– Выходит, по – твоему, на этом листе может быть написано
– Не знаю точно. но предполагаю, – ответил Рик.
– Чего ты ждёшь, Альберто, давай попробуем! – с нетерпением предложила Росселла.
– Это непросто: чтобы получить одну страницу, печатать придётся трижды – сначала нотный стан, затем ноты. и еще раз, если нужно добавить слова.
– Так за дело! – потребовала Росселла.
Они взяли матрицу для набора нот, и Альберто выложил в ней металлические брусочки с изображением нотного стана и скрипичного ключа. Отпечатали первую страницу, и затем он вставил в матрицы символы четырёх нот, которые, по мнению Рика, составляли слово. И снова вставили в станок лист, который только что был оттиснут.
– Посмотрим, – прошептал Альберто, нажимая рычаг.
Страница ушла в станок, наборная касса окунулась в краску, потом прижалась к бумаге, и она выползла с другой стороны. На ней все увидели четыре ноты на нужном месте нотного стана.
Рик чуть не умер от огорчения. Ничего не случилось.
Джулия ласково тронула его за плечо, желая утешить, но Рик только ещё больше расстроился. Он решил, что девочка хочет таким образом сказать ему, что глупость он придумал, вот и всё.
Альберто вынул бумагу из – под пресса. И как только он это сделал, станок вдруг начал вращаться в противоположную сторону и снова направил бумагу под пресс.
– Что происходит? – удивился Альберто. – Не может быть! Станок сам заработал!
Механизмы станка задвигались, его заржавевшие от времени зубчатые колёса пришли в движение, хотя никто не задавал никакой команды, и тарахтели, словно огромная пишущая машинка.
Матрица снова окунулась в краску, пресс снова зажал бумагу, и снова из – под него появилась страница. Альберто поднял оттиск, показал его всем и, теребя свои усы, едва ли не вырывая их, сказал:
– Думаю, что песня спета…
За первыми четырьмя нотами следовало много других музыкальных нот.
– Тут есть и слова! – воскликнул Рик, медленно читая слоги, сопровождавшие каждую ноту.
Глава 20
Часовых дел мастер
Часовой башне было жарко и очень пыльно, пахло опилками. Обливия поднялась на второй этаж и оказалась возле механизма башенных часов.
С тревогой осмотрелась, но никого не обнаружила.
Наверху слышалось постукивание молотка, и она поднялась ещё на один этаж. Где – то поблизости ворковали голуби.
Теперь она увидела человека со спины.
И сразу узнала его: узкие плечи, яйцеобразная голова с торчащими волосами и особая манера покачиваться, словно танцуя под какую – то неслышимую музыку. Питер Дедалус.
Обливия шагнула к нему и произнесла:
– Привет, Питер.
Он не обернулся. Но замер, перестав стучать молоточком.
– Это я, Питер, – прибавила Обливия.
Человек медленно повернул голову. Обливия сняла маску и ласково улыбнулась ему.
– Не может быть… – проговорил Питер.
– Знал бы ты, чего мне стоило найти тебя, – сказала Обливия.
Питер не смотрел на неё, он уставился в пол.
– Не может быть? Как ты добралась сюда?
– Из нашего дома, Питер. Нашла ключ. И открыла дверь.
Обливия хотела подойти к нему, но он тут же вскочил:
– Ты лжёшь! Это невозможно! Эта дверь осталась запертой на многие годы!
– А теперь, однако, открылась.
– Но она закрыта с этой стороны! Я ходил туда и проверял. Она была закрыта!
– Сокровище моё, у этих дверей так много секретов, что трудно понять, как они работают. Может быть, именно об этом нам и нужно поговорить.
– Она была закрыта, – повторил Питер, осматриваясь, словно ища, куда бы убежать, и стал сердито тереть ладони одна об другую. – Что ты с ней сделала?
– С кем, сокровище?
– Я думал, что Пенелопа и Улисс Мур нашли её. – прошептал Питер.
– Нашли? – переспросила Обливия. – Что нашли?.. Если имеешь в виду карту со всеми дверями, какие существуют в Килморской бухте, – прибавила она, – так она у меня.
– Нет! – вскричал Питер. – А что ты сделала с Пенелопой и Улиссом?
– Ну что ты волнуешься? Совершенно ничего, дорогой Питер. Они сами просто исчезли из своего любимого дома. Ну да, конечно, потрясающая любовная история! Не хотелось бы огорчать тебя, Питер, но боюсь, что только я и осталась из всех твоих друзей. Поэтому, сокровище мое, иди ко мне. Дай, я приласкаю тебя немного!
– Уходи!
– Неужели ты не скучал по мне?
– Нет!
Обливию нисколько не смутило поведение часовщика, она, видимо, хорошо знала его и понимала, что таким образом он лишь пытается скрыть свою слабость.
– Питер. – прошептала она.
И, продолжая ласково смотреть на него, подошла ближе.
Питер не хотел этого, но Обливии удалось преградить ему дорогу, встав между ним и лестницей.
– Перестань. сокровище моё, – продолжала уговаривать его Обливия, и часовщик в конце концов сдался.
– На самом деле я, конечно, тосковал по тебе, – признался он.
– О, Питер! Правда?
– Ты… ты так необыкновенно красива…
– О, сокровище моё. Наконец – то я встретила мужчину, который умеет ценить женскую красоту! – воскликнула Обливия, окутывая его ароматом своих духов.
Питер не возражал, у него опять не хватало сил противиться.
– Знал бы ты, чего мне стоило найти тебя! – продолжала Обливия. – Питер?.. Прошло столько времени, а тебе нечего сказать мне? Неужели так и не откроешь секрет своей дорогой Обливии?
Питер зажмурился и не произнёс ни слова: слишком противоречивые боролись в нем чувства.
– Нет! – решил он в конце концов и с силой оттолкнул Обливию.
От неожиданности она оступилась на своих высоких каблуках и, покачнувшись, ударилась спиной о зубчатые колёса часового механизма, а потом, совсем потеряв равновесие, упала и порвала при этом платье.
Питер, воспользовавшись моментом, бросился вниз по лестнице.
Обливия вскочила и, скинув туфли, побежала следом за ним, перескакивая со ступеньки на ступеньку.
– Остановись, мучение моё, остановись! – закричала она.
