Детина изумленно уставился на него:
— Ты знаешь, как меня зовут?
— Видел тебя на состязаниях в прошлом году. Насколько помню, ты показал себя редким арбалетчиком.
— Лучше меня нет ни в чем! — похвастал Медведь. — Я был самым лучшим тогда, а теперь стал еще лучше. Побью любого в поединке, с оружием или без. Я выходил победителем во всех королевствах, от Иллирии до Арондела. И все-таки до сих пор люди отказывают мне в почтении, которое я заслуживаю. Даже тут, в моей родной деревне, мне постоянно приходится колошматить тех, кто не уступает мне дорогу. И знаешь почему?
— Потому что ты подонок, — беззвучно вставила Энн.
— Потому что у меня нет репутации, — съязвил Медведь. — Потому что шайка льстивых писцов не превозносит меня по всем углам королевства и подкупленные барды не распевают баллады о моих славных подвигах, написанные под мою диктовку. У меня же нет ничего, кроме истинных фактов, доказывающих мое превосходство. А факты куда тяжелее на подъем, чем выдумки.
— Жизнь — жестокая штука.
— При всем при том, — продолжал Медведь, — предположим, я повстречаю какого-нибудь из этих воспетых и перевоспетых картонных геройчиков, и предположим, я возьму над ним верх в единоборстве. Вот это станет сказанием, которое будут повторять и повторять. — Он хитро ухмыльнулся, показав два ряда желтоватых зубов. Кулаки, величиной с хороший окорок, сжимались и разжимались.
— У тебя яблока не найдется? — спросил принц. Таких слов Медведь никак не ожидал. Как, впрочем, и все в зале. Даже Венделл был ошарашен.
— У кого-нибудь тут есть яблоко?
— Нет, — буркнул Медведь, остальные продолжали молча пялиться на них.
— Венделл!
Венделл пожал плечами и сбегал на кухню за яблоком. Он протянул яблоко Шарму, сопроводив румяный плод вопросительным взглядом. Шарм подмигнул ему, прошел через залу, положил яблоко себе на макушку и прислонился к стене, небрежно заложив большие пальцы за пояс.
— Ну-ка, Медведь, посмотрим, насколько ты хорош, если без прикрас.
Медведь пожевал щеку изнутри и снял с плеча арбалет.
— Ты про это?
— Совершенно верно. Такой выстрел для тебя должен быть сущим пустяком.
— Ты хочешь, чтобы стрелой из этого арбалета я сбил яблоко с твоей головы?
— Ну, если ты думаешь, что не сумеешь…
Медведь заворочал нижней челюстью. Он понимал, что это хитрость, но вот какая? И обвел взглядом залу. Все глаза были устремлены на него. Он вложил деревянную стрелу в желоб арбалета и медленно оттянул тетиву с помощью рычажка, который протяжно поскрипывал.
— Я-то готов. А вот ты самонадеянный молокосос и позер, верно?
— О, я бы так не сказал. Я ведь видел, как на том состязании ты попадал в медные монеты с расстояния вчетверо длиннее этого.
Некоторые зрители согласно закивали. Энн вцепилась в рукав Мандельбаума:
— Мандельбаум! Он его застрелит!
— Этого он никак не может. Если Макаллистер убьет Шарма, это будет означать, что он промазал по легкой мишени. И вот тогда он обзаведется репутацией человека, убившего принца по неумению. Репутацией неумехи. А этого он хочет меньше всего. Выхватить меч и напасть он тоже не может. Все сочтут, что он испугался испытания, которое предложил ему Шарм.
— Но что, если он прицелится по-настоящему и по-настоящему промахнется?
— Не промахнется. — Но Мандельбаум сказал это без особой уверенности. В воинских искусствах он был не силен, а яблоко выглядело жутко-маленькой мишенью, а зала была длинной, и лампы отбрасывали неверный мерцающий свет.
Медведь поднес арбалет к плечу и тщательно прицелился, злобно посверкивая глазами на принца, так как сознавал, что его каким-то образом провели. Только он не мог понять, как именно. Затем он выстрелил.
Стрелу в полете увидеть невозможно, сила натяжения макаллистеровского арбалета равнялась ста фунтам. Вы слышали звон тетивы, свист стрелы, но ваш взгляд уже был устремлен на принца Шарма.
А он показал такую стремительность, что и по сей день некоторые жители деревни утверждают, будто Мандельбаум отвел всем глаза. Только сейчас он небрежно прислонялся к стене с выражением вежливой скуки на лице, с руками за поясом и с яблоком на макушке, что придавало ему чуть смешной вид. А в следующий миг он сделал молниеносное движение. Глаза уловили блик света на клинке, смутное струящееся движение мышц — меч принца Шарма аккуратно расколол летящую стрелу в воздухе. Тут же обе ее половины вонзились в яблоко на расстоянии в четверть дюйма друг от друга.
— Не верю, — сказала Энн. Мандельбаум изумленно покачал головой. Венделл только пожал плечами.
Медведь ошарашенно моргал. Шарм стоял неподвижно, обеими руками сжимая рукоять Разящего и все еще держа сверкающий клинок перед своим лицом вертикально вверх. Потом медленно расслабил плечи, снял яблоко с макушки, взглянул на параллельно торчащие половинки стрелы и бросил яблоко Медведю. Вновь струение мышц — и Разящий оказался в ножнах. И только тогда все зрители зарукоплескали. Принц кивнул им и пошел через залу, протягивая руку Макаллистеру. Медведь взял ее с некоторой опаской, заметив, что другая рука Шарма все еще покоится на мече. —
— Так вы говорите?..
— А?
— Насколько припоминаю, вы рассуждали о репутациях. И говорили что-то о том, что мою создают подкупленные барды.
— Угу. Верно, — сказал Медведь. — Барды. Необходимы для создания репутации. Хм, а вы не знаете, где бы я мог подкупить парочку-другую?
— Нет.
— Отлично. Ну ладно, так я пошел.
— Нет-нет, останьтесь и выпейте с нами. — Шарм положил руку на плечо детины. — Дело в том, что я как раз ищу кого-нибудь, кто мог бы познакомить меня с местным фольклором.
— Хм, ну, раз вы угощаете, мне вроде бы неудобно отказываться.
Макаллистер сел и, после того как познакомился с остальными, продолжал:
— А меч у вас, Шарм, очень даже. Собственному оруженосцу заказывали?
— Нет, мне его преподнесли. — Шарм отстегнул ножны и протянул их Медведю, который с уважением начал разглядывать Разящий.
— Очень, очень даже ничего. И как уравновешенно! — Он раскрыл инструменты, вделанные в рукоять. — Это что за крючок? Орехи выковыривать?
— Хм… по-моему, чтобы сращивать концы веревок.
Они поговорили об урожае, о местных состязаниях, об охоте и прочем. Затем Шарм начал расспрашивать своего недавнего противника о терновой изгороди, а Энн и Мандельбаум, перебивая его, вставляли свои вопросы.
