выглядывали белые зубы. Конечно, это, наверное, была служебная улыбка. Очень редко бывало, когда впервые увидев лицо Усикавы, люди не вздрагивали.
— Я принесла материал, который вы просили, — сказала она и из холщовой сумки, что висела через плечо, добыла два грубых крупных конверта и обеими руками, как жрица старинную литографию, положила их на стол Усикавы.
Он вынул из ящика стола приготовленный заранее конверт и передал женщине. А та, открыв его, вытащила пачку десятитысячных банкнот и стоя пересчитала деньги. Считала ловко, быстро двигая своими тонкими красивыми пальцами. Закончив считать, засунула пачку банкнот в конверт, а конверт — в холщовую сумку. А потом улыбнулась Усикаве еще приветливее, чем прежде. Так, будто хотела сказать: «Я так рада, что наконец смогла вас увидеть! '
«Интересно, как эта женщина связана с Летучей Мышью?» — попытался представить себе Усикава. Хотя, конечно, это его не касалось. Она была только простым курьером. Передавала «Материал» и получала вознаграждение. Наверное, это была ее единственная роль.
Когда эта невысокая женщина ушла, Усикава долго, в растерянном состоянии, всматривался в дверь, закрывшейся за ней. В комнате все еще сильно ощущались следы ее присутствии. Возможно, в обмен за эти оставленные следы она забрала часть души Усикавы. Он почувствовал в груди эту новую пустоту. «Как это произошло? — недоумевал Усикава. — И что все это значит? '
Очнувшись через минут десять, он открыл конверт, запечатанный несколько раз липкой лентой и напичканный вперемешку печатными листами, скопированным материалом и оригинальными документами. Неизвестно как за такое короткое время они собрали столько сведений. Как всегда, Усикава процессом разбора бумаг невольно увлекся. Но одновременно, перед пачками документов, его проняло глубокое бессилие. «Как мне в этой куче разобраться? Вдруг я за большие деньги приобрел лишь груду бесполезных бумаг? 'Бессилие было таким глубоким, что его дна он не мог увидеть, как ни напрягал зрение. И все, что отражалось в его глазах, окутывали легкие сумерки, похожие на предвестие смерти. «Может, в этом виноваты те следы, которые оставила эта женщина? — подумал Усикава. — Или то, что она что-то у меня забрала?»
Но все же Усикава восстановил свои силы. До самого вечера упорно просматривал присланные документы и переписывал в блокнот важные сведения. Сосредоточившись на такой работе, он наконец прогнал куда-то свое непонятное бессилие. А когда в комнате стемнело и на столе засветилась лампа, Усикава подумал, что полученный материал достоин большей суммы заплаченных денег.
Прежде всего Усикава взялся читать бумаги о спортивном клубе. Аомамэ устроилась туда четыре года назад и отвечала за программу физической тренировки и боевого искусства. Организовала и руководила несколькими классами. Из прочитанного материала он узнал, что она имела высокие тренерские способности и пользовалась популярностью среди членов клуба. Будучи руководителем общей группы, она одновременно проводила и индивидуальные занятия. Конечно, плата за них была высокой, но такая система подходила людям, которые не могли посещать занятия в назначенное время или просто предпочитали тренировки в более приватной обстановке. У Аомамэ насчитывалось достаточно много подобных «постоянных индивидуальных клиентов».
На основе скопированного расписания занятий Усикава узнал, когда, где и как Аомамэ проводила занятия с «индивидуальными клиентами». В частности, и то, что тренировала их как в клубе, так и в их домах. Среди них были и деятели искусства, и политики. Старейшей по возрасту оказалась Сидзуе Огата, владелица «Усадьбы плакучих ив».
Связь между ней и Аомамэ установилась вскоре после того, как Аомамэ устроилась на работу в клубе, и продолжалась до самого ее исчезновения. Именно тогда, когда двухэтажный дом при упомянутой усадьбе практически стал использоваться как убежище «Консультации для женщин — жертв домашнего насилия». Может быть, это случайное совпадение, а может, и нет. Во всяком случае, по данным материала, взаимоотношения между обеими женщинами с течением времени вроде бы становились все более тесными.
Возможно, между Аомамэ и старой хозяйкой зародилсь как бы родственные связи. Это Усикава чувствовал интуитивно. Сначала они общались как инструктор клуба с постоянной клиенткой. Но в какой момент характер их отношений изменился. Просматривая деловые записи по дате, Усикава пытался определить этот момент. Тогда, когда-то произошло или выяснилось, обе женщины общались не просто как инструктор с клиенткой, а как близкие лица, несмотря на разницу в возрасте и социального положения. Возможно, их даже связало нечто похожее на тайное духовное соглашение. И позже эта тайная сделка соответствующим образом привела к убийству лидера в номере гостиницы «Окура». Так подсказывало Усикаве его нюх.
Но каким образом? Какая тайная сделка?
В этом отношении Усикава не имел никаких догадок.
Тем не менее, может, с этим связан такой фактор, как «домашнее насилие»? Казалось, что для старой хозяйки эта тема — лично важна. По данным материала, Сидзуе Огата сначала контактировала с Аомамэ как с руководителем группы «самозащиты». Но можно ли считать участие семидесятилетней женщины в таком классе чем-то обычным? Возможно, старую хозяйку и Аомамэ соединил некий фактор, который касался
А вдруг сама Аомамэ была жертвой домашнего насилия, а лидер — домашним насильником?. И вот, зная это, женщины, наверное, решили наказать его. Но все это было лишь предположением на уровне «если бы, да кабы», которое, насколько знал Усикава, расходилось с образом лидера как человека. Конечно, трудно заглянуть в душу любого человека, а тем более такого, как лидер. Как бы то ни было, он возглавлял религиозную организацию. Был сообразительным, умным, но в чем-то таинственным. И если он действительно оказывал ужасное насилие, разве был большой смысл в том, чтобы разрабатывать тщательный план убийства и, рискуя собой и своим социальным положением, осуществить его?
Во всяком случае, убийство произошло не случайно, не под влиянием каких-либо эмоций. За ним стояла ясная воля, выразительная мотивация и тщательно продуманная система, на создание которой потрачено много времени и денег.
Однако такое предположение не подтверждалось никакими конкретными фактами. Усикава имел лишь косвенные доказательства, опиравшиеся только на эти самые предположения. Те, что просто отрезаны «Бритвой Оккама». На этом этапе Усикава еще не мог ничего доложить секте «Сакигаке». Это понимал только он сам. Нюхом и по предположению. Все важные факторы указывали в одном направлении. Старая хозяйка по какой-то причине, обусловленной домашним насилием, приказала Аомамэ убить лидера, а после того спрятала ее где-то в безопасном месте. Материал, который собрал Мышь, косвенно подтверждал все предположение Усикавы.
Просмотр материала, который касался «Братства свидетелей», забрал много времени. Ибо из этого страшно большого массива данных только небольшая часть оказалась полезной для Усикавы. Больше половины из них составляли многочисленные отчеты о вкладе семьи Аомамэ в деятельность секты. Из прочитанного материала следовало, что семья Аомамэ действительно принадлежала к пылким и самоотверженным членам секты. Большую половину своей жизни они посвятили распространению вероучения «Братства свидетелей». Родители Аомамэ теперь проживали в городе Итикава, что в префектуре Тиба. Переселились туда тридцать пять лет назад дважды переезжали с места на место, но только в пределах Итикава. Ее отец, Такаюки Аомамэ (58 лет), работал в машиностроительной компании, а мать, Кейкоб Аомамэ (56 лет), была домохозяйкой. Их сын, Кэйити Аомамэ (34 года), по окончании префектурной средней школы в Итикава устроился на работу в небольшой токийской типографии, но через три года оставил ее и стал работать в штаб-квартире «Братства свидетелей», что в Одаваре. Там он имел дело с печатанием религиозных брошюр, а теперь занимает руководящую должность. Пять лет назад женился на девушке, которая тоже принадлежала к «Братству свидетелей», и теперь вместе с двумя детьми живет в арендованной квартире Одавара.
Биография их дочери, Масами Аомамэ, заканчивается одиннадцатым годом. Она тогда отреклась от веры. А к людям, которые отреклись от веры, «Братство свидетелей», кажется, теряло любое любопытство. Для секты Масами Аомамэ будто умерла в одиннадцатилетнем возрасте. После того не осталось ни строчки
