— А у вас, Тэнго, есть или нет нечто такое, чего вы не можете кому-то объяснить?
— Может быть, есть, — ответил Тэнго.
Медсестра молча скрестила свои стройные ноги в черных чулках.
— Ты говорила, что раньше умирала, это правда? — спросил Тэнго.
— Да, я однажды умерла. Одинокой ночью, когда падал холодный дождь.
— И ты помнишь, как это произошло?
— Ага, помню. Я часто вижу это во сне. Во вполне реалистичном и всегда одинаковом. Не сомневаюсь, что так было в действительности.
— Может, это реинкарнация?
— Реинкарнация?
— Ну, перевоплощение. Переселение души.
Куми Адати над этим задумалась.
— Неужели? Возможно, что и так. А может, нет.
— И тебя после смерти так же сожгли?
Она покачала головой.
— Я этого не помню. Потому что это произошло после смерти. Я только помню, что умерла. Кто-то меня душил за горло. Незнакомый мужчина, которого я никогда не видела.
— Его лицо помнишь?
— Конечно. Я же видела его не один раз во сне. Если бы встретила на улице, сразу узнала бы.
— Если бы действительно встретила его на улице, то что бы делала?
Куми Адати потерла нос щепотью пальца. Будто проверяла, нос еще на своем месте или нет.
— Я сама об этом не раз думала. Что делала бы, если бы действительно встретила на улице? Возможно, убежала. Или, может, украдкой проследила бы за ним. Заранее невозможно сказать.
— Зачем следила бы?
— Не знаю. Может, этот человек обладает какой-то важной тайной обо мне. Если бы повезло, может, открыла бы ее.
— Какую тайну?
— Например, почему я здесь.
— Но этот человек однажды уже вроде бы убил тебя.
— Возможно, — медсестра слегка сжала губы — это опасно. Конечно, я это хорошо понимаю. Пожалуй, лучше всего было бы — это куда-то убежать. Но предполагаемая тайна так меня манит, что не могу дать себе никакого совета. Совсем как кот, который видит темную дыру — не может туда не заглянуть.
Когда кончилась кремация, Тэнго, вместе с Куми Адати, забрал прах отца и положил в маленькую урну. Держа урну в руках, он не знал, что с ней делать. Оставить её где-нибудь не годилось. Растерянный Тэнго, все еще с урной, вместе с медсестрой ехал на такси до вокзала.
— Остальные мелкие дела я сама улажу, — сказала Куми Адати в такси.
Затем, немного подумав, добавила: — Если вы не против, поставлю урну в склеп.
Услышав эти слова, Тэнго удивился.
— А вы сможете это сделать?
— Почему же нет? Смогу, — ответила медсестра. — Потому что бывают даже такие случаи, когда на похороны никто из родни не приезжает.
— Ты мне очень помогла бы, если бы так сделала, — сказал Тэнго.
Он немного испытавал угрызения совести, но, признаться, с облегчением вздохнул, когда передал урну медсестре.
«Я больше не увижу этот прах, — подумал он тогда. — Останется только память. Но и она когда- нибудь развеется, как пепел на ветру».
— Я здешняя, а потому почти со всеми необходимыми формальностями могу справиться. Так что вам, Тэнго, лучше немедленно возвращаться в Токио. Конечно, мы вас любим, но вам не стоит оставаться здесь надолго.
«Покинуть 'Кошачий город'», — подумал он.
— Спасибо тебе за все, — сказал Тэнго.
— Тэнго, можно вас кое о чем предостеречь? Это, в действительности, настоящее предостережение.
— Конечно, можно.
— Может быть, что ваш отец ушел на тот свет с тайной. И поэтому вы выглядите немного растерянным. Я понимаю ваше настроение. Но, Тэнго, вам не стоит заглядывать в темный ход. Пусть этим занимаются коты. Вы никуда не доберетесь, даже если будете это делать. Лучше думайте о будущем.
— Надо зарыть могилу? — спросил Тэнго.
— Именно это я хотела сказать, — ответила Куми Адати. — Так говорит и сова. Вы ее помните?
— Конечно.
— Сова еще кричит в этом лесу?
— Она никуда не улетает оттуда, — ответила медсестра. — Она постоянно там.
Куми Адати следила за тем, как Тэнго садился в электричку, которая направлялась в Тате. Как будто вынуждена была собственными глазами убедиться, что он на ней отбывает из этого городка. Махала рукой на перроне, пока не исчезла его фигура.
Домой, в квартал Коэндзи, Тэнго вернулся во вторник, в семь пополудни. Включил свет, сел на стул перед обеденным столом и оглянулся вокруг. Комната ничуть не изменилась с тех пор, как вчера утром он ее оставил. Шторы плотно заслоняли окно, на столе лежала груда напечатанных листов его рукописи. В стакане торчало шесть аккуратно очиненных карандашей. В умывальнике лежала помытая посуда. Часы молча отсчитывали время, а настенный календарь показывал, что год приближается к своему последнему месяцу. В комнате, как никогда, было тихо. Стояла даже слишком чрезмерная тишина. А может, так только казалось. Может быть потому, что совсем недавно он был свидетелем смерти человека. И могила в мире еще не закрылась.
Выпив стакан воды, он стал под горячий душ. Тщательно помыл голову, прочистил уши и обрезал ногти. Надел новые трусы и рубашку, которые достал из ящика. Надо избавиться от всех запахов «Кошачьего города». «
Есть он не хотел. Работать тоже не хотелось, раскрывать книжку не было никакого желания. Слушать музыку не собирался. Физически Тэнго устал, но его нервная система находилась в удивительно возбужденном состоянии. А потому лечь и заснуть не мог. В тишине, что его окутывала, было нечто искусственное.
«Ох, как не хватает здесь Фукаэри! — подумал он. — с ее глупостями, бессодержательными вещами. С ее однообразным, без вопросительной интонации, языком». Он давно хотел услышать, как она говорит. Но знал, что она больше сюда не вернется. А почему — не мог объяснить. Она сюда уже не придет. Скорее всего.
Он хотел поговорить с кем-нибудь. С кем угодно. Если бы была возможность, с замужней подругой. Но как связаться с ней — он не знал. У него не было ни её адреса, ни телефонного номера, а кроме того, ему сообщили, что она исчезла.
Тэнго попытался набрать рабочий номер Комацу — номер прямой связи с телефонным аппаратом на его столе. Однако трубку никто не брал. Даже после пятнадцати звонков.
«Кому еще можно позвонить?» — подумал Тэнго.
Но подходящего собеседника не вспомнил. Решил позвонить Куми Адати, но передумал, так как тоже не знал ее телефонного номера.
Потом он подумал о темной могиле, которая открылась сейчас в мире. Не большая, но глубокая. Если
