем, что вы не способны на нечестный поступок…
— Успокойтесь. Джуриам не высказывал ко мне никаких претензий. И дело даже не в этом. Я сама хотела бы знать, где был этот предмет с тех пор, как покинул эти стены. Я повторяю — если это действительно та вещь. Интересно мне и то, каким путем он попал туда, где мне его подарили. Я смотрю, вы не спрашиваете меня о том, что это за вещь.
— Нет, — хором ответили оба оруженосца. — Если вы захотите, то сами скажете нам об этом.
— Скажите, вы согласны с тем, что его величество имеет право узнать об этом первым?
Оруженосцы переглянулись.
— Это, безусловно, так, но… — На лице Эскерьеля отразилось сомнение. — Вот уже в течение нескольких недель он не способен отдать ни одного распоряжения своим подданным. Может быть, Правящий Совет…
Пакс покачала головой.
— Нет. Если это то, что предполагает Джуриам, то эта вещь принадлежит именно королевской династии. А еще она имеет отношение к эльфам, причем к эльфам самых высоких сословий. Поэтому я настаиваю на том, чтобы его величество лично решил, как поступать дальше.
— Ну что ж, пожалуй, вы правы. Но скажите, нельзя ли подождать хотя бы до утра? Если его величество поспит спокойно хоть одну ночь после стольких дней постоянных болей и мучений…
Пакс опять покачала головой, и от ее внимания не ускользнуло то, что обоих оруженосцев не обрадовала ее настойчивость. Тем не менее она продолжала убеждать их:
— Я приношу свои извинения. Поверьте, мне самой тяжело поступать именно так. Но, как я вам уже говорила, я послана сюда не за тем, чтобы исцелить его величество. Вполне возможно, что дни и часы короля уже сочтены. А это дело, как я полагаю, достаточно срочное и заслуживает того, чтобы побеспокоить короля, даже если эта ночь — последняя, которую ему было уготовано провести в спокойном и безмятежном сне. Разумеется, после того, как его величество примет решение, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вновь облегчить его страдания.
Оруженосцы кивнули Пакс и, оставив ее у окна, направились к постели короля. Некоторое время они что-то негромко шептали ему, затем Льет махнула Пакс рукой, призывая ее подойти поближе. Когда Пакс подошла к королевской кровати, она обратила внимание на то, что гримаса боли, искажавшая лицо короля, исчезла, но, судя по цвету лица и тяжелому дыханию, общее его состояние улучшилось ненамного. Губы короля чуть дрогнули, растянувшись в подобии улыбки.
— Уважаемая госпожа, я полагаю… у вас достаточно веские причины… чтобы разбудить меня посреди ночи. Я благодарен вам… вы облегчили мои страдания. Боль ушла, но… прилива сил я, признаюсь честно, тоже не чувствую. Итак, в чем же дело?
— Ваше величество, я перейду сразу к самому главному. Ваш старый слуга Джуриам узнал среди моих вещей один предмет, который, по его мнению, принадлежит к реликвиям вашего королевского дома. Если он прав, то, вполне вероятно, возвращение этой вещи в ваш дворец и было целью моего путешествия в Лионию. Учитывая то, что этот предмет изготовлен руками эльфов и ранее принадлежал альфаре, супруге вашего старшего брата, правившего много лет назад, я подумала, что вам надлежит узнать об этом первому и решить, как следует поступить в этой ситуации.
Глаза короля засверкали. На щеках даже появилось подобие румянца.
— Ценная вещь, говорите? Изготовленная эльфами и принадлежавшая эльфийской королеве? Тогда это наверняка… — Король задумался, размышляя над небогатым, по всей видимости, выбором. — Да, скорее всего, это либо кольцо, либо меч.
— Это меч, — сказала Пакс. Она не стала обнажать клинок, а лишь откинула полу плаща. Король бросил взгляд на эфес и кивнул:
