какую-то горячую пищу. Тамар ушла за водой. Ансули проснулся, распутал укрывавшие его одеяло и одежду и приподнялся на локте.
— Ну, как она? — первым делом спросил он.
— Все нормально, — радостно ответила ему Пакс. У нее по-прежнему кружилась голова, сил было мало, но она чувствовала, что это скоро пройдет. Джайрон, несколько раз переведя взгляд с Ансули на Пакс и обратно, сказал:
— Если она и не совсем еще пришла в себя, то, по крайней мере, куда в более сносном состоянии, чем можно было ожидать. — Помешивая еду в котелке, он спросил:
— Тамар говорит — ты не знаешь, что это было, Пакс? Я ее правильно понял?
— Да. Никогда раньше мне не доводилось слышать ни о каком камнезмее.
— Так вот. Камнезмей, он же — Скала Ужаса. Иногда его называют каменной змеей, хотя, конечно, никакая это не змея. На змею он только по форме похож — длинный, с извивающимся телом, которое может складываться во множество петель. Говорят также, что гномы выращивают этих тварей, чтобы те охраняли их подземные кладовые с сокровищами. Впрочем, мне сдается, что это полная чушь. Эльфы, конечно, редко ладят с гномами, но в одном мы все согласны: гномы не принадлежат к лагерю сил зла. По крайней мере, большинство из них. Что же касается этого кошмара, то, как ты заметила, он до поры до времени удачно притворяется камнем. Обычно он принимает форму каменной плиты, выходящей на поверхность земли, или невысокой скальной гряды. Впрочем, иногда камнезмей прикидывается остатками разрушенной стены или руинами какого-нибудь Дома. Пакс вспомнила все руины, мимо которых она проходила во время той экспедиции, и вздрогнула: а что если бы одно из этих разрушенных зданий оказалось такой вот тварью?
Джайрон тем временем продолжал рассказывать:
— Даже когда камнезмей вылезает из-под земли, у него сохраняются сила и вес каменной глыбы. Обычное оружие ломается или отскакивает при ударе о его чешую. Даскинские стрелы — произведение ремесленного искусства гномов — пронзают его тело и пригвождают его в этом месте к земле, и колдовская сила расползается по всей длине его туловища, но довольно медленно. Поэтому у камнезмея остается время, чтобы отомстить за нанесенные ему раны. А самое страшное заключается в том, что потом, через долгое и точно не известное время он может вновь вернуть свои силы и способность передвигаться.
— Но почему его присутствие так сильно воздействовало на мой мозг?
— Честно говоря, Паксенаррион, я не понимаю, откуда у тебя такое острое чутье на эту тварь. То, что ты испытала страх и омерзение, — это понятно. Любой нормальный человек или эльф, которому вообще дано предугадать появление по соседству камнезмея, будет испытывать именно эти чувства. Это жуткое существо приводит всех в душевное смятение и, конечно, вызывает омерзение. Те же, у кого нет чутья, могут подойти к нему настолько близко, что будут им сожраны. По правде говоря, никому из нас не понятно, почему нечто из камня охотится на созданий из плоти и крови. Но факт остается фактом. В любом случае эта тварь принадлежит миру темных сил, а боги Света создали нас — расы существ из плоти и крови — для добрых дел. Может быть, в этом и есть причина его агрессивности.
Подоспевшая к этому времени горячая еда пришлась Пакс как нельзя кстати. Но даже наевшись досыта, она не могла сказать, что силы полностью вернулись к ней. Она закатала рукава и осмотрела свои руки. Их сплошь покрывали синяки. Судя по всему, остальные части ее тела выглядели не лучше. Ансули попал под град камней, и, помимо синяков и ушибов, у него были сломаны два ребра, а на левой ноге зияла большая рана. Тамар заработала всего лишь один шрам: через весь лоб у нее протянулась глубокая царапина — от ветки, как объяснила она Пакс. Джайрон слегка прихрамывал, а на лодыжке у него была большая ссадина. После завтрака все немного отдохнули, сидя у костра, затем Джайрон вздохнул и встал на ноги.
— Пора, — сказал он. — Мы должны совершить погребальный обряд над телами наших друзей. Ансули, если я тебе помогу, ты сможешь идти?
— Ради такого дела — конечно. — Ансули подтянулся, застонав от пронзившей его боли, но, опираясь на руку Джайрона, довольно ловко встал.
— Паксенаррион, — сказал командир отряда, — боюсь, тебе будет не то что не дойти, но и не встать. Впрочем, если хочешь попробовать, Тамар поможет тебе.
Пакс чувствовала себя отвратительно. Тело ее словно налилось свинцом, но с помощью Тамар она все же смогла подняться на ноги. Сделав шаг вперед, она закачалась и чуть не упала. Джайрон покачал головой.
— Пожалуй, так ты далеко не уйдешь. Ложись здесь и жди нас.
— Нет. — Пакс замотала головой, отчего ей показалось, что ее череп вот-вот расколется. — Я не собираюсь оставаться здесь одна.
Джайрон удивленно поднял брови:
— Ты, по-моему, собиралась в одиночку вступить в бой с камнезмеем и при этом боишься остаться одна здесь, в этом тихом и безопасном месте? Слушай, а может быть, ты что-то снова почувствовала?
— Нет, дело не в этом. Я хотела сказать… Я имела в виду, что… ну, мы ведь с Фаэром были вместе… мы… мы упали вместе, и если бы он не прикрыл меня, я бы скорее всего…
— Я тебя понимаю. Значит, ты хочешь принять участие в посмертном восхвалении погибшего героя?
— Да. Если Тамар мне поможет, я смогу идти. Чтобы доказать правоту своих слов, Пакс сделала еще шаг вперед и удержалась на ногах даже без посторонней помощи. Впрочем, далось ей это нелегко.
— Ну что ж, желание похвальное, — сказал Джайрон. — Мы пойдем очень медленно.
Как оказалось, ночь они провели на самом краю проплешины в лесной чаще, образовавшейся после атаки агонизирующего камнезмея. Посмотрев на нагромождение валунов и поваленных деревьев, Пакс еще раз удивилась тому, что ни одно дерево и ни один камень не нанесли ей смертельной или хотя бы сколько- нибудь серьезной раны. Джайрон повел такой поредевший отряд вниз по склону — сначала по тропе, по которой они пришли сюда, а затем куда-то в сторону. 'скоре они оказались на небольшой поляне, окруженной се-Ребристыми тополями. Фаэр и Клевис лежали рядом друг с Другом, между их телами были положены два лука.
— Оставайтесь здесь и охраняйте их, — сказал Джайрон. — Мы с Тамар пойдем собирать священные траурные венки.
