объяснялся каким-то иным образом, и нагота носила некий не совсем понятный современным людям священный смысл.
Но домысливать и пытаться объяснить этот обычай я с вашего позволения не стану. И поскольку читательницы, возможно, представят себе длинноволосых полуобнаженных красавцев, точь-в-точь как на рекламных картинках в гламурных журналах, играющих мускулами и щеголяющих легкой богемной небритостью, на всякий случай предупрежу: нигде ни разу эти воины прекрасными не названы… Да, и еще: нигде не написано про то, как обнаженные воины сражали наповал своей красотой кельтских женщин- воительниц. Поэтому развивать столь волнующую тему, увы, не будем.
Вернемся к разбойникам.
Разбой во всех его проявлениях — будь то морские набеги или угон скота — считался достойным делом для мужчины. Молодые неженатые юноши объединялись в группировки, которые в современном обществе назвали бы преступными. Эти (да простят меня историки!) бандформирования обитали отдельно от чуть более спокойного ядра общества, вдалеке от жилья. Юноши занимались охотой и грабежами и жили себе в лесах и на пустошах вне закона и в свое удовольствие. В Ирландии их называли фениями (fian). В средневековой ирландской литературе фении всячески порицаются и считаются пережитком языческого прошлого. Вполне вероятно, что дело тут не в том, что фении творили разбой (кто его так или иначе в то время не творил?), а в особых ритуалах, которые объединяли разбойников, — во все века мужские братства, включая современные молодежные группировки, выбирают свою манеру одеваться, свои знаки различия и так далее. Из ирландских текстов не всегда понятно, чем отличались разбойники от обычных людей, но упоминания об особой стрижке и татуировках фениев позволяют нам получить некие нечеткие «штрихи к портрету».
Кто же подавался в разбойники? Как правило, выходцы из благородных семей, не получившие наследства, то бишь безземельные и не обремененные семейными узами. Среди них встречались даже сыновья королей. По всей видимости, королям не приходилось краснеть за таких сыновей. В конце концов, сами короли занимались ровно тем же, но в других масштабах…
Такой образ жизни фении вели до того самого момента, когда отец или другой родственник умрет и оставит им наследство. Поскольку благородные родители фениев проводили изрядную часть времени в битвах и поединках, ждать наследства приходилось не так уж долго: годам к двадцати у большинства появлялась возможность вступить во владение имуществом и оставить поднадоевший разбой. С получением наследства бандит становился добропорядочным землевладельцем, остепенившись, женился, но… мы-то уже знаем, что порядочный человек в любой момент был готов устроить побоище из-за куска свинины.
Позже, в XVIII и XIX веках, в Западной Европе стали идеализировать Средневековье, и образ разбойника, в том числе и фения, превратился в эдакую романтическую картинку — благородный, бесстрашный, вольный, независимый, конечно же, в чем-то наивный, но справедливый… Но честно говоря, не думаю, чтобы писатели или читатели эпохи романтизма испытали бы большую радость, попадись они настоящим фениям на большой дороге…
Возникает вопрос — почему же вольные и независимые воины грабили и убивали направо и налево безнаказанно? Куда смотрели власти? А властям наличие таких разбойников, то есть, простите, бесстрашных героев, было выгодно. Некоторые из фениев, по всей видимости, имевшие самый высокий статус, могли состоять на службе у короля. Есть упоминания о том, что фении охраняли королевские покои, а также заступались за женщин, которым не выплатили причитающиеся по закону деньги (например, выкуп за невесту). Историки предполагают, что фении могли быть своеобразными «полицейскими отрядами» при королях.
О воинском сословии можно рассказывать еще долго: практически в любой ирландской саге речь идет о военных действиях и стычках отдельных героев, а античные авторы наперебой рассказывают о том, насколько воинственными были древние галлы, бритты и другие братские народы. Если представить, какой была повседневная жизнь в обществе, где постоянно кто-то с кем-то воевал, за кого-то мстил, сводил счеты, становится немного не по себе: ни дать ни взять постоянные разборки криминальных группировок, совсем как в лихие девяностые. Но прежде чем проводить параллели с современными событиями, неплохо бы представить себе, что древние кельтские (и не только кельтские, кстати) воины воспринимали войну не как убиение себе подобных ради собственного самоутверждения, а как выполнение священных ритуалов и обретение славы немеркнущей. Героическая жизнь и героическая смерть воина на поле битвы обеспечивали ему бессмертие. А ради этого, по тогдашним представлениям, стоило постоянно и рисковать жизнью, и убивать противников, даже если в их числе по роковому стечению обстоятельств окажутся друзья и родственники. Одним из самых пронзительных эпизодов в древнеирландской литературе считается повесть о битве двух героев, двух названных братьев, Кухулина и Фер Диада. Перед поединком они вспоминают, как вместе учились премудростям боевого искусства, которое вынуждены обратить один против другого. Их битва у брода было долгой и изнурительной — несколько дней никто не мог победить.
В конце концов победителем стал Кухулин, но вместо того, чтобы, как обычно, радоваться победе, он принялся ее горько оплакивать:
И хотя нужно делать скидку на то, что ирландские саги (или как правильнее их называть — повести) были записаны уже после принятия христианства и нового осмысления таких понятий, как ценность человеческой жизни, не стоит сбрасывать со счетов наличие у суровых и порой жестоких воинов обыкновенных человеческих чувств и привязанностей.
Глава 9. Тема маленького человека у древних кельтов, или Как закалялась сталь
Если о друидах нам известно что-то более или менее вразумительное, а о воинском сословии мы знаем так много, что масса интересных фактов остается за пределами этой книги, то третье, низшее, сословие, самое многочисленное, кормившее, одевавшее два высших и снабжавшее воинов и духовенство всем необходимым для жизни, в древних и средневековых текстах упоминается редко. Если верить Цезарю, то третье сословие было на положении рабов и полностью зависело от всадников, облагавших бедных работяг непосильной данью. Как уже говорилось в одной из предыдущих глав, это несколько упрощенное понимание. По крайней мере данные археологии свидетельствуют о том, что ремесленникам в древней Галлии и прочих областях, населенных кельтами, жилось не так уж плохо, и судя по тому, как свободно они путешествовали, их положение было отнюдь не рабским.
Особым почетом пользовались кузнецы: еще в Гальштатскую эпоху кельты стали известны античному миру прежде всего как горняки и металлурги. По ходу дела хочется развенчать еще один современный миф
