Мой любимый Sputnik

В настоящий момент… да, уж если рассказывать об этом, мое состояние сейчас — некий си-ю-минут-ный результат на долгом пути Судьбы (а вообще-то существуют в Судьбе какие-нибудь иные результаты, кроме “сиюминутных”? — весьма интересный вопрос, однако оставлю его до лучших времен) …итак, я живу на этом греческом острове. Маленьком греческом остове, названия которого и не слышала до недавнего времени. Точное время сейчас… 4 утра, чуть больше.

Конечно, до рассвета еще далеко. Невинные козы сбились в кучку и мирно спят, укрытые общим сном. За окном в поле выстроились в ряд оливковые деревья — наверное, у них есть еще немного времени, чтобы насытиться глубокой темнотой ночи. Что дальше* Ну, как обычно, луна. Мерзнет над крышами и похожа на мрачного монаха, в простертых, словно для подношения, руках которого лежит бесплодное море.

На всем белом свете, где бы я ни была, больше всего люблю это время суток. Время, когда я одна, сама с собой. Сижу за столом и пишу. Видимо, рассвет уже скоро. И вот уже новое солнце, словно Будда, появившийся на свет из материнской подмышки (левой или правой?), огромным шаром выкатится из-за горных вершин. Чуть позже тихонько проснется рассудительная Мюу. Часов в шесть мы, наверное, уже приготовим легкий завтрак, перекусим, а потом, перемахнув через гору за нашим домом, пойдем на берег моря, всегда прекрасный. И перед тем, как начнется еще один день — точно так же, как обычно начинаются все наши дни здесь, — я собираюсь (засучив рукава!) закончить сегодняшнюю порцию своей работы.

Если не считать нескольких длинных писем, то и не помню, когда я в последний раз писала что-нибудь исключительно для себя. Давно это было, и вообще-то у меня никогда, вплоть до настоящего момента, не было ни малейшей уверенности, что я могу писать хорошо. Куда уж там до уверенности, что “я могу писать хорошие тексты”! Мне и в голову не приходило думать так — ни разу в жизни, с самого рождения. Просто я писала, потому что не могла не писать.

Почему же я не могла не писать? Причина понятна. Чтобы о чем-то размышлять, нужно было для начала это что-то превратить в слова на бумаге.

Так было всегда, сколько себя помню, с самого раннего детства. Когда мне что-то непонятно, я подбираю слова, разбросанные у меня под ногами — одно, еще одно, и пробую строить из них фразу. Если эта фраза не помогает, я снова разбиваю ее на слова, а слова разбрасываю, чтобы затем построить что-то новое. Проделав эту манипуляцию несколько раз, в конце концов, я могла о чем-то думать так же, как это делают остальные люди. Писать для меня не было чем-то нудным или мучительным. Так же увлеченно, как другие дети собирают красивые камешки или желуди, я самозабвенно писала. Взять бумагу, карандаш и начать писать одно предложение за другим для меня так же естественно, как дышать. И при этом — размышлять.

Если всякий раз, когда соберешься о чем-то подумать, нужно пройти через все это, чтобы добраться до какого-то вывода, видимо, требуется ужас как много времени, наверное скажете вы. А возможно, и не скажете. Но это действительно отнимало уйму времени. Когда я училась в начальной школе, окружающие даже считали меня “умственно отсталой”. Я не могла угнаться за одноклассниками в учебе.

Из-за этого выпадения из нормы я чувствовала себя белой вороной. Впрочем, к концу начальной школы это ощущение полностью ушло. Я научилась до некоторой степени подстраиваться под окружающий мир. Однако это выпадение из нормы само по себе продолжало сидеть где-то у меня внутри — уже после окончания университета и вплоть до того мига, когда я разорвала всякие отношения с миром “формальных людей”. Как безмолвная змея в зарослях травы.

Итак, Тезис текущего момента.

“Повседневное определение собственной личности посредством составления буквенных комбинаций”.

Не так ли?

Именно так!

Дело в том, что до сегодняшнего дня я уже написала уйму разных текстов. Писала регулярно — почти каждый день. Словно стою на огромном, бескрайнем пастбище и в одиночку усердно кошу траву, а она все растет и растет с дикой скоростью. Сегодня кошу здесь, завтра — там… и когда, сделав круг по всему пастбищу, возвращаюсь к тому месту, откуда начала, там, как ни в чем ни бывало, снова шелестит густая высокая трава.

Однако встретив Мюу, я почти совсем перестала писать. Почему, интересно? К. рассказывал мне о теории “fiction = transmission”<“Художественный вымысел = передача” (англ.). Речь идет об одной из теорий нарратологии — дисциплины, изучающей повествовательные тексты, природу, формы и функционирование повествования, общие черты, присущие возможным типам нарративов, критерии, позволяющие различать их между собой, а также систему правил, в соответствии с которыми они создаются и развиваются. Нарратив — главная форма, посредством которой вымысел живет в культуре. С помощью повествования люди придают опыту форму и смысл, упорядочивают его, выделяя начало, середину, конец и центральную тему. Человеческая способность рассказывать истории — главный способ, каким людям удается упорядочить и осмыслить окружающий мир. >, и она звучит вполне убедительно. Кое-что теория эта действительно объясняет довольно точно. Но мне кажется, что отнюдь не все. Уф! Не пора ли научиться мыслить проще?

Проще… Проще…

Скорее всего, я просто перестала думать — конечно же, исключительно в моем почитании того, что такое “думать”. Я живу рядом с Мюу, и это состояние близости жизней похоже на две ложки, сложенные вместе, одна в другую; с Мюу меня несет куда-то (видимо, следует сказать, что “куда-то” — место совершенно непонятное), а я только и думаю: “Н-да… весьма… А, ну и ладно, пусть несет!”

Вот и получается: чтобы так плотно приблизиться к Мюу, мне нужно максимально освободиться от лишнего груза. Даже такое основополагающее занятие, как “думать”, неизбежно становится для меня ощутимой ношей. Вот в этом-то все и дело.

И сколько бы там мое пастбище ни зарастало травой — я об этом больше знать не знаю, вот еще! Просто заваливаюсь в густую траву, глаза — в небо, и любуюсь проплывающими белыми облаками. Вверяю свою судьбу их течению. Тихонько отдаю свое сердце пронзительно свежему запаху трав, шепоту ветра. Знаю я что-то или не знаю, какая разница — все это для меня уже безразлично.

Нет, не так! Все это для меня было безразлично с самого начала. Мне нужно стараться точнее излагать свои мысли. Точность… Точность…

Я понимаю, что моим правилом — правилом Человека Пишущего — было лепить фразы из того, что я в действительности знала (или о чем имела представление), но делать это так, как если бы в данную минуту я ничего об этом не знала. Как только я скажу себе: “А вот это я точно знаю! Гробить силы и время на то, чтобы писать об этом? Ну уж нет!” — все, моему писательству конец. Все-таки я не могу двигаться “вообще куда угодно”. Скажу конкретнее. К примеру, думаешь о ком-то: “Вот этого человека я знаю хорошо! Нечего тут копаться в деталях, все отлично!” — и пребываешь в полном душевном равновесии. Если я или вы будем так поступать, скорее всего, нас жестоко предадут. Во всем, в чем, как нам кажется, мы довольно здорово разбираемся, спрятано еще ровно столько же, в чем мы абсолютно не разбираемся.

ПОНИМАНИЕ — ВСЕГО ЛИШЬ СУММА НЕПОНИМАНИЙ.

В этой мысли (только между нами!) — суть моего скромного способа познания мира.

Ведь в нашем мире “знаю” и “не знаю” на самом деле напоминают сиамских близнецов — так же фатально неразлучны и хаотично перемешаны между собой.

Смешение… Смешение…

И вообще, разве кто-то способен точно провести границу между морем и тем, что в нем отражается? Или сказать, чем падающий дождь отличается от печали и одиночества?

Так-то вот. И посему я героически отказываюсь копаться в том, что такое “знаю” и “не знаю”. Это — моя отправная точка. (Если задуматься, такая стартовая позиция — просто жуть, хуже не бывает. Но куда ж деться, человеку нужно от чего-то отталкиваться, чтобы двигаться дальше. Так ведь, а?) Вот потому и пришло ко мне понимание того, что все неразрывно связано между собой: тема и стиль, субъект и объект, причина и следствие, я и суставы моей руки. Все, что могло просыпаться, высыпалось на кухонный пол и смешалось в одну кучу — соль, перец, мука, крахмал, если можно так выразиться.

Я и суставы моей руки… Да уж… Я как раз застукала себя на том, что сижу сейчас за компьютером и