записей о том, как сложилась ее дальнейшая жизнь и живет ли она на этом свете никто не знал.
«Если так получается, то ничего другого не оставалось, как пойти и поговорить с ее родителями или братом, — подумал Усикава. — Может, от них удастся что-то узнать? ' И, посмотрев собранный материал, он не мог надеяться, что они будут легко отвечать на его вопросы. Люди из семьи Аомамэ (конечно, с точки зрения Усикавы) имеют ограниченный кругозор, ведут ограниченную жизнь и изначально не сомневались, что приблизятся к царству небесному тем быстрее, чем дольше будут оставаться ограниченными. По их мнению, человек, даже родственник, отрекшийся от их веры, ступил на неправильную, позорную дорогу. Возможно, теперь они уже не считают ее своей родственницей.
А Аомамэ не претерпела в детстве домашнего насилия?
Может, такое было, а может, и нет. А если бы и испытала, то родители, наверное, не считали бы его насилием. Усикава знал, что члены «Братство свидетелей» держали детей в строгом повиновении. Во многих случаях прибегали к физическому наказанию.
Может, именно такие детские переживания оставляют в душе глубокую рану и во взрослом возрасте приводят даже к убийству другого человека? Конечно, это не исключено, но Усикава считал такое предположение чем-то крайним. Убить человека — страшная работа. Она сопровождается опасностью и большим душевным грузом. В случае ареста на виновника обрушивается тяжелая кара. Для убийства человека, наверное, нужен гораздо более сильный повод.
Усикава еще раз взял в руки документы и внимательно перечитал биографию Масами Аомамэ к одиннадцатилетнему возрасту. Как только она научилась ходить, то стала сопровождать мать, которая распространяла вероучение их секты. Они вместе обходили жилища, вручали религиозные брошюры, извещали, что мир неизбежно движется к гибели и приглашали людей принять участие в собраниях. Мол, если они вступят в их секту, то смогут пережить конец света. А после того попадут в блаженный рай. Усикаву также несколько раз к этому призывали. В основном женщины среднего возраста, в шляпках или с зонтиком от солнца. Зачастую в очках, они не отрывали от него своих, как у умной рыбы, глаз. Во многих случаях ходили с детьми. Усикава представил себе картину того, как маленькая Аомамэ вслед за матерью обходит жилища.
Она не посещала детский сад, и ходила в ближайшую городскую начальную школу. И когда была в пятом классе, покинула «Братство свидетелей». Причина отречения веры была неизвестной. «Братство свидетелей» такую причину ни разу нигде не фиксировали. Человека, который попал в лапы дьявола, лучше там с ним и оставить. Они же по горло заняты тем, что рассказывали о рае и дороге, которая ведет к нему. Добрые люди имеют свою работу, дьявол — свою. Установилось своеобразное разделение труда.
Вдруг в голове Усикавы постучали в фанерную перегородку и обратились к нему со словами: «Господин Усикава, Господин Усикава!» Усикава прикрыл глаза и прислушался. Голос был слабый, но настойчивый. «Кажется, я что-то пропустил, — подумал Усикава. — Какие-то важные факты зафиксированы в этих документах, но я чего-то не прочитал. Стук по фанере напоминал об этом».
Усикава еще раз прошелся глазами по толстым документам. И не просто видел текст, а мысленно представлял себе различные картины. Трехлетняя Аомамэ сопровождает мать во время ее проповедей вероучения секты. В большинстве случаев их грубо прогоняют от порога. Аомамэ вступает в начальную школу. Проповедь вероучения продолжается. Все субботы и воскресенья отводятся этой задаче. Гулять с подругами Аомамэ не имеет времени. Даже не может ни с кем подружиться. В школе дети членов «Братства свидетелей» часто испытывают издевательства и бойкоты. Об этом Усикава узнал из книг об этой секте. И вот в десятилетнем возрасте Аомамэ отрекается от веры. Такое отречение, наверное, требовало от нее незаурядной решительности. Аомамэ привили веру с самого рождения. В ней она выросла. Вера проникла до самых костей. Ее нельзя просто сбросить, словно костюм. Поступок Аомамэ обрек ее на одиночество в семье. Поскольку семья была чрезвычайно набожной. И легко не примирилась с дочерью, что отреклась от веры. Ибо отречься от веры — это все равно что отречься от семьи.
Что случилось с Аомамэ на одиннадцатом году жизни? Что заставило ее решиться на такой поступок?
«Начальная школа N в Итикаве, что в префектуре Тиба, — подумал Усикава. Он произнес вслух эти слова. — Там что-то случилось. Наверное, что-то … — На мгновение он сдержал дыхание. — Кажется, я когда где-то слышал название такой школы». Собственно говоря, а где он слышал? Ведь Усикаву ничего не связывало с префектурой Тиба. С тех пор как, родившись в городе Урава префектуры Сайтама, он поступил в университет и переехал в Токио, все время, за исключением проживания в Тюоринкане, [10] жил в одном из двадцати трех административных районов Токио. В префектуре Тиба почти не бывал. Только однажды ездил в Футцу купаться в море. И все же, почему он запомнил название начальной школы в Итикаве?
Пока вспомнил, прошло много времени. Потирая ладонью свою сплюснутую голову, сосредоточенно думал. Искал на дне памяти так, будто засунул руку в глубокое болото. Это название услышал не так давно. Совсем недавно. Префектура Тиба … город Итикава … начальная школа. И тогда его рука наконец ухватилась за тонкий шнурок.
«Тэнго Кавана, — подумал Усикава. — Да, именно тот Тэнго Кавана родом из Итикавы. И он, наверное, ходил в городскую начальную школу».
Усикава вынул из шкафа офиса досье, касающееся Тэнго Каваны. Материал, собранный несколько месяцев назад по заказу секты «Сакигаке». Перелистывая его страницы, Усикава проверил, где Тэнго учился. Корявый палец Усикавы нашел название школы. Как он и ожидал, Масами Аомамэ посещала ту же городскую школу, что и Тэнго Кавана. Судя по дате рождения, они были на одинаковом году обучения. А вот то, учились ли в одном классе, придется расследовать. Однако вероятность того, что они знали друг друга, была достаточно большой.
Усикава взял в рот сигарету «Seven Stars» и закурил от зажигалки. Следовательно, оказалось, что все начинает связываться вместе. От точки к точке понемногу прокладывается одна линия. Однако Усикава еще не знал, какой рисунок автоматически откроется. И, наверняка, понемногу, его очертания станут видимыми и четкими.
«Аомамэ, вы слышите мои шаги? — мысленно спрашивал Усикава. — Пожалуй, что не слышите. Ибо я иду исподтишка. Но шаг за шагом к вам приближаюсь. Я — троянская черепаха, но уверенно двигаюсь вперед. Не сомневаюсь, что скоро догоню зайчика. Ждите меня с нетерпением».
Усикава откинулся на спинку стула, посмотрел на потолок и медленно выпустил вверх клуб табачного дыма.
Глава 8. Аомамэ
Эти двери весьма неплохие
После того случая, кроме молчаливых поставщиков, приходящих во вторник в послеобеденное время, недели две никто в квартире Аомамэ не появлялся. Мужчина, назвавшийся сборщиком абонентской платы «NHK», ушел, намекнув, что обязательно еще придет. В его голосе сквозила твердая уверенность. По крайней мере, так это звучало в ушах Аомамэ. Однако после этого стука в дверь не было. Возможно, этот человек теперь озабочен обходом другого маршрута.
Внешне дни проходили спокойно и мирно. Ничего не происходило, никто не приходил, телефон не звонил. Ради безопасности Тамару уменьшил до минимума количество телефонных разговоров. Аомамэ всегда закрывала окна шторами, жила тихо, чтобы не привлекать к себе человеческого внимания.
Выполняя тяжелые физические упражнения на тренажерах, старалась не создавать лишнего шума. Ежедневно тряпкой протирала пол, неторопливо готовила еду. Используя кассеты с записями уроков, которые попросила Тамару внести в список поставляемых товаров, вслух изучала испанский язык. Когда долго не разговаривала, мышцы вокруг рта атрофировались. Приходилось сосредоточенно шевелить губами. Для этого пригодились упражнения по разговорной практике изучения иностранного языка. Еще издавна Аомамэ лелеяла романтические мечты о Южной Америке. Если бы могла свободно выбирать место жительства, то хотела бы обосноваться где-нибудь в маленькой мирной стране Южной Америки. Скажем, в Коста-Рике. Жила бы в небольшой съемной вилле на морском берегу, плавала бы в море и читала книжки.
