капли со лба. Рубашка вокруг пупка так натянулась, что, кажется, еще чуть-чуть, и с нее отлетят пуговицы. (Девушка на скамейке достает платочек и прикладывает его к губам своего кавалера.) Мимо, размахивая руками, пробегает женщина в красном. (Девушка откинулась на спинку скамейки и захохотала.) Три дамы бальзаковского возраста выгуливают своих мопсов, и у каждой в руке бумажный пакет. Нет, это не мопсы, а какие-то длинношерстные карлики. Девушка как бы невзначай роняет сережку, а потом пытается снова вдеть ее в ухо. Она взглядом просит мужчину помочь ей, и тот осторожно касается ее уха своими пальцами. Девушка уворачивается и смеется, довольная. А вот совсем юная барышня тянет за руку двоих карапузов, сосредоточенно поедающих мороженое. Кто-то усатый и в котелке громко замечает своей спутнице с ребенком на руках (судя по всему, жене): «Я говорил, что надо было захватить зонтик!» Пока он разглагольствует, жена ставит ребенка на землю и поправляет мужу узел на галстуке.
Девушка на скамейке без конца смеется, показывая при этом кончик языка. Это нервный тик. Язык совсем розовый и на конце слегка заострен. Глядя на него, молодой человек сразу вспоминает о матери и с грустью думает, что она умрет. Мимо проходят военные в парадной форме, рабочие в своих голубых комбинезонах; величественно проплывает полная дама в платке; плетется древний старик с забинтованной головой. У многих прохожих на одежде заметны пятна от рыбьей крови и жира. Какой-то мертвенно-пьяный субъект со всех сил трахнул об асфальт бутылку водки. Уже в сотый раз к скамейке подходит девочка на костылях: наверно, она потерялась в этой толпе. Ее левая нога болтается в воздухе — она на несколько сантиметров короче правой. Вообще среди гуляющих сегодня ужасно много калек, преимущественно слепых. То тут, то там мелькают белые трости, кого-то влачит за собой собака-поводырь, или тянет за руку добрый родственник. А вот, уцепившись за плечо приятеля, пропрыгал человек с высохшей ногой; пустая штанина развевается, как флаг. Следом катит на колесиках безногий — у того обе брючины связаны между собой узлом. Сразу за безногим появляется альбинос с непропорционально большой, как воздушный шар, головой… Горбунья с довольно симпатичным личиком — на ней платье хорошего покроя, а распущенные волосы красиво ниспадают на сам горб.
На колени смеющейся девушки вдруг тяжело падает пожилой, сильно пьяный гражданин. Девушка пронзительно взвизгивает, и ее кавалер осторожно пересаживает старика на свободное место. «А-а, так-то лучше! — удовлетворенно рычит престарелый хулиган. — На камне сидеть прохладнее!» В это время неизвестно откуда на площадь выезжает целый отряд байкеров, и к ним стремглав бегут полицейские. Веселого старика начинает рвать, и он смешно подпрыгивает в такт своим конвульсиям.
Портной поднимается со скамьи. Дыня! Он же обещал матери купить дыню! Надо быстро убираться отсюда и разыскать какого-нибудь торговца фруктами.
Н-да, ну и праздник!.. Сплошная блевотина, дебилы-влюбленные и парад инвалидов. Но чем быстрее он хочет выкинуть из головы гнусные картины, тем настойчивее они возвращаются. Тошнота усиливается, и рот наполняется кисло-соленой слюной. «О, ну и гадость! Если плюнуть, скажем, вон на ту жопу, то, наверное, дырку можно прожечь!»
Где-то в центральной части парка должен быть продовольственный магазин. Надо спешить, пока толпа возбужденных кретинов не повалила из порта сюда, на площадь.
Нет, честное слово, это неописуемо! Пока он отдыхал на каменной скамье, народу стало раз в десять больше. Молодой человек пытается идти против движения и натыкается на вытянутые вперед руки. На самой площади уже яблоку негде упасть. А тут еще полицейские повсюду растянули ограничительные ленты! А люди все прибывают и прибывают, и вот уже появились первые задавленные, на которых никто не обращает внимания. Где-то кричит, надрываясь, ребенок… Один из полицейских пытается пробраться к нему, но не может пробиться сквозь плотную стену человеческих тел. Крики, ругань, плач и смех сливаются в один сплошной гул. Молодой человек перешагивает через ограждение, но тут же перед ним как из-под земли вырастает человек в форме.
— Извините, я очень спешу…
— Ну, знаете ли! Если все так будут делать…
— У меня мать тяжело больна!
— А тогда какого черта вы тут шляетесь?
С площади есть три выхода. Но через главные ворота парка путь закрыт: народу там что сельдей в бочке. Все, кто возвращается из порта, идут через парк, а через эти ворота можно сразу попасть на площадь. Между тем у церкви, откуда он пустился в свой путь, начался самый настоящий ад. Пройти там могут разве что дети, тянущие свои разукрашенные тележки. Остается дальняя калитка в парковой ограде. К тому же через нее можно без особых проблем выйти прямо в жилые кварталы. Так что нельзя терять ни секунды! И так уже полицейские направляют туда группы, что не смогли пробиться через главные ворота. Итак, ходу, ходу! Через минуту там будет такая же соковыжималка, как и здесь! Главное, стараться не смешиваться с толпой. «Мать меня ждет. Она, наверно, с тех пор, как я ушел, глаз не сомкнула! Ох, поскорей бы найти ей дыню, пока кто-нибудь не принес ей зеркало!»
Молодой человек переходит на бег. Надо успеть во что бы то ни стало! Но в сторону калитки уже устремились люди. Первыми бегут вымазанные в грязи и крови ребятишки. Народу становится так много, что из-за бегущих не видно стволов деревьев. «Если они успеют раньше меня, я пропал!» Молодой человек несется во весь опор, увертываясь от людей, словно баскетболист, обводящий защиту. Но буквально в нескольких метрах от своей цели он со всего размаху налетает на двух старичков. Падая, он поддевает ногой зонтик одного из старцев, на который тот опирается, как на трость. Зонтик вылетает из рук хозяина и попадает прямо по лицу какому-то малышу. К счастью, не в глаз. Ребенок немедленно поднимает рев. Старички кроют молодого человека на чем свет стоит; к ним на помощь приходит еще и амбал с бутылкой виски в руке.
— Эй, у тебя что, шило в заднице? Смотри, куда прешь!
— Есть же уроды! — подхватывает семейная чета.
— И так вкалываешь целыми днями как лошадь, а тут хоть бы кто вступился за ребенка! — орет мать пострадавшего карапуза.
Молодой человек упирается в землю руками и пытается встать на ноги. Тут же какой-то юноша сильно бьет его по плечу. Толстяк заходится от смеха. У портного от бешенства каменеют скулы. «Надо торопиться! О, если бы они все знали, в какой я заднице!»
— Это он, это он! Это он ударил моего сына! — вопит женщина.
Молодой человек видит, как через калитку валом валит народ. «Ну все, кранты! Я попал…» — проносится у него в голове. Он поднимается на ноги и направляется к выходу, но чья-то сильная рука хватает его за ворот.
— Да ты совсем очумел, чувак! Ты представляешь, что ты наделал! Ты мог выбить ему глаз, слышишь, глаз! Так что будь-ка добр, отведи ребенка с матерью в больницу.
«Да пошел бы ты к… Разорались, будто я ему действительно глаз вышиб. А у меня мать лежит вся раздутая и желтая, умирает…» — в сердцах думает портной, но вместо этого произносит:
— Извините, пожалуйста. Я очень спешу.
— Да ты что, издеваешься, что ли? Ну-ка извинись перед мальцом! Ты его чуть инвалидом не сделал!
Площадь уже заполнена до отказа. Черт возьми, кто бы мог подумать, что в этом паршивом городишке столько жителей! Проклятье! Надо выбираться из этого дерьма. Кругом бушует и ревет толпа. Амбала утягивает за руку его подружка, но мамаша продолжает верещать ему прямо в ухо: «Я вас прошу, отведите нас в больницу!»
Два старичка наконец забирают свой зонтик и идут по направлению к эстраде. Молодой человек бросается в противоположную сторону. Вдогонку раздается:
— Стойте, стойте! Я требую, чтобы вы отвезли нас в больницу!
«Ох, хоть бы разразилась гроза. Хорошая гроза, настоящий потоп, черт бы их всех побрал! Чтоб они захлебнулись со своими долбаными тележками! А я принес бы матери отличную дыню, всю в дождевых капельках!»
Рядом раздается крик — какая-то женщина наступила на бутылку и упала. Подождав, пока к ней подбегут полицейские, портной пролезает под ограничительной лентой.
Парк уже затопило людское море. Молодой человек бежит вдоль ограждения, стараясь вырваться из настоящей пучины Мальстрема тел, голов, детей и колясок, но каждый раз его отбрасывает назад. Наконец
