— Думаю, немного рыбки ему не повредит. Без майонеза и лимона, конечно. Я для него специально приготовил без специй, отварную. Надо будет аквариум завести, чтобы у него всегда была свежая рыба на завтрак. А может, и сам научится ловить. На удочку или лапой. Кстати, молоко я ему уже налил.
— Вот и прекрасно. У меня будет отличный сосед и собеседник за столом. Так и быть, положи и ему немного рыбы на блюдечко, в виде эксперимента. Для дегустации. Может быть, все же посидишь за компанию с нами двумя? Хотя бы чаю выпьешь или пива.
— Спасибо, мадам, за приглашение. Но у меня слишком много дел на сегодня. Боюсь не успеть. Оставьте все на столе, я потом уберу. — И, быстро расставив приготовленные блюда, он тут же удалился. Кофе или чай Рейчел обычно предпочитала наливать себе сама.
Как всегда, подумала она. Четко старается выдерживать установленную им самим дистанцию в отношениях с женой работодателя. Вежливо, но твердо и непреклонно.
После ужина она отнесла в корзинку заснувшего прямо во время еды котенка, пожелав ему приятных снов, и отправилась к себе в спальню. Прихватила заодно большую кружку с чаем, чтобы не тревожить Брайана и не ходить самой лишний раз на кухню. Из спальни был выход на террасу, и она устроилась там в шезлонге, накрывшись для тепла и уюта пледом.
Был прекрасный вечер, и сверху открывался отличный вид на мерцающую вдали спокойную гладь озера Онтарио, на разноцветные огни, украшающие небоскребы и улицы города. Солнце уже зашло за горизонт, оставив лишь призрачно-опаловую полоску с легким розоватым отливом на границе между небом и землей, где-то далеко на западе.
Память легко и услужливо перенесла ее в тот день, когда она впервые приехала сюда, счастливая и влюбленная в короля этого сказочного замка. Ее пребывание здесь казалось бы сплошным весенним праздником, если бы не одно «но», омрачавшее все остальное. В этом прекрасном доме когда-то правила бал первая жена владыки ее души и тела, и Рейчел иногда почти физически ощущала ее незримое присутствие. Это было неприятное чувство, как будто она жила в доме с привидениями, постоянно следящими за тобой и готовыми в любую минуту учинить тебе какую-нибудь пакость.
Она, конечно, добилась, чтобы интерьер был изменен. В первую очередь, в спальне. Но призрак, хотя и редко, но все же давал о себе знать, напоминая о прошлом хозяина, проявляя себя иногда в самых неожиданных хозяйственных мелочах и в некоторых привычках мужа.
Рейчел уже не раз думала о том, что ей гораздо легче было бы перенести наличие у него любовницы, чем страдать от этого щемящего, горького чувства заочной конкуренции и ревности к женщине, которой уже давно нет в живых. Зная о том, что частичка их прежней любви, что бы он ни говорил, постоянно живет и будет жить в его сердце.
Она прихлебывала быстро остывающий чай, пока тьма окончательно не опустилась на землю, взяв все окружающее в свои загадочные и сонные объятия. Заметно посвежело, даже похолодало, но под пледом было тепло, и Рейчел как-то незаметно задремала.
Вернувшийся после делового ужина муж нашел свою любимую жену на террасе. Некоторое время он молча наблюдал за ее умиротворенным лицом, за легким подрагиванием длинных ресниц во сне… Потом не выдержал и положил ладонь на ее плечо, чувствуя струящуюся, влекущую теплоту ее тела. Затем нагнулся и легко поцеловал в висок.
Рейчел почувствовала сквозь сон его взгляд и нежное прикосновение, слегка напряглась и потянулась, но не стала открывать глаза. Однако его не обманул этот нехитрый маневр. Она услышала над собой его бархатистый голос со слегка насмешливой интонацией, гармонично вплетавшийся в хрустящий и пряный ночной воздух этого города.
— Любуешься звездами, дорогая? Или решила здесь встретить рассвет? — Он зашел спереди, встав перед шезлонгом, и потянул ее за руки. — Позволь, я помогу тебе подняться и провожу до постели. А то спросонок можешь упасть.
— Спасибо, я сама справлюсь. — Рейчел попыталась отвергнуть протянутую руку помощи, но не успела. Он вдруг нагнулся и очень легко, ловко и непринужденно, как в старые времена, поднял ее на руки вместе с пледом и понес в спальню.
— Ну не надо так, — полусонным голосом пробормотала уже пробудившаяся принцесса, не способная еще оказать эффективного сопротивления своему похитителю. — Мы же договаривались.
Однако рвущийся наружу голос протеста был блокирован его поцелуем. Провокационным и нечестным поцелуем, поскольку он опять воспользовался ее физической расслабленностью и романтическим состоянием души. К тому же это был глубокий и чувственный поцелуй, вызвавший у нее почти мгновенно ответное желание. Более того, ей захотелось продолжения этого долгого поцелуя, и в более комфортных условиях… со слиянием тел в теплой и уютной семейной кровати.
Крис небрежно затворил дверь спальни ногой и уверенно понес нежное и томное тело жены прямо к заветному ложу.
— Ты не должен этого делать, — вновь прошептала она слабым и неубедительным голосом.
Однако никакой словесной реакции с его стороны не последовало. Видимо, властелин решил, что время для слов прошло, что слова давно пора заменить делами, которые сами за себя ответят.
Он плавно опустил ее на кровать и устроился рядом, примостив одну руку под голову, а вторую запустив под плед и охватив ладонью гладкий изгиб сочной и аппетитной женской плоти ниже талии. Его язык вновь вторгся в глубину ее рта, вызывая своими медленными, чувственными круговыми движениями закипание крови в венах, порождая сладостные волны в недрах ее тела.
Она поняла, что ею овладевают какие-то потусторонние силы, таившиеся до этого внутри, которые сильнее женского разума и воли. Эти силы сейчас толкали ее в крепкие объятия мужчины, предлагали, взывали, заклинали, умоляли слиться с ним, лишая остатков рассудка и здравого смысла.
Она задыхалась от бремени одежды, хотела освободиться от сковывающих покровов и препятствий, увидеть его обнаженное тело, почувствовать своими пальцами и губами его взволнованную, изнемогающую плоть…
Рейчел услышала собственный протяжный стон, вырвавшийся из груди, когда его ловкие и сильные руки быстро стянули с нее блузку и обхватили ладонями ее спелые, налитые груди. Большие пальцы рук легкими, круговыми движениями начали массировать соски, вызывая все новые ответные волны тепла внизу живота.
Потом она вдруг поняла, что это уже ее пальцы в спешке и нетерпении расстегивают и срывают с него одежду. А его пальцы в свою очередь спустились вниз, ритмично поглаживая и разминая ее лоно, уже увлажненное и освобожденное от последнего защитного слоя из тонкого бежевого шелка.
Вслед за пальцами покинули ее рот и спустились вниз, к сочленению бедер, его губы. Она застонала от острого наслаждения и нестерпимой жажды обладания, когда почувствовала, как его плотный и горячий язык раскрыл и раздвинул по всей длине ее уже припухшие половые губы, слизывая на ходу пряную влагу, скопившуюся между ними. Потом они слегка обхватили маленький бутон на вершине раскрывшейся перламутровой раковины. После нескольких всасываний и осторожных покусываний этого крошечного розового лепестка она почувствовала, как уплывает куда-то в сладостное небытие, а ее бедра рвутся к мощному, перевитому венами огромному мужскому столбу, бьющемуся в нетерпении в ее сжатой ладони, у самого входа в священные глубины.
Она уже не могла остановиться в этом безумии и пароксизме страсти. Это было выше ее сил. За пределами любых человеческих сил. Это было бы совершенно безнадежной попыткой остановить землетрясение или извержение вулкана. Это было бы против всех основ природы, против самой себя. Тем более, что его немыслимых размеров орган уже начал свое неумолимое погружение в сочную призывную темноту, плавно, медленно и осторожно, дюйм за дюймом, как будто впервые нащупывая и проторяя путь в этой тесной и влажной пещере.
Массивный предмет из плоти и кожи вошел в нее до самого конца и на несколько секунд и замер, постепенно расширяясь и еще более удлиняясь, достигая собственных максимальных пределов, одновременно как бы давая возможность окружающей нежной и трепетной женской материи привыкнуть к себе. Затем так же медленно и осторожно он двинулся назад, как бы измеряя свои габариты и проверяя свои возможности на разных режимах работы.
Рейчел почувствовала, что буквально сходит с ума от остроты ощущений, от этой нарочитой, неестественной медлительности. Ее руки инстинктивно обхватили партнера за бедра и жадно и
