Больше они ни о чём не говорили до завершения регистрации. Потом проводили глазами свой багаж, удалявшийся на транспортёрной ленте, и разобрали посадочные талоны.
— Все места рядом, — объявила Анита, посмотрев на билеты.
— Я хочу к окну, — сказал Рик.
— А я — горячего шоколада и узнать, что обнаружила Анита, — сказал Джейсон.
Кудрявый выбежал из зала отправлений международных авиарейсов, сел в «астон мартин» и коротко объяснил брату, что увидел в аэропорту.
— Что они везут в этом рюкзаке, как ты думаешь? Золотые слитки?
— Не знаю.
— Как бы то ни было, все трое улетают. И не вернутся в Венецию.
— И что ты предлагаешь делать?
— Припарковать машину в надёжном месте.
— А потом?
— Позвонить шефу.
— Рискуем разбудить его!
Кудрявый взглянул на часы:
— Ты когда-нибудь слышал, что он спит? Ему хватает трёх часов в сутки.
— А если попадём как раз на эти три часа?
Братья по фамилии Ножницы помолчали, слушая, как барабанит по крыше машины дождь.
— Тулуза, — с выражением, словно название фильма, произнёс белокурый.
— Земля еретиков и трубадуров, у подножия Пиренеев.
— Вопрос: зачем отправляются в Тулузу трое ребят?
— Да ещё с тяжелейшим рюкзаком.
Братья Ножницы не имели ни малейшего представления об этом. Им поручили поехать в Килморскую бухту следом за Анитой Блум, узнать что-нибудь об этом месте и доложить. И не было никаких распоряжений о поездке куда-либо ещё. За границу, например.
— Мы никогда не были там. В Пиренеях.
— Представляешь, какой это кайф — горы, козы и запах навоза, — усмехнулся белокурый. И прибавил: — Я тысячу раз предпочёл бы кафе на пляже в Биаррице или номер в отеле «Негреско» в Ницце.
— Да, но они-то летят в Тулузу. А нам что делать?
— Нам нужно следовать за ними. Сядем в тот же самолёт, узнаем, что они задумали, и доложим.
Белокурый тронул машину с места и принялся высматривать, где бы пристроить её.
Кудрявый усмехнулся:
— А тут, пожалуй, ещё вспыхнет хороший пожар.
— И тогда мы вернёмся домой…
— …и насладимся заслуженным отдыхом, — заключил кудрявый.
Глава 4
ЧУДОДЕЙСТВЕННОЕ ЛЕКАРСТВО
Джулия повернулась в постели. Никак не удавалось уснуть, и болела голова.
В комнате стоял полумрак, а часы на тумбочке показывали пять минут шестого.
Интересно, полетел уже самолёт в Тулузу?
Расстроенная, Джулия поднялась с кровати. Не поехала с ними только из-за температуры, которая не хотела понижаться. Девочка подошла к окну и открыла ставни, желая взглянуть наружу. Небо оранжевое, море почти спокойное, никакого, даже малейшего, ветерка. Сильнейший приступ кашля так сотрясал её, что в глазах темнело. Она покачнулась и упала на кровать, чувствуя, что недостаёт воздуха.
И всё же она думала сейчас только об одном: ребята отправились в опасное путешествие, а у неё нет никакой возможности связаться с ними, вынуждена сидеть дома с температурой.
Она опять перевернулась на живот и невольно взглянула на пол. По нему разбросаны десятки книг и журналов, которые Джейсон и мама приносили ей, чтобы не скучала. Но она никогда особенно не любила читать, и книги валялись как попало по всему полу, закладки в некоторых лежали на пятой, шестой, самое большее на двадцатой странице, когда ей удавалось заставить себя читать дальше.
Джулия — человек действия, и потому она не хотела сидеть взаперти, в комнате среди всех этих книг. Ей хотелось выйти отсюда!
И вдруг она неожиданно решила: всё, хватит. Тем более что пришла одна хорошая мысль.
Джулия поднялась, прошла на другой конец комнаты к старинному шкафу восемнадцатого века, щёлкнула замком и попробовала открыть створку так, чтобы она не скрипнула, как всегда.
Оделась, сдерживая кашель, неслышно прошла по коридору в ванную комнату и открыла шкафчик с лекарствами.
Стараясь не шуметь, стала просматривать упаковки с забавными названиями, в поисках чего-нибудь, что раз и навсегда снизило бы температуру. До сих пор родители были неумолимы и лечили её только натуральными средствами.
Наконец нашла зелёную упаковку аспирина. Джулия знала, что принимать его можно только после еды, взяла пару таблеток и сунула их в карман, вернула упаковку на место, закрыла шкафчик и вышла из ванной.
Семейные портреты, висящие на стене вдоль лестницы, молча проводили её взглядом.
Джулия медленно стала спускаться в кухню, чувствуя, как по ногам пробегает холодок, проникая даже сквозь носки. Это из башенки тянул такой сильный сквозняк, что ощущался даже на первом этаже, в комнате с каменным потолком. Джулия направилась в кухню, миновав гостиные, заполненные разными вещами, которые, казалось, тихо дышали среди теней.
В кухне никого не было, стояла тишина. Джулия открыла холодильник, быстро осмотрела его содержимое, достала упаковку ветчины и затем открыла буфет в поисках хлеба. Поставила чайник на плиту и принялась есть, ожидая, пока закипит вода.
Человек в соседней комнате поднялся с кресла.
Джулия не перестала есть. Усевшись на табуретку с красно-белой подушкой, она лишь взглянула на него.
Нестор, хромая, встал на пороге.
— Ты не должен быть здесь, — произнесла Джулия, жуя ветчину, которая показалась ей безвкусной, как бумага. — Если родители заметят…
Нестор провёл рукой по голове.
— Не заметят. Я всегда слышу, когда кто-нибудь спускается вниз. И всегда успеваю удалиться.
— Это всё-таки некрасиво, — продолжала Джулия. — В конце концов, это ведь их дом.
Старый садовник указал на кресло в столовой рядом с кухней: мягкий и округлый силуэт, широкие подлокотники, пёстрая девонширская ткань.
— Я провёл в этом кресле большую часть своей жизни, Джулия.
Чайник засвистел.
— Тогда забери его к себе в свой домик. Не думаю, что мама будет против.
— Я провёл в этом кресле большую часть жизни. И ты не можешь так запросто перемещать вещи.
Джулия засмеялась:
— А ты терпеть не можешь, когда они перемещаются, не так ли?
Смеялась Джулия, потому что по крайней мере в первое время после переезда семьи на виллу «Арго» её мама пыталась всё переделать в доме на свой лад — по-другому расставить мебель, поменять местами картины, заменить одно зеркало другим, менее громоздким, хотела поставить современное, удобное кресло.
