женщина, сгорающая от столь же неудержимого желания. Желания, сильнее которого ей не доводилось испытывать.
Ее руки начали нетерпеливо ласкать безупречное тело мужа. Несколько мгновений Джордж стоял неподвижно, однако почти сразу стал отвечать ей с таким же жаром. Застонав, он крепко обнял ее и с силой привлек к себе, так что она ощутила его возбуждение.
Ей было известно — и неизвестно — так много! Столько способов доставить ему наслаждение! Именно этого сейчас ей хотелось больше всего на свете — подарить ему настоящее, неземное наслаждение.
Глухой стон сорвался с губ сэра Джорджа, когда язык Элайи прикоснулся к одному из его сосков, затем к другому. Прикосновения ее губ и языка стали смелее, а нежные и сильные руки ласкали его грудь, спину и бедра, поддразнивая и воспламеняя. И сдвигая пояс его бриджей все ниже и ниже…
Властно завладев губами Элайи, Джордж сорвал с нее тонкую сорочку, уложил жену на постель и, с трудом переводя дыхание, накрыл ее своим телом. Губы его снова сомкнулись на ее горячих губах.
Теперь Элайя уже ни о чем не думала. Чуть раздвинув ноги и выгибаясь навстречу мужу всем телом, она повиновалась только древнему зову плоти. Джордж мощным рывком ворвался в нее, и она закусила губу от резкой боли, стараясь не закричать.
Боль быстро прошла, и Элайя тут же забыла о ней, уступая могучему ритму, с которым муж увлекал ее все дальше в неведомые выси. Тело ее напряглось от сладостно-невыносимого ожидания, а его губы и руки лишь усиливали ее нетерпение.
Она обвила его тело стройными ногами, побуждая не останавливаться, наконец напряжение отпустило ее, и Элайя приветствовала это протяжным криком. Почти в то же мгновение Джордж издал сдавленный, гортанный возглас и упал на нее, обжигая ее грудь влажным дыханием.
Удовлетворенные, уставшие, они погрузились в глубокий сон, не выпуская друг друга из объятий.
Джордж проснулся с блаженным вздохом. Наступило утро — даже сквозь закрытые веки ощущался солнечный свет.
Счастливая улыбка заиграла на его губах при мысли о том, как стремительно он овладел вчера своей женой. Господь свидетель, он никогда не испытывал такой страсти, такого желания. И такого потрясения.
Он потянулся, припоминая, что собирался не спешить, быть нежным и внимательным. А получилось так, что он потерял голову, едва войдя в комнату и увидев обнаженные ноги Элайи на шелковом покрывале. В первые минуты ему было очень нелегко говорить спокойно и притворяться невозмутимым, хотя он и чувствовал себя так, словно никогда в жизни не желал женщину.
Конечно, ему было приятно, когда она так смело первая поцеловала его. Честно говоря, он никак не ожидал, что его молодая жена поведет себя таким образом в первую же брачную ночь, вернее, не смел надеяться на это. Ощутив прикосновение ее губ, он уже не владел собой.
Перестал владеть собой…
Он протянул руку, желая обнять Элайю, снова стать с ней единой плотью, подарить ей наслаждение.
Постель была пуста. Джордж сел и осмотрел комнату. Его бриджи были аккуратно сложены на сундуке возле двери, как и прочая одежда.
Пожалуй, надо радоваться, а не удивляться тому, что дочь сэра Томаса сумела подняться на рассвете в первое утро своей замужней жизни, не потревожив при этом супруга.
Джордж поздравил себя с тем, что у него такая заботливая жена, и, весело насвистывая, принялся одеваться.
Глава десятая
Вопреки своим ожиданиям, он не обнаружил Элайю в зале, хотя был уверен, что она находится там, отдавая распоряжения по хозяйству. Несколько слуг вяло собирали из-под столов кости, оставленные наевшимися до отвала собаками. При виде хозяина движения их стали чуть более энергичными. Он расспросил их, и каждый старался подчеркнуть, что взялся за работу по собственной инициативе: новая хозяйка Равенслофта прошла мимо, не сказав им ни слова.
Голодный и озадаченный, Джордж проследовал в кухню, где царил еще больший разгром, чем в зале. Горшки и вертелы были не вычищены, столы покрыты липкими пятнами, даже огонь в очаге не горел. Он увидел лишь громко храпящего Гастона, который лежал на полу, прижимая к жирной груди пустой мех от вина.
Джордж на ходу прихватил засохшую горбушку хлеба и пошел дальше, напряженно раздумывая о том, куда же, черт побери, девалась Элайя и чем она может заниматься.
Судя по положению солнца, время для мессы давно миновало, так что вряд ли стоило искать ее в церкви.
Взгляд Джорджа упал на приоткрытую дверь конюшни, и он улыбнулся. Наверняка она отправилась проведать своего жеребца.
Он медленно пересек двор, отметив, что у ворот стоит на страже в криво надвинутом шлеме только один часовой, да и тот нетвердо держится на ногах. Увидев Джорджа, солдат выпрямился так резко, что уронил копье.
— Поменьше эля в следующий раз! — бодро окликнул его Джордж. — Я рад, что хоть ты на посту!
Караульный виновато улыбнулся и отсалютовал.
На душе у хозяина Равенслофта было, однако, совсем не весело. Кто угодно мог беспрепятственно проехать в ворота замка, мрачно подумал Джордж. Благодарение Создателю, что сэр Томас не остался на ночь, иначе он вполне мог бы надрать зятю уши за небрежность.
Джордж оглянулся, гадая, заметила ли все это Элайя. Наверняка заметила.
Затем он сообразил, что, если ворота замка оказались не защищенными от возможного нападения, выходит, выехать наружу тоже можно было без помех.
Он зашагал быстрее. Не может быть, чтобы Элайя оказалась настолько безрассудной и отправилась кататься верхом в полном одиночестве!
Джордж распахнул дверь конюшни и прищурился, вглядываясь в полумрак. В косо падавшем луче света кружились пылинки. Где-то рядом раздалось нетерпеливое ржание. Джордж с облегчением увидел, что конь Элайи находился в своем стойле.
Выйдя наружу, он постоял, напряженно размышляя, куда же отправиться теперь. Из казармы донесся взрыв смеха, и в басовитом мужском хоре ему послышался знакомый женский голос.
Джордж зашагал к казармам, открыл дверь — и застыл на пороге, уперев руки в бока и рассматривая столпившихся вокруг его супруги солдат. Она сидела на табурете, небрежно закинув ногу на ногу — ни дать ни взять королева в окружении придворных. Впрочем, какая уж там королева, скорее…
— Тут он и говорит: «Ладно, в следующий раз смотри, куда целишься!» — закончила Элайя какой-то рассказ, и мужчины снова разразились дружным хохотом.
— Мне кажется, вы уже достаточно позабавились, — холодно заметил Джордж.
Она резко повернулась, а затем окинула солдат быстрым взглядом. Они были явно удивлены, словно появление хозяина было не просто неожиданным, но и необычным.
Элайя сразу вспомнила, как таяла в его объятиях ночью и как наблюдала за ним сегодня, когда первые лучи солнца окрасили небо в розовые тона.
Ей было приятно видеть, каким юным он выглядел во сне. Прядь белокурых волос упала на гладкий лоб, густые ресницы отбрасывали длинные тени на щеки, а губы были соблазнительно приоткрыты. Элайе ужасно хотелось поцеловать его, однако она не решилась, подумав, что Джорджу следует отдохнуть после усердных ночных трудов.
А потому, двигаясь быстро и бесшумно, она умылась, смыв с себя несколько засохших пятнышек девственной крови. Затем осторожно приподняла покрывало, которое натянул Джордж, и, сдерживая смех,
