экипажа.
Удивительно было видеть свой портрет, так точно воспроизведенный всего несколькими штрихами.
— Я думала, что вы почти все время спали, — пробормотала она. — В следующий раз, если мне покажется, что мой спутник спит, я нарочно толкну его, чтобы убедиться в этом.
Он грустно улыбнулся:
— Если б я знал, какое удовольствие мне доставит ваше общество, я бы не заснул.
Чайник засвистел, и Бромвелл поспешил вернуться к камину.
— Я понимаю, почему вы предпочитаете проводить время в этой хижине, но, наверное, здесь вам довольно одиноко.
— Ну, иногда ко мне заглядывают Биллингс с Брутом, и если приносят кролика, то мы жарим его на вертеле. А потом подолгу сидим у огня и вспоминаем старые времена. — Он налил кипяток в заварочный чайник. — Вы знаете, когда я был вдалеке, я очень скучал по Грэнширу. И даже по отцу, хотя на Таити встретился с одним вождем, и у него был точно такой же упрямый характер, как у моего отца. У него была дочь, и он пускался на всякие ухищрения, чтобы выдать ее за меня, хотя я отказался сразу и наотрез.
— Она была красивой?
— Очень… когда привыкнешь к татуировке.
Она снова вспомнила о черном рисунке у него на спине.
Он протянул Нелл чашку, и она поставила ее себе на колени.
— Вероятно, я напрасно попросил нанести мне татуировку, но уж очень меня интересовала эта процедура, хотелось самому ее испытать. Однако незачем было рассказывать об этом в книге.
— Я слышала, что в Уайтсе о ней заключают пари. Неужели это правда?
— К сожалению, да. Мой друг Брикс — достопочтенный Брикстон Смит-Медуэй — заключил пари с несколькими друзьями, но я огорчил его, отказавшись показать ему татуировку. Но таков уж Брикс, он все равно сделал бы это, просто ради смеха.
— Он не производит впечатления человека, которого я выбрала бы себе в друзья.
— О, на самом деле он человек замечательный, очень добрый и порядочный. — Лорд Бромвелл прислонился к буфету, держа в руках чашку с отбитым краешком. — Просто любитель всяких розыгрышей. Мы с ним встретились в школе, и он был первым, кто со мной заговорил. Точно так же я познакомился с Эдмондом, Чарли и Друри, и с тех пор мы все крепко дружим, хотя они тоже не совсем понимают мою страсть к паукам.
Но я никогда не стал бы барристером, как Друри, или поэтом и писателем, как Эдмонд. Брикс помогает своему отцу улучшать поместье, а вот Чарли служит во флоте, так что с ним у меня больше общего. — Он снова грустно улыбнулся. — Но что я все о себе! Расскажите, миледи, о том, чем вы интересуетесь.
— Я… Собственно, у меня нет особенных интересов, — со стыдом и смущением призналась она.
— Быть этого не может! Не бойтесь, я не стану над вами смеяться.
Она и не боялась — даже если бы призналась ему, что мечтает о карьере в театре.
Но было одно, о чем она действительно давно мечтала, и ей показалось, что об этом вполне можно сказать.
— Я всегда хотела иметь много детей.
— Вы знаете, я тоже мечтаю об этом, — живо откликнулся он. — Когда-нибудь, когда я уже не смогу путешествовать, надеюсь, Господь подарит мне такое счастье. Ну а до тех пор я не смею просить женщину выйти за меня замуж, так как ей пришлось бы ждать, когда я вернусь, гадать, жив ли я, не затонул ли наш корабль.
Как ждала его мать. Как ждала она сейчас одного его слова.
— Но разве вы не можете взять ее с собой?
— Я никогда бы не согласился подвергать жену тяготам и лишениям путешествия.
— А если женщина готова вас ждать?
— Я бы непременно отказался от такой чести, — уверенно заявил он.
— Что ж, кого бы вы себе ни выбрали в жены и, когда бы ни решили на ней жениться, она будет самой счастливой на свете, — сказала Нелл, вставая с дивана.
— Я так не думаю. — Он принял у нее чашку и поставил рядом со своей на стол. — Собственно, кто я такой? Дворянин, который отличается от прочих лишь эксцентричным интересом к паукам, и автор книги, пользующейся в данный момент большим успехом. Через месяц или год кто-то другой станет центром внимания всего Лондона, а я снова стану обыкновенным дворянином, правда, с несколько странными увлечениями.
— Ничего подобного! — возразила она, возмущенная его искренней верой в свои слова, что, несомненно, объяснялось осуждением публики и невежеством людей, особенно его отца. — Вы добрый, великодушный, отважный человек, и любая женщина сочла бы за счастье стать вашей женой!
Он посмотрел на нее внимательно, слегка склонив голову набок, будто изучал одного из своих пауков.
— А вы сами вышли бы за меня, если бы я сделал вам предложение?
Даже если бы это было официальным предложением, она была бы вынуждена отказать ему. Он заслуживал знатной и состоятельной жены, которая могла бы оказывать финансовую поддержку его научным изысканиям. Тем не менее, она честно, но уклончиво ответила:
— Думаю, любая женщина с радостью стала бы вашей женой.
— Любая? — тихо спросил он, шагнув к ней.
— Да, любая, — подтвердила она.
Надо было немедленно уходить, пока она не сказала или не сделала то, о чем потом горько пожалеет.
— Нам пора идти, милорд.
Он кивнул, но с места не сдвинулся.
Затаив дыхание, она ждала.
Он шагнул еще ближе.
Она тоже, ибо больше не могла сдерживаться.
Она понимала, что это дурно, безрассудно и только приведет к новым осложнениям, но не могла противиться своему желанию.
Привстав на цыпочки, она потянулась к нему и поцеловала.
Каждому биологическому виду свойствен особый, отличающийся от других брачный ритуал, но все они служат одной цели: продолжению рода. Это один из самых сильных врожденных инстинктов наряду с потребностью в пище, воде, в надежном убежище и тепле.
«Боже мой, что я делаю!» — прильнув к его губам, ужаснулась Нелл, но лорд Бромвелл отозвался на ее смелый поступок с таким жаром, будто ждал этого с момента их первого поцелуя.
У нее закружилась голова и подогнулись колени, но он крепко держал ее в своих объятиях, не давая упасть, и в следующую секунду она ощутила такое ликующее блаженство, что позабыла решительно обо всем. Ей было безразлично, что он — высокородный лорд, а она — всего лишь самозванка, что для нее он так же недосягаем, как луна в небе, что он прославился своими занятиями наукой, тогда как она вынуждена скрывать свое прошлое и не очень благовидные поступки.
Что ж из того! Сейчас они были просто мужчина и женщина, одинаково охваченные страстью, заставляющей стремительно биться сердца обоих, зажигающей кровь и дурманящей голову. Он тоже не помнил себя от вспыхнувшего желания и, легко подхватив ее, бережно, будто она была Спящей красавицей,
