ты предпочитаешь отложить венчание?
— Нет! — вскричала она без колебаний.
— Вам понадобится свидетель, — заявил Джейми.
— Им понадобятся двое свидетелей, — оживилась Катриона. — Кстати, и нам тоже! Вы согласны стать свидетелями для нас с Джейми? — Она обернулась к жениху. — Если, конечно, ты не хочешь подождать?
— Я уже прождал пять лет, — ответил он, — но твой отец…
— Умер. Из-за него мы потеряли пять лет счастья, поэтому сейчас мне наплевать на приличия!
— Эзме, по-моему, твой пыл заразителен! — воскликнул Куинн с нескрываемой гордостью.
Его отношение потрясло ее, как самые интимные ласки. Ее жених — лучший на свете!
Джейми улыбнулся своей любимой:
— Слава богу!
— Тогда — вперед, в церковь! — объявил Куинн, кланяясь своей невесте и одновременно лукаво улыбаясь ей, отчего ей сразу стало жарко. — И к черту приличия!
Через несколько часов граф Дубхейген и его супруга, серьезные, как того требовали приличия после кончины графа Данкоума, отпустили дворецкого. Едва они остались одни, Эзме подошла к Куинну и поцеловала его.
— Оказывается, я освободил настоящую тигрицу! — со смехом сказал Куинн, целуя новобрачную в кончик носа.
— Ты что, жалеешь об этом? — поддразнила его Эзме, счастливая и довольная.
Склонив голову набок, она заглянула в его веселые голубые глаза.
— Ничуточки, — ответил он, прижимая ее к себе. — Я жалею лишь об одном: что у меня ушло столько времени, чтобы понять, что ты — единственная женщина, способная составить мое счастье!
— Мы оба были слепыми, упрямыми ослами, — со вздохом ответила Эзме. — А я, дурочка, еще старалась держать тебя на расстоянии вытянутой руки!
— Вытянутой руки? — воскликнул Куинн, прежде чем поцеловать ее снова. — У меня сложилось впечатление, что ты стремилась очутиться на другом конце света!
— Да, было, время, когда я правда так считала — но только потому, что находила тебя неотразимым.
— Я тоже нахожу тебя неотразимой, пышечка моя.
Он снова предоставил ей доказательство правдивости своих слов.
— Куинн, прошу тебя! Среди бела дня… — возразила она, хотя не слишком убедительно.
— В день нашей свадьбы! — напомнил он.
Она вздохнула и прильнула к нему.
— Надеюсь, бедняга священник со временем оправится от потрясения. Две пары являются в церковь и требуют немедленно поженить их!
— Сумма, которую я ему заплатил, с лихвой возместит все неудобства, — заверил ее Куинн.
— Да, и ты так смотрел на него, что он, наверное, сразу догадался: отказа ты не примешь!
— Не сомневаюсь, — согласился он, гладя ее по щеке. — Однако должен заметить, пышечка моя, что и у тебя на лице было не менее решительное выражение.
Смеясь, Эзме обхватила его лицо ладонями и быстро поцеловала в губы.
— Что же мы будем теперь делать, муженек? Останемся здесь и продолжим вращаться в местном обществе или вернемся в Лондон?
Куинн посерьезнел:
— А ты как думаешь?
— Остаемся, — решительно заявила Эзме. — Хотя мы теперь знаем, что у графа не было финансовых затруднений, мы так и не выяснили, кто устроил пожар в саду. Не хочу уезжать, пока мы не узнаем, кто в этом замешан, и пока злоумышленников не арестуют!
— Ничего, другого я от тебя и не ожидал, — кивнул Куинн, лаская молодую жену. — И я согласен! Если бы не слуги, я бы сейчас на руках отнес тебя наверх и не выпускал оттуда целую неделю!
— Ты не имеешь права держать меня в заточении, — ласково заметила она; любуясь его великолепной мускулистой фигурой. Теперь она имела на это полное право.
— Как же, помню, закон о защите неприкосновенности личности, — усмехнулся Куинн, садясь на диван и сажая ее к себе на колени. — Но вначале придется убедиться в том, что ты действительно хочешь остаться.
Эзме обвила его шею руками:
— Да, конечно… И все же целая неделя — это много… Мы проголодаемся!
— Максуини будет время от времени приносить нам еду. Кстати… — Он отпрянул. — Я должен поговорить с Максуини и сказать ему правду о том, кто мы такие. Он всегда был добр ко мне, когда я был мальчишкой, и я хочу, чтобы он узнал, кто я такой на самом деле, еще до того, как всем станет известно о смерти Огастеса.
Эзме не видела причин спорить:
— Раз ты так считаешь, наверное, ты прав!
Куинн улыбнулся с облегчением:
— Я боялся, что придется тебя уговаривать!
Она покачала головой:
— Раз ты считаешь, что это правильно, больше мне ничего не нужно.
— Правда, не обязательно сообщать Максуини, что мы с тобой поженились несколько часов назад, — с лукавой улыбкой продолжал Куинн. — И о том, где проходило наше бракосочетание.
— И о том, что я — сестра поверенного?
— Ни один человек в Эдинбурге не интересовался родословной моей жены, — заметил Куинн.
— Меня беспокоит еще кое-что, — призналась Эзме, играя с его галстуком. — Я не умею вести себя как леди. Несколько недель я еще могла продержаться, но ведь я всю жизнь изучала статьи Закона, а не правила этикета. Я не знаю, как правильно сервировать стол к парадному ужину и как устраивать балы!
— Вряд ли это намного труднее, чем правильно составить завещание, — ответил Куинн. — А я так давно не был в обществе, что, наверное, на каждую твою ошибку допущу тысячу своих, — добавил он, быстро целуя ее.
— Прошу прощения, милорд, миледи… — произнес Максуини с порога.
Вспыхнув, хотя она почти не смутилась, Эзме отскочила от Куинна.
— Что такое? — спросил Куинн, нимало не смущаясь.
Схватив Эзме, он снова притянул ее к себе.
— Милорд, с вами желает побеседовать главный констебль.
— Может быть, они наконец нашли поджигателя? — с надеждой спросила Эзме.
Куинн распорядился, чтобы главного констебля провели в гостиную. Эзме пересела в кресло, а Куинн остался стоять у камина с видом человека, который привык командовать.
Вдруг ей стало жарко. Она сообразила, что их положение совершенно переменилось. Она полюбила одинокого, несчастного потомка знатного рода, лишенного наследства. Теперь она — графиня. Взяв ее в жены, Куинн совершил мезальянс. Она — сестра обычного стряпчего, без состояния и титула. Куинн же сделал ее графиней. Чем может она отплатить любимому, кроме любви и преданности? Впрочем, ему больше ничего и не хочется, как и ей самой. Она всю жизнь мечтала выйти замуж не только по любви, но еще и по взаимному уважению. Теперь она стала одной из самых счастливых молодых женщин в Англии.
— Итак, мистер Рассел, — обратился Куинн, когда тот с важным видом вошел в гостиную, — какие новости?
— К сожалению, милорд, — загробным голосом начал мистер Рассел, усевшись в кресло, на которое Куинн ему молча указал, — несмотря на все наши старания — а мы приложили все наши силы, — найти поджигателя не удалось. — Мистер Рассел подался вперед. — Откровенно говоря, милорд, я думаю, что пожар в вашем саду устроили мятежники, которые хотят свергнуть монархию. Они, несомненно, набрались вредных мыслей у французов.
