Гриль был установлен на широком балконе возле гостиной. С помощью металлических щипцов Джек перевернул бифштексы, и в лицо ему пахнуло мясным паром. Тейлор уже успела выключить Рея Чарлза и врубить местное радио WBCN. Сейчас из динамиков, установленных на балконе, доносилась песня U2 «Загадочные пути». Тейлор была в гостиной, зажигала высокие свечи на кофейном столике. Огонь в камине создавал на потолке и стенах танцующие тени и выгодно подчеркивал изгибы ее тела.
Глядя на нее, Джек подумал, что живет чужой сказочной жизнью.
Вместо того чтобы размышлять о том, чем они займутся ночью, он вспомнил случай, который произошел через неделю после того, как он похоронил жену.
Когда его дом стал местом преступления и Аманда погибла, он остановился в свободной спальне в доме Майка в Арлингтоне, штат Виргиния. Большую часть времени он проводил в барах, и его другом, врачом и психиатром стал «Джим Бим» со льдом.
Темные мысли потихоньку прокрались в его голову, свив своеобразное гнездо и высвободив ярость, которую невозможно утолить. Эта ярость, похоже, всегда была с ним, обжигая его, словно кислота. Но в последнее время она начала требовать определенных форм выражения. Он видел ее, когда смотрелся в зеркало. Ее видели бармены, друзья, приятели-агенты, которые хотели его утешить. Они читали ее в его глазах и старались держаться от него подальше.
Однажды ночью – по причине, которую он до сих пор не мог понять, – он поехал пьяным к себе домой и, поплутав по темным комнатам, забрел, спотыкаясь на второй этаж. Он увидел полоску света под дверью в спальню. Внутри мелькала чья-то тень.
Фотограф не поднял взгляд от камеры, когда Джек открыл дверь. Он снимал заляпанные кровью стулья и веревку, высохшую темную лужу на ковре, разводы и потеки, которые напоминали гримасы сумасшедших клоунов. Сердце Джека мучительно сжалось. «Это неправда!» – подумал он. Это всего лишь еще один пьяный кошмар, и если сделать несколько глубоких вдохов, то он исчезнет.
Фотограф был высоким здоровым парнем с черной бородкой и пористым лицом. Он поднял глаза от камеры, и его зрачки расширились, когда он узнал Джека. Он развернул камеру и начал снимать. Затвор фотообъектива щелкал, словно пулемет.
Понадобились усилия четырех соседей, чтобы оттащить Джека от фотографа. Он пришел в себя на лужайке перед домом. Фотограф лежал в траве на спине. У него был сломан нос, а лицо представляло собой сплошной темно-фиолетовый кровоподтек. Изо рта вырывались какие-то чавкающие, сиплые звуки. Алисия Клейбрук, соседка, которая работала медсестрой, женщина, которая видела, как Гамильтон покидает его дом, сидела возле фотографа и следила, чтобы он не подавился собственным языком. Майк Абрамс тоже был там. Он побледнел, увидев улицу, полную свидетелей.
Джек сделал вид, что фотограф, который работал на известную бульварную газету, заслужил этого. Но он знал, что фотографу пришлось заплатить за то, что случилось с Амандой, за то, что он не смог ее защитить, за постоянное чувство вины, за образы, которые он безуспешно пытался выбросить из головы.
Этот случай ознаменовал начало постепенного падения в бездну алкоголя и ярости. Бюро пришлось его отпустить. Вот так, спасибо за сотрудничество!
Майк Абрамс заставил его начать лечение. Майк Абрамс, его друг, вмешался и спас его от полного самоуничтожения.
Когда Джек работал плотником в Вейле, штат Колорадо, Майк снова вмешался и, несмотря на протесты, устроил его на должность детектива здесь, в Марблхеде. После этого, однако, он все реже виделся с Майком. Недели превращались в месяцы. Три года…
Правда заключалась в том, что Майк ему нравился. Ему только не нравилось то отражение, которое он видел в его глазах.
Теперь Майк вернулся, желая помочь, и что он сделал? Отвернулся от него.
Тейлор подошла к ограде возле гриля.
– Ты в порядке?
– Вполне, – ответил Джек.
– Точно? У тебя такое выражение лица, будто ты лимон проглотил.
– Я спал всего два часа. И только поэтому еще держусь на ногах. Мне станет лучше, когда мы поедим.
Джек отвернулся к бифштексам. Теплый бриз шевелил светлые волосы Тейлор, норовя рассыпать их по лицу. Она одной рукой придержала их и откинула назад.
– Что тебя гложет, колись?
– Одна старая история. Ничего интересного.
– Поговори со мной.
– Все в порядке, честно. Кто-нибудь звонил?
Тейлор кивнула.
– Рейчел звонила. Помнишь мою племянницу? Четырехлетняя девчушка с собакой, которая считает себя ее телохранителем.
– Мистер Раффлз, – вспомнил Джек.
Мистером Раффлзом звали плотную, мускулистую помесь боксера и питбуля весом в сорок пять килограммов. Собаку так назвали из-за морды, покрытой складками. Рейчел считала, что она похожа на картофельные чипсы компании Раффлз. Но никто не знал, откуда взялось слово «мистер».
– Они с мистером Раффлзом проведут три недели с нами. Я встречу ее завтра в Логане. Она очень рада. И еще она поинтересовалась, будет ли дядя Джек.
– Я ей не дядя, – ответил Джек немного резко.
«Ты злишься. Не позволяй этому чувству выйти из-под контроля», – предупредил его внутренний голос.
– Считай это комплиментом.
– Я считаю. Просто…
«Скажи ей хоть раз правду!»
– Я просто устал, и все, – ответил Джек. – Не обращай внимания.
Она продолжала внимательно смотреть на его, словно все его мысли были написаны на лице.
– Расскажи мне о Майке, – попросила она.
– Что ты хочешь знать?
– Как долго ты с ним знаком?
– Давненько.
– Вы познакомились в ФБР?
Джек кивнул и оглянулся в поисках пива.
– Майк сказал мне, что он полевой криминалист.
– Так и есть.
Бутылка стояла на полу возле гриля. Пиво не действовало на него так, как виски. Он протянул руку к бутылке.
– Но он же не настоящий криминалист, каким был ты.
– Так и есть.
Джек отхлебнул пива. Это была уже вторая бутылка за вечер.
«Лучше не налегай на бутылку, босс. Возможно, это тебя не заведет, но и от снов не избавит», – сказал голос.
– Он занимается местными делами, – сообщил Джек. – Помогает полицейским выбираться из передряг.
– Почему он не подался в криминалисты?
– Не знаю.
– А ты спрашивал?
– Нет.
Джек посмотрел на бифштексы, потыкал их щипцами.
– Давно он здесь?
– Около часа.
