— Мы никогда не грабим! — Прима еле сдержалась, чтобы не ударить Мириам по лицу. — Мы не воры.
«Меня украли, — написала Мириам — Крали детей, женщин, мужчин убивали».
— Это неправда. Ты лжешь. У детей не было родственников, а женщин спасали от полной деградации… — Но голос у нее дрогнул. Мириам здесь уже десять лет. Если она до сих пор считает, что ее украли, если она так ничего и не поняла…
«Я могу доказать, — написала Мириам. — Принесите передатчик, свяжитесь с ними, узнайте, кто они, и спросите у них».
— Я не могу! Ты знаешь, что женщинам это запрещено. Женщины не пользуются мужской техникой.
Но если только так можно все выяснить. Если это возможно…
«Я знаю, как им пользоваться, — опять написала Мириам. — Это несложно».
Запрещенное знание. Прима оглянулась, заметила, что остальные следят за ними во все глаза, пытаются понять смысл их разговора.
— Я не… не знаю, где в доме находятся эти устройства, — наконец сказала она.
«Я знаю, как их найти».
— Как?
«Длинные, тонкие, как палки, торчат на крышах».
— Это запрещено. — У нее даже голова закружилась, когда она представила, что будет разыскивать эти длинные палки на крыше. А как она вообще дотронется до мужской техники?
«Можем посмотреть выпуск новостей».
Наверное, она имеет в виду то устройство, которое хранится в кладовой специально для женщин, чтобы они смотрели религиозные передачи.
— Как? Я не знаю, как включить все. «Я знаю».
Мириам открыла дверь в кладовую и вытащила устройство. Прима, хоть и побаивалась, но помогла выкатить тележку на черную кухню, там было много дополнительных розеток. Мириам распутала шнур и подключила его с одной стороны к устройству, с другой к розетке. Прима никогда бы не сообразила, что куда втыкать, она и сейчас была готова к тому, что устройство каждую секунду может взорваться.
На экране появилось изображение. Почти такое же, как то, что она видела в комнатах мальчиков. На этот раз, правда, с экрана на нее смотрел только один мужчина. Мириам что-то подкручивала в устройстве, картинка внезапно переменилась… Мужчины в незнакомой, странного вида форме.
Прима почувствовала, что теряет сознание. Некоторые из этих людей в странной униформе были женщинами. Вот на первый план вышла одна женщина, с темной кожей, темными глазами и серебристо- седыми волосами. Мириам дотронулась до одной из ручек управления, и они услышали голос женщины.
— Возвращение детей, захваченных при пиратском нападении на корабль «Элайас Мадеро». Возвращение малышей, рожденных серой Мигер в пле-ну… — Прима рукой нащупала стол и оперлась о него. Это желтоволосая, это о ней, из-за нее. — … Корабли уничтожены, ваша орбитальная станция уничтожена. Если вы хотите избежать дальнейших разрушений и гибели ваших соотечественников, вам следует принять наши условия. Это сообщение будет повторяться до тех пор, пока мы не получим ответ.
Корабли уничтожены. Корабль Митча? Он мертв? Прима знала, что это значит. Если Митч мертв, кто-то другой станет рейнджером Боуи, а она, она и все остальные жены и дети Митча перейдут его брату Джеду, если он останется в живых. Если умрет, то Джеффри.
Ее насторожили звуки выстрелов, донесшиеся с улицы.
— Выключи, — сказала она Мириам, — а то нам несдобровать. Накройте прибор скатертью. — Она знала, что его надо убрать, и как можно быстрее, но если Митч все-таки не погиб, они смогут услышать о нем в следующих новостях. Прима не могла оборвать последнюю ниточку, связывавшую ее с ним.
— Уже давно пора обедать, — проворчала она, — а мы даже еще не накрывали на стол. — Остальные женщины пытались ее о чем-то спросить, но она остановила их: — Накормите детей, давайте, давайте. Покормите их, маленьких уложите спать. Что сказал бы рейнджер Боуи, если бы сейчас нас увидел!
Они уже почти вымыли всю посуду, когда пришел Джед. Он был бледен, говорил с трудом.
— Прима, ужасные новости. Митч или погиб, или попал в плен, и все рейнджеры вместе с ним. Накорми меня, женщина! Я должен, кто-то должен взять на себя ответственность… —
Прима засуетилась, шикнула на служанок, она сама накормит Джеда. Так надежнее. Наложив ему полную тарелку мяса, картошки и зеленых бобов, она подозвала к себе Мириам.
— Включи прибор, но очень тихо. Чтобы никто не догадался.
Когда она в следующий раз зашла на кухню, все взрослые женщины сидели у прибора. На этот раз на экране была женщина в приличном платье. Темные волосы подернуты сединой.
— Она говорит, что желтоволосая — дочь большого человека…
— Она говорит, что наши мужчины убивали людей и грабили корабли…
— Это ложь, — машинально ответила Прима. Но вот на экране появился Митч, он понуро сидел за столом, вокруг сидели мужчины, которых она знала. Терри… Джон…. И капитан, рейнджер Трэвис.
— Рейнджеры убиты или взяты в плен, — раздался голос из прибора. Немного странная манера говорить, так вначале говорила и Пэйшенс.
— Прима! Иди сюда!
Джед, как всегда, кричит во весь голос. Прима снова засуетилась, но она всей душой противилась той части Писания, по которой она будет принадлежать этому мужчине, потому что он брат Митча.
Митч Пардью пришел в себя в большой, темной, холодной пещере. Что это такое? Утроба кита? Он помотал головой. Ага, это не страшные темные расщелины, это обычная внутренняя обшивка космического корабля. Это уже не шаттл и не космическая станция. Он осторожно осмотрелся. Рядом на полу лежали его товарищи, в основном все были без сознания, только один или два пришли в себя и в ужасе смотрели на него.
Где это они? Он приподнялся на локте и, к своему непомерному ужасу, заметил, что одет в спортивный костюм, который ему мал. Сапоги куда-то исчезли, колени связаны. Сердце готово было выскочить из груди. Он откашлялся и снова напрягся в ужасе и страхе. Нет. Не может быть. Он попробовал еще, на этот раз попытался произнести слово — ничего, ни звука.
Он судорожно огляделся. С одной стороны лежали его люди, его экипаж, те, кого он так хорошо знал. Сейчас они уже почти все очнулись и молча раскрывали рты. С другой стороны тоже лежали люди, экипаж Пита Робертсона, он узнал их, вот они начали шевелиться, приходить в себя, вот пробуют что-то сказать, и такой же гнев и ужас на лицах, как и у него.
Когда спустя какое-то время вошли военные, Митч не удивился. Он уже приготовился к мученической смерти. Но люди только проверили, прочно ли держатся путы, и встали у стены, готовые в любой момент погасить попытку сопротивления.
Он должен призвать своих людей, он должен броситься на врага. Он это знал так же четко, как дословно знал Писание. Он снова повернул голову и поймал на себе взгляд Терри. Попробовал сказать губами: «Готовься», — но Терри просто смотрел на него. Митч резко кивнул, Терри отрицательно покачал головой.
У женщин получалось переговариваться губами, некоторые изобретали язык жестов. Раз это получалось у женщин, у мужчин должно получиться и подавно. Он попробовал сказать губами то же самое Бобу. Боб что-то попробовал сказать в ответ, но Митч ничего не понял. Зато он хорошо видел, что Боб сильно напуган. Митч с отвращением посмотрел на него. Раз так не получается, что еще можно придумать? Он перекатился по полу в сторону Пита, но один из военных, стоявших у стены, вышел вперед и направил на него дуло оружия. Митч внимательно присмотрелся. Это была женщина.
— Прекратите, — сказала она. — Никакого шепота, никаких движений губами. — Голос у женщины был красивый, совсем не грубый и не грозный, но оружие она держала как профессионал. А если он попытается на нее напасть, остальные тут же сомнут его. Кто-то из лежавших на полу мужчин втянул собранными в трубочку губами воздух, получился звук поцелуя. Митч посмотрел в глаза женщине. В это время другой солдат подошел к человеку, издавшему звук, и со всей силы ударил его в пах. Кричать обидчик не мог, но все прекрасно слышали его прерывистое дыхание.
