— Что с тобой? Где ты находишься? — Голос Филиппа был очень злым.
— В центре города. Здесь совершенно невозможно поймать такси.
— Конкретно, где ты находишься? — Супруг был не просто зол, он рассвирепел.
— Скажи Дику, что я буду ждать его в конце Парковой улицы.
Однако через тридцать минут к обочине тротуара подкатил «ягуар» Филиппа.
Одного взгляда на разъяренное лицо мужа Элен было достаточно, чтобы понять, что ее ожидает разговор не из приятных.
Филипп потянулся к дверце и открыл.
— Садись, — отрывисто сказал он.
Элен села, пристегнула ремень безопасности. Миновав светофор, машина легко вырвалась вперед.
— Я планировала к этому времени уже быть дома. — Она не собиралась извиняться, просто сказала, как все было на самом деле.
— Да, это заметно.
Неожиданно Элен разозлилась.
— Черт возьми, Филипп, я не давала обетов сидеть в золотой клетке!
Он смотрел на дорогу. Лицо его было напряжено, на скулах двигались желваки. Помолчав, супруг сказал:
— Мое положение в обществе и личная жизнь привлекают внимание прессы. А вокруг, к сожалению, полно маньяков, которые находят удовольствие в том, чтобы хоть чем-то досадить людям, живущим с высоко поднятой головой. Поэтому я прикладываю массу усилий, чтобы свести риск к минимуму. — Он бросил на жену быстрый взгляд, затем снова сосредоточился на дороге. — Я вынужден постоянно принимать меры безопасности. Именно поэтому и настаиваю на том, чтобы ты всегда ездила на машине. И, поверь мне, есть необходимость в том, чтобы либо я, либо Ада или Дик всегда знали, где ты находишься. Для защиты, а не для ограничения.
— Если бы у меня была своя машина, этого бы не случилось…
Филипп ничего не ответил, видимо, не считая нужным даже обсуждать ее желание. Движение на дороге стало заметно спокойнее, а еще через десять минут они подъехали к особняку.
Железная дверь гаража поднялась от сигнала, посланного Филиппом с пульта. Машина скользнула в свободное пространство между «порше» и последней моделью «кадиллака» вишневого цвета.
— Твой, — просто сказал Филипп, кинув в сторону нового автомобиля.
Внутри у Элен что-то ёкнуло. Повернув к мужу голову, она удивленно спросила:
— Правда? Это моя машина?
— Завтра для тренировки поездишь вместе с Диком.
Отстегнув ремень безопасности, Элен выскочила из автомобиля.
Подойдя к «кадиллаку», она погладила блестящую поверхность машины кончиками пальцев и восхищенно произнесла:
— Как она прекрасна!
Затем, сделав шаг к Филиппу, встала на цыпочки и поцеловала его в подбородок:
— Спасибо.
Он довольно сухо улыбнулся.
— Как твоя рука? Как ты себя чувствуешь без повязки?
— Немного странное ощущение, — пожала плечами Элен. — Но, думаю, физиотерапия поможет.
— Пойдем в дом. Ада ждет с обедом.
Элен хотелось немного освежиться, она отправилась в ванную.
— Через десять минут я буду готова.
Хозяйка переоделась в голубые шелковые брюки и такого же цвета шелковый топ, расчесала волосы, слегка коснулась губ помадой.
Усаживаясь обедать, она впервые за много последних дней почувствовала, что голодна.
Поэтому с удовольствием съела суп, затем мясо с овощами.
— Ну, как настроение?
Элен осторожно посмотрела на Филиппа и невольно залюбовалась мужественными чертами его лица.
Странно, до произошедшего с ней несчастного случая ей ни разу не приходила мысль начать с мужем войну. А сейчас она была рада, что одержала над ним маленькую первую победу, умудрившись вывести его из себя. Возможно, это было глупо — женщина понимала всю бесполезность своей борьбы.
Теперь она постоянно вспоминала его заботу о ней на Палм-Бич, те дни, что провели вместе. И эти воспоминания уводили ее с тропы войны.
— Настроение прекрасное, — наконец ответила с улыбкой Элен.
— Хочешь что-нибудь из фруктов?
В вазе красовались груши, персики, виноград. Супруга покачала головой, потянулась за стаканом с водой и случайно промахнулась — вода разлилась по столу.
— О Господи! — воскликнула Элен и, схватив салфетку, принялась вытирать стол. — Что со мной происходит?
— Оставь, — спокойно сказал Филипп.
— Я возьму другую салфетку.
— Оставь, не беспокойся, — повторил он.
Неожиданно слезы покатились у нее из глаз. Господи, почему она ведет себя так глупо? С чего это разревелась? Отвернувшись, Элен отошла от стола и тут же почувствовала, как рука мужа коснулась ее плеча.
— Пожалуйста, разреши мне уйти, — взмолилась она.
— Только после того, как ты скажешь, что тебя беспокоит.
Элен закрыла глаза, спасаясь от его пристального взгляда, но тут же открыла их вновь.
— Поверь, я не намеренно задержалась в городе. Я не хотела тебя разозлить. — Чудеса, еще несколько дней назад она и не подумала бы объясняться с мужем, тем более — просить у него прощения. Теперь же делала и то и другое. Но все равно не успокоилась. — Спасибо за машину, — попыталась как можно спокойнее произнести Элен, сознавая, что по лицу он читает все ее мысли.
— Какие хорошие у тебя манеры, дорогая! — шутливо проворчал Филипп. — Но, если честно, я ожидал большей благодарности за мой подарок.
Элен собрала все силы, чтобы скрыть, как ей стало стыдно.
— Ты имеешь в виду благодарность в сексуальном смысле? — попыталась она вывернуться.
— Ты маленькая дурочка, — нежно произнес Филипп.
Он приник к губам жены в знак прощения и примирения. И ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они оторвались друг от друга. Филипп не сводил с нее глаз, и Элен испугалась, что он догадается о ее чувствах. Губы ее задрожали.
Филипп легко поднял жену на руки и отпустил только в спальне. Затем нежно провел рукой по ее лицу. Элен охватило странное чувство — казалось, что она парит в невесомости. Дыхание сбилось, супруга растерянно взглянула на Филиппа. Он провел рукой по ее волосам, затем по лбу, щекам, уголку рта. Его движения были дразнящими, нежными, эротичными.
Элен спокойно позволила себя раздеть. Затем его губы начали привычный путь по ее телу. Она сгорала от страстного желания. А когда наконец это произошло, закричала от радости.
8
Получив с «кадиллаком» независимость, Элен ожила и разъезжала на нем каждый день. Посетила детскую клинику, в которой работала до замужества. Затем побывала у старого кирпичного особняка, где прожила много лет с отцом, и с грустью заметила, как все здесь изменилось. Перед домом уже не было
