Обойдя кровать с другой стороны, она скинула пеньюар и положила его в изножье кровати. Подобрав подол ночной рубашки, она забралась на высокую кровать, которая так сильно прогнулась, что он мог проснуться.
Но он продолжал спать, поэтому она осторожно стянула с него одеяло, пока не обнажила всю татуировку. Действительно, это была паутина с маленьким черным пауком в центре.
Она коснулась кончиком пальца, чтобы провести по рисунку, но он мгновенно перевернулся, подмял ее под себя, вытянув вверх ее руки и сдавив ей кисти, словно тисками. Это произошло так быстро, что она не успела перевести дух.
— Нелл?! — выдохнул он, удивленно глядя на нее.
Он сразу отпустил ее руки, но сам оставался в прежней позе.
— Что вам… — Он осекся, увидев, что на ней одна ночная сорочка, затем заговорил намеренно спокойно: — Прошу прощения за непроизвольную реакцию. После путешествия и ситуаций, в которых мне приходилось оказываться, я сплю очень чутко. Должно быть, вы были крайне осторожны.
Взгляд его медленно, ласкающе прошел по всему ее телу и загорелся страстью, отчего у нее бурно забилось сердце.
— Вы в таком виде… Что-то случилось? Уж не пожар ли? — Он провел пальцем вдоль выреза ее рубашки. — А может, воры или браконьеры?
— Нет, ничего такого… Просто мне хотелось посмотреть на вашу татуировку, — пошутила она.
— А! И вам это удалось?
— Да, и будь я членом «Уайтс», я бы выиграла пари.
Он тихо засмеялся и поцеловал ее в кончик носа.
— Это пари не суждено выиграть никому, потому что для этого мне пришлось бы обнажить некую часть своего тела. А я никогда на это не соглашусь.
Она положила руку ему на поясницу.
— Может, лучше было бы нанести ее на руку или на грудь, как это делают моряки?
— Я смог остановить их только этим. Татуировка именно на этом участке тела считается у таитян символом доблести взрослого мужчины.
— Это было тяжело?
— Не так тяжело, как было сидеть далеко от вас за ужином, — сказал он и провел губами по ее щеке. — И чуть труднее, чем потом поддерживать светский разговор, когда на самом деле мне хотелось делать вот это… — Он поцеловал ее в губы. — И еще это. — Он поцеловал ее шею. — А потом это…
Губы его скользнули к ее груди, пока она торопливо развязывала ленточку у горловины сорочки.
— Должен вам напомнить, что ваше присутствие крайне неприлично и вызовет скандал, если нас застанут на «месте преступления». Однако я слишком рад и доволен, чтобы протестовать.
— Прекрасно, — прошептала она, проведя пальцами по темным завиткам волос между его сосками и чуть ниже, чувствуя его нарастающее возбуждение.
Поцелуй их стал еще более страстным и нетерпеливым. Он ласкал ее тело под тонкой сорочкой, скользя горячей ладонью по стройным гладким бедрам, исподволь подбираясь к самому потаенному местечку…
Она притянула его к себе, чувствуя его нерешительность, думая, что он остановится…
Что бы ни случилось, она жаждала испытать всю глубину его близости, не могла и не хотела ждать. Это должно было совершиться сейчас, немедленно!
Взявшись за ворот сорочки, она собственными руками разорвала истончившуюся ткань, и лежала под ним обнаженная, полная страстного ожидания.
Глава 18
Как и в культуре любых других народов, у аборигенов, населяющих тропические острова, свои обычаи и отношение к пище, включая табу на употребление каких-либо продуктов. В частности, женщинам запрещено есть бананы, и если кто-то застанет ее за этим занятием, она будет забита до смерти дубинками.
Но, пожирая ее обнаженное тело горящим взглядом, Джастиниан по-прежнему не решался. Она притянула к себе его голову и потянулась к нему губами.
— Пожалуйста! — учащенно дыша, взмолилась она. — Пожалуйста! Ведь есть же способы предохранения? Девушки в школе говорили…. Если вы остановитесь…
— Да, способы есть, — хриплым шепотом отвечал он, подчиняясь ей.
Она испытала легкую мгновенную боль, но в следующую секунду он полностью овладел ею, и вся она напряглась в сладостном предвкушении, одновременно инстинктивно выгибаясь, помогая ему.
Желанное освобождение вскоре пришло, наполнив ее невероятным блаженством, тогда как он успел вовремя приподняться.
— Боже мой, я никогда… — прерывисто прошептал он, — никогда не испытывал ничего подобного.
— Потому что я была девственницей? — спросила она, ревнуя его к прежним любовницам.
Он улыбнулся и покачал головой:
— Нет, просто раньше я не чувствовал к женщине такой невероятной нежности.
— А я — к мужчине.
Он встал и принес ей миску с водой и мягкое тонкое полотенце.
— Вы разорвали свою ночную рубашку, — заметил он. — Это будет трудно объяснить.
— У меня есть еще одна, точно такая же. Так что никто не заметит разницы. А эту я спрячу в своих вещах.
— Мне следовало сообразить, что вы все продумали, — усмехнулся он, садясь рядом с нею.
Она протянула ему руки, но он снова качнул головой.
— Позвольте мне поухаживать за вами.
Намочив полотенце, он бережно освежил ее нежное, разгоряченное тело.
И даже после такой близости она отчаянно смутилась.
— Я чувствую себя одной из ваших пауков.
— Вы прекраснее даже Argope bruennichi.
— Это комплимент?
— О да! Это полосатый паук, очень красивый.
— В таком случае благодарю вас, сэр.
Закончив занятие, доставившее ему огромное удовольствие, он поставил миску на столик у кровати.
— Вы знаете, никогда еще посещение родительских пенатов не приносило мне столько радости.
Она неохотно встала и подняла остатки своей рубашки.
— Уже уходите? — огорченно сказал он и тоже спустился на пол. — Добились от меня своего и сразу убегаете?
— Я бы с радостью осталась, милорд, но если меня здесь застанут…
Он быстро обнял ее и закрыл ей рот поцелуем.
— У нас еще есть немного времени…
Он снова сел на кровать и усадил ее рядом.
— И почему снова «милорд»?
— Просто по привычке. — Они откинулись на подушки, и она прильнула к нему.
«По привычке, а еще потому, что она никогда не забудет о разделяющей их пропасти».
— Как мне хочется вместе с вами отправиться в путешествие! Однажды мы с родителями решили
