— Что, забыла о том, где у тебя раньше болело? Сейчас я тебе напомню.
Одетыми в перчатки руками он стал поглаживать ее тело, поначалу даже не причиняя ей боли, издевательски пародируя любовные ласки. Зрители расхохотались, когда он, им на радость, стал утрированно изображать движения человека, занимающегося любовью. А затем его пальцы вонзились в ее тело, безошибочно находя те точки, которые отзывались на тычок вспышками боли. Пакс была не в силах неподвижно дожидаться очередного тычка и попыталась, извиваясь, избежать болезненного прикосновения. К сожалению, только попыталась, потому что боль в спине и плечах не позволила ей сдвинуться ни на дюйм. Она стала задыхаться, словно захлебываясь переполнявшей ее болью. В какой-то момент в ее отступающем сознании выплыли образы давнего ночного нападения на нее на постоялом дворе. Потом в глазах Паксенаррион все потемнело. Заметив это, жрец отошел от нее и подождал, пока она пришла в себя и чуть-чуть успокоила дыхание. Потом все повторилось. И опять, поймав момент, когда сознание готово было покинуть ее, пытку прекратили. На третий раз Пакс отключилась совсем.
Когда она очнулась, то обнаружила, что ее руки привязаны к углам все той же рамы с перекладиной. Один из жрецов читал собравшимся своего рода проповедь:
— …Вот видите, нет необходимости увечить ее и убивать, по крайней мере для начала. Настоящее мастерство состоит в том, чтобы знать, куда ударить, насколько сильно и сколько раз. Не меньшее умение требуется и для того, чтобы нанести самую болезненную душевную рану, выбрать, например, того из детей, кого отец любит больше других.
Молчание. Тишина. Ни одного возгласа со стороны слушателей.
— Наказание должно быть как можно более жестоким и суровым. — Опять молчание. — А ведь многие из вас уже наверняка убили бы паладина Геда и тем самым лишили бы нашего Повелителя долгого многочасового удовольствия. Смотрите же и учитесь. Радуйтесь вместе с нами, ибо власть нашего Повелителя распространяется повсюду и на всех. Даже так называемые святые воины древности не спасут никого, даже своего паладина, не говоря уже о простых прихожанах их храмов. Мы сможем сделать с этой женщиной все что угодно, и с нами ничего не случится. Власть принадлежит нашему Повелителю, и только ему одному. Он готов поделиться этой властью со своими верными слугами. Вы тоже сможете почувствовать вверенную вам его власть над этим паладином. Учитесь, делайте, что вам прикажут, и паладин будет истекать кровью, кричать от боли и молить вас о пощаде. И если в нашей власти оказался паладин, то что можно сказать о других, простых людях, не отмеченных особой милостью их богов?
Жрец грозно наклонился над первым рядом слушателей и обвел их взглядом, словно хищная птица. Пакс увидела, как попятились и сжались те, на кого упал этот взгляд. Тем не менее все собравшиеся неотрывно смотрели в лицо жрецу. Тот, довольный произведенным впечатлением, продолжал:
— Что есть власть, которой вы все жаждете? Это деньги? Все золото паладина в нашем распоряжении. Кровь? Она тоже наша, и вы увидите, как она будет истекать кровью, нам на радость. Сладострастие? Мы дадим вам возможность удовлетворить вашу похоть. Само ощущение власти? Избранным из вас будет дано увидеть, как она смиренно поползет к нам на коленях, признав нашу силу. Сила нашего Повелителя безгранична. Вы, его верные слуги, можете получить частичку этой силы. Все другие в конце концов будут побеждены и повержены. Они беспомощны перед нашей силой, и эта гордая девчонка-паладин — лишь первый тому пример. Вспомните, как вы боялись ее, когда она появлялась перед вами в сверкающих доспехах, с мечом в руке. — При этих словах толпа заволновалась. — Признайтесь, вы же боялись ее, даже здесь, на улицах этого города. Вы втягивали голову в плечи лишь при одном ее появлении. Признайтесь, презренные рабы: вам приходилось прятаться, скрываться от нее по щелям и подвалам. А теперь смотрите — вот она висит, вздернутая на дыбу, связанная и беззащитная. Все, что у нее осталось, — жизнь и способность воспринимать этот мир, что, скажу я вам, немало, — осталось у нее лишь потому, что мы не отобрали у нее это. — Жрец махнул рукой в сторону Пакс. Проследив его жест, некоторые слушатели встретились взглядами с Паксенаррион. При этом все они постарались поскорее опустить глаза. Жрец же все не унимался.
— Вот ты! Ты, там, в третьем ряду! — закричал он. — Ты же можешь выцарапать ей глаза, ослепить ее! Она в твоей власти. А ты можешь отрезать ей уши! Кто остановит вас, кроме нашего Повелителя? Кто сможет наказать вас за что-либо, кроме него? Кто единственный из богов заслуживает нашего поклонения? Кто, если не…
Он замолчал, и толпа хором ответила ему, троекратно прокричав:
— Наш Повелитель! Наш Повелитель! Наш Повелитель! Лица тех из собравшихся, кого Пакс могла видеть, выражали не столько энтузиазм, сколько страх. Не все были так уж воодушевлены возможностью поучаствовать в медленном умерщвлении паладина, как в самом начале, когда им предоставили право просто поизмываться над беззащитной женщиной. Пакс поняла, что по-своему даже сочувствует этим несчастным людям, по незнанию вверившим свои души столь жестокому божеству и столь коварным и безжалостным служителям его культа.
— Да, наш Повелитель могуч и непобедим! Лиарт всесилен! — продолжал завывать жрец. — Презренные рабы, вы недостойны даже произносить вслух его имя! Это право будет дано лишь тем из вас, кто взойдет на алтарь и поклянется в верности Лиарту. Но вы знаете, кто он для вас и для всего мира. — Жрец поднял руку, сжатую в кулак. Ответ последовал незамедлительно.
— Наш Повелитель! — прокричала толпа. Жрец заметил, что Пакс открыла глаза, и вновь подошел к ней. Она спокойно встретила его взгляд.
— Ну что, ты снова с нами? — спросил жрец.
— Великий Господин всегда с нами, — сказала она. В толпе кто-то присвистнул от изумления. Несколько человек рассмеялись. Второй жрец, подскочив к Паксенаррион, дважды ударил ее по бокам.
— Судя по твоим шрамам, не слишком-то он защищал тебя. Я даже готов предположить, что ты уже побывала в руках верных слуг нашего Повелителя.
— Нет, — ответила Пакс. — Это следы работы Ачрии. Жрец изо всех сил ударил ее кулаком в живот.
— Не произноси этого имени вслух, недостойная! Пакс, восстановив дыхание, прохрипела:
— Ты… ее… боишься…
Еще один удар в живот, а затем другой — в лицо. Потом жрец схватил лежавший на полу колючий кнут, которым до того он избивал ребенка, и показал это страшное орудие Пакс.
— Я думаю, что это научит тебя уважению к нашему Повелителю. Он сильнее Повелительницы Паутины и, в отличие от нее, не выпускает попавших к нему в плен врагов.
Жрец хлестнул кнутом по ногам Пакс, затем по животу. Потом он зашел ей за спину, и пять ударов
