что:
Эти строки написал на полях латинский рукописи ирландский монах, который сидел себе в келье, что-то читал, что-то переписывал, а иногда со скуки то кота гладил, то стихи сочинял. Написал эти стихи он, разумеется, по-древнеирландски, а на русский язык стихотворение перевел Григорий Кружков. Кончается оно такими строками:
Стихотворение, написанное в IX веке ради забавы, милое и живое, совершенно не было предназначено для широкой публики, и уж тем более автор его не мог предполагать, что именно этот «стих про кота» через тысячу с лишним лет станет всемирно известным. Но по прихоти судьбы, как только заходит речь об ирландской монастырской поэзии, абсолютно новом для того времени литературном жанре, все вспоминают этого самого белого кота по имени Пангур.
Если бы вы не знали, что этому стихотворению больше тысячи лет, то, наверное, особенного внимания бы на него не обратили. Попадись оно вам распечатанным на отдельном листке, вы бы, возможно, подумали: «Забавный детский стишок», и ничего больше — мало ли сейчас публикуется для детей всякой то более, то менее художественной всячины на религиозную тему?
А ведь когда-то давным-давно такие трогательные стихи были огромной редкостью: если про что и слагали строки, так это про битвы, про правителей и героев. Любовные песни и поэмы — и те появятся через несколько веков на юге Франции (и произведут настоящий переворот в умах). А уж просто сочинить про то, как приятно посмотреть на кота и почесать его за ушком, да еще записать это — такое в той же Франции в IX веке вообще никому в голову не пришло. Но подобные стихи слагали, да еще как! И сочиняли их именно в Ирландии, ставшей на какое-то время центром святости и учености для всей Западной Европы.
Как уже было сказано, изначально поэт, как в Ирландии, так и в других кельтских странах, занимал особое место. Сложением стихов в раннем Средневековье занимались две категории поэтов — филиды и барды. Филиды творили так называемую «ученую» поэзию, в которой действовали невероятно сложные и жесткие правила, а барды не были так стеснены формальными поэтическими ограничениями, но зато стояли ниже филидов на социальной лестнице. Филид — это мудрец, человек, который может общаться с иным миром. До крещения Ирландии святым Патриком филиды были не только поэтами, но и жрецами (я уже говорила о том, что историки не могут четко определить, входили ли филиды в состав друидической корпорации или были конкурентами друидов).
До принятия христианства в Ирландии существовал обряд выбора короля, называемый Бычьим праздником. Вот как рассказывал об этом мой учитель Виктор Павлович Калыгин в книге «Язык древнейшей ирландской поэзии»:
«Этот обряд состоял в том, что из мяса жертвенного быка готовилась похлебка. Ведущий (филид) ел мясо быка и сваренную похлебку, после чего ложился спать. Во сне ему являлся будущий король».
Просто и незатейливо, правда? А если представить, что вот так, в стиле «а теперь поели, можно и поспать», решались судьбы практически всех людей, населявших королевство, а то и их соседей? И что все зависело от того, какой сон филиду приснится? Даже интересно, какие хитрые политические ходы предпринимали кандидаты на пост короля, чтобы явиться филиду во сне…
Понятно, что филидом, да еще таким влиятельным, мог стать не каждый. Для этого требовалось терпение и хорошая память: на филидов учились в специальных школах, по всей видимости, продолжавших традиции школ друидов, о которых писал еще Цезарь. Учеба продолжалась двенадцать лет, правда, учебный год был довольно коротким — от Самайна до Белтейна (то есть с 1 ноября по 1 мая). Впрочем, лучше Виктора Павловича никто о филидах на моей памяти не рассказывал. Поэтому снова приведу цитату:
«Утром учитель вводил учеников в низкое здание с наглухо закрытыми окнами. После объяснения нового правила учитель давал задание, которое проверял вечером. Все это время ученики должны были находиться в темноте. Никаких записей не допускалось. Указания на подобную процедуру, но не учения, а работы, есть в более ранних памятниках. Так, например, рассказывается, что король Кормак мак Арт, для того, чтобы подготовить закон, удалялся в темное помещение. Видимо, привычка сочинять в темноте становилась профессиональной условностью. Среди поэтов было много слепых, откуда часто встречающееся прозвище Dalian от dall — слепой».
Есть упоминания о том, что некоторые поэты специально ослепляли себя, причем часто лишали себя левого глаза: считалось, что именно этот глаз, перестав видеть окружающую действительность, созерцает иной мир, и таким образом его обладатель получает поэтический и провидческий дар. Насколько живуче воспоминание об этом среди интеллигенции кельтских стран, мне довелось узнать на собственном печальном опыте. Когда я вот-вот готова была получить диплом о втором высшем образовании, мне сильно не повезло: в результате несчастного случая я ослепла на левый глаз. Современная медицина сделала чудо, зрение восстановили, но на какое-то время читать и писать мне запретили. Я и до этого баловалась сочинением стихов, в том числе и на бретонском языке, а тут хочешь не хочешь надо чем-то себя занять… Ну и родилось нечто про тьму и поэтическое вдохновение. Едва получив от врачей «добро» на сидение за компьютером, я отправила стихотворение в Бретань своему редактору. Бретонцы мне хоть и сочувствовали, но каждый из них считал своим долгом напомнить, что для человека, пишущего стихи, ослепнуть на левый глаз — это что-то вроде обряда посвящения, так что в каждой гадости есть доля радости. Результатом всего этого стала литературная премия, торжественно врученная мне в городе Сен-Мало, в том числе за то самое стихотворение, написанное прямо-таки в духе древнейших кельтских традиций. Хотя, честное слово, я бы с удовольствием избежала такого опыта…
Но вернемся к филидам, добровольно погружавшимся во тьму. На протяжении всех двенадцати лет обучения им предстояло выучить наизусть множество поэм. Учебная программа нам известна, так как она с бюрократической скрупулезностью задокументирована в средневековых ирландских трактатах.
Первоклассник обязан был выучить 50 знаков местного алфавита огама, 20 произведений, называемых не совсем понятным словом
